Домашняя библиотека Скаляри

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Домашняя библиотека Скаляри » Дмитрий Емец » ТАНЯ ГРОТТЕР И ИСЧЕЗАЮЩИЙ ЭТАЖ


ТАНЯ ГРОТТЕР И ИСЧЕЗАЮЩИЙ ЭТАЖ

Сообщений 11 страница 20 из 41

11

* * *

Таня так никогда и не узнала, что именно придумала Пипа и как она объяснила родителям разгром в квартире, но неприятностей у нее не было никаких.
Скорее всего, Пипа просто оговорила кого-то из своих подруг, потому что о привидениях она тоже предусмотрительно не заикнулась. Единственное, что предприняли Дурневы - это вызвали бригаду штукатуров, чтобы срочно привести потолки в порядок.
Дядя Герман то и дело довольно хмыкал и вообще был мягче, чем обычно. Через неделю к нему должны были приехать с телевидения, чтобы снять самого доброго депутата в кругу семьи. Дурнев уже заранее готовился: отрабатывал перед зеркалом ласковую улыбку и, думая, что никто не слышит, репетировал в туалете торжественные речи. Таня отчетливо различала, как он повторяет, спуская воду: “Герман Никитич Дурнев... А это моя семья! Добро пожаловать в наш гостеприимный дом!”
Тане же Дурнев сказал:
- У нас в гостях будет сам Николай Шмыгликов, ведущий “Семейных встреч”! Учти это, потому что ты тоже будешь присутствовать на съемках! Я уже предупредил телевизионщиков, что взял на воспитание дурно воспитанную сироту. Они тобой заинтересовались. Постарайся показать себя не с самой плохой стороны. А чтобы ты не слишком много болтала, будешь держать на руках таксу.
- Да хоть кроли... крокодила, - поправилась Таня, заметив, как сразу побагровел дядя Герман.
К дурневским наставлениям Таня особенно не прислушивалась, потому что была уверена, что через неделю ее уже здесь не будет. Сегодня она отправит письмо, а завтра или послезавтра Сарданапал разрешит ей вернуться в Тибидохс. Да и как же может быть иначе?
Вечером, когда Дурневы улеглись спать, Таня осторожно зажгла лампу и села сочинять письмо академику.
“Нельзя его особенно волновать, - подумала она, с треском вырывая из тетради двойной листок. - Начну как бы между прочим...”

“Здравствуйте, дорогой Сарданапал! Вы просили писать, как у меня дела, как я учусь и вообще про настроение. Учусь я неважно, потому что учебники у лопухоидов сами знаете какие. Тоска зеленая, а не учебники. Не летают по классу, и картинки в них не оживают...
А вот дела у меня неважные, потому что сегодня меня пытались убить. Кто-то боевой искрой поджег смычок, когда я отрабатывала “перевертон”. Только вы не волнуйтесь, потому что настроение у меня нормальное. Дурневы не очень меня допекают. То есть допекают, конечно, но жить можно.
Привидения чувствуют себя хорошо. Недавно они загнали Пипу в чемодан. Пипа сама виновата, потому что никто ее не просил совать нос куда не надо. Черные Шторы тетя Нинель почистила (ну и разозлились же они!) и повесила у себя в спальне...
Конечно, вы велите мне вернуться в Тибидохс. Но для перелета мне нужен новый смычок.
С надеждой на скорую встречу уважающая Вас Таня Гроттер”.

Таня поставила точку и приложила к письму свое кольцо. Она не раз видела, как взрослые маги так подписывались. Перстень Феофила Гроттера довольно хмыкнул и с явным наслаждением сделал красивый оттиск. Ему не потребовалось для этого даже подушки с чернилами.
Вызвав особым свистом купидончика, Таня вручила ему конверт. Купидончик ссыпал в почтальонскую сумку полпачки печенья “Алфавит” и отчалил, торопливо ударяя крылышками и проваливаясь в воздушные ямы.
Таня рухнула на диван. Обожженная ладонь болела, а перед глазами прыгали искорки суетливых воспоминаний. Контрабас... смычок... фигура в оранжевом плаще... ножи в спине у поручика... фиолетовые прыщи любимой сестренки... уф... спятить можно.
“Но скоро все это кончится!” - подумала она. Быть не может, чтобы после такого письма Сарданапал не разрешил ей вернуться в Тибидохс. А раз так - прощайте, Дурневы! Здравствуй, школа волшебства!

0

12

Глава 4
ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ПОЖАРНИКА

Проснуться ночью иногда приятно. Полежать, посмотреть в потолок, подумать о чем-нибудь. Или даже посидеть на кухне и выпить тайком чашку какао. Но за одним исключением... Если просыпаешься не от жуткого вопля тети Нинели, как это случилось под утро с Таней.
Таня рывком села на диване, спросонья не понимая, кто вопит и почему. Потом вскочила и кинулась в спальню к тете Нинели. Тетя Нинель, с головой накрытая Черными Шторами, в ужасе визжала и барахталась. Дядя Герман бестолковым козликом прыгал рядом, не зная, с какой стороны подступиться и вообще смутно представляя себе, что происходит. Не прошло и минуты, а тетя Нинель уже походила на кокон редкой бабочки.
- Герман! Сделай что-нибудь! Разрежь их, я задыхаюсь! Скорее! - кричала тетя Нинель.
Окончательно растерявшийся депутат стал сдирать со стены острый ятаган, который ему подарили на приеме в посольстве Турции. Руки у него даже не дрожали, а ходили ходуном. Таня поняла, что еще секунда - и вместо одной сварливой тетки у нее появится целых две. Шторы в ожидании этого язвительно похихикивали.
- ГЕРМАН!!! Разрезай! - снова завопила тетя Нинель, черным коконом катаясь по кровати. Кажется, она не представляла, что ей угрожает. Она боялась штор, а надо было опасаться дяди Германа.
Самый добрый депутат вытаращил глаза и с безумным видом занес ятаган. Нужно было срочно вмешиваться.
- Дрыгус-брыгус! - вполголоса пробормотала Таня, незаметно выпуская зеленую искру.
Это простенькое, часто применяемое заклинание отлично срабатывало как против привидений, так и против несложных биовампиров вроде штор. Недаром Медузия обучала ему на первом же занятии по нежитеведению. Шторы мгновенно обмякли, и тетя Нинель смогла выбраться.
- Уф! Я снова могу дышать! - обрадовалась она, но внезапно завизжала, увидев над собой дядю Германа с занесенным ятаганом и зажмуренными глазами.
Дурнев был бледен и решителен. Правда, его колотила такая дрожь, что блестящее лезвие прыгало у него в руках, представляя явную опасность как для самого дяди Германа, так и для окружающих.
Следующие пять минут ушли на то, чтобы обезоружить самого доброго депутата и убрать ятаган в ножны.
- Что это было? А, понятно... Я плохо повесила шторы. Они упали с карниза, я запуталась и едва не задохнулась... Но только как они могли так далеко отлететь от окна? - простонала тетя Нинель, выдвигая ящичек с лекарствами.
Таня почувствовала, что ее тетке неловко, что она предстала перед девчонкой в таком глупом виде.
Таня хотела пояснить, что Черные Шторы никого не душат. Они только подглядывают сны, чтобы потом целые дни их показывать. Но дядя Герман не дал ей и рта открыть. Придя в себя и обнаружив, что Таня у них в спальне, он стал подпрыгивать на месте и вопить:
- А ты что тут встала? А ну марш спать, пока я не сдал тебя в приют! Что за моду взяла шастать ночами по квартире?..
- Посмотрите туда! - сказала Таня, кивая на тетю Нинель.
Дядя Герман обернулся.
- Погоди, Нинеличка, ты пьешь уже третий пузырек валерьянки! Так ты успокоишься насмерть! - забеспокоился он.
- Меня всю колотит! - сказала тетя Нинель замороженным голосом.
Дядя Герман решительно взял Таню за плечи и вы: ставил ее за дверь. Но еще раньше, чем дверь захлопнулась, девочка увидела, что Черные Шторы уже вовсю отражают какие-то синие котлетки с лапками, водящие хоровод вокруг здоровенной елки со стволом из колбасы и ветками из сосисок... Так вот какие сны снились тете Нинели, третью неделю безуспешно пытавшейся влезть в новое платье!
Таня постучала себя согнутым пальцем по лбу и вернулась на диван. Подумав про себя, какие же все-таки Дурневы олухи, она снова собралась лечь спать, как вдруг в форточку настойчиво забарабанили.
За окном висел все тот же купидончик, ухитрившийся обернуться туда-сюда удивительно быстро: всего за одну ночь.
На этот раз купидончик экипировался куда как старательнее. Он был без подтяжек, зато вокруг шеи у него был обмотан синий шарф. Купидончик обменял письмо Сарданапала на три пряника и банку с джемом, шмыгнул носом и улетел с крайне деловым видом.
Таня распечатала конверт.

“Милая Таня! - писал Сарданапал. - Отвечаю тебе сразу, пока этот крылатый пройдоха грызет печенье и ужасно крошит на пол... Я, конечно, понимаю, что тебе хочется поскорее вернуться в Тибидохс, но ремонт еще не закончен. В подвале заделаны далеко не все трещины, а из пяти рухнувших башен восстановлено пока только три... С богатырями тоже много проблем. Вчера Усыня на спор съел мешок с цементом и теперь лежит в магпункте с жутким запором. Ягге никак не сообразит, как ему помочь. Кстати, Медузия тоже недавно целый день провела в магпункте из-за сильной головной боли. Сказываются жуткие нагрузки, да и с нежитью масса возни.
Вот еще новость, которая наверняка тебя заинтересует. Вчера ночью твой приятель Баб-Ягун попытался проникнуть на закрытую Лестницу. Ему удалось прошмыгнуть мимо циклопов, но он совсем забыл про охранные заклинания Поклеп Поклепыча...
Теперь Баб-Ягун сидит у себя в комнате, потому что с лягушачьими лапами только и можно, что прыгать. Надеюсь, этот пример и тебя чему-то научит. Поклеп, на чьи заклинания он напоролся, утверждает, что лягушачьи лапы останутся у Баб-Ягуна примерно на неделю, на две, а если пытаться отменить магию раньше, то могут остаться и на всю жизнь.
Таня! Теперь о главном!
Каждый день ко мне приходит множество писем от учеников Тибидохса! Это было бы приятно, если бы все как один не выдумывали разную чушь, чтобы досрочно вернуться. Гуня Гломов пишет, что он случайно покусал собаку и собака взбесилась. Рита Шито-Крыто якобы превращается по ночам в вампира и гоняется за родителями, а Дуся Пупсикова утверждает, что террористы взяли ее в заложники и требуют выкуп: ящик шоколада, но если шоколада нет, то сойдет и мармелад...
Ты говоришь, что кто-то пытался убить тебя, но мы с Медузией в это не особенно верим. Скорее всего смычок у тебя в руках загорелся по какой-то другой причине. Может, ты случайно произнесла зажигательное заклинание? Помни, зажигательные заклинания не игрушки!
Вернуться в Тибидохс ты сможешь, но не раньше чем через пару недель вместе с остальными ребятами. Ремонт идет полным ходом, так что надеемся успеть если не полностью, то хотя бы частично.
Я еще пришлю тебе купидона с письмом. Пи в коем случае не пытайся отправиться в Тибидохс сама! Ты можешь погибнуть! Заклинание перехода заблокировано для всех, кроме почтальонов! Попасть из магического мира в мир лопухоидов теперь практически невозможно. Разве что очень сильному и опытному магу. Для остальных это почти верная смерть.
Теперь о приятном:
Медузия шлет тебе в подарок новый смычок. Только требует обещать, что ты не станешь больше летать в мире у лопухоидов и тем более отрабатывать всякие там “перевертоны”. Смычок заколдован таким образом, что мы немедленно будем оповещены о всяком его незаконном использовании и сделаем соответствующие выводы.
С уважением,
лауреат премии Волшебных Подтяжек, академик,
Сарданапал Черноморов”.

0

13

Таня прочла ответ Сарданапал а трижды, прежде чем до нее дошел его смысл. Отказ! Ей запрещают возвращаться в Тибидохс! Сарданапал ей не поверил! Еще и написал: “Может, ты случайно произнесла зажигательное заклинание? Помни, зажигательные заклинания не игрушки!”
“Нет, вы это слышали! За кого они меня принимают? Найдется ли вообще такой идиот, который станет произносить зажигательное заклинание, когда его инструмент выходит из пике?” - возмущенно подумала Таня.
Две недели! Целых две недели! А ведь Новый год уже совсем на носу! Выходит, что и праздничную ночь, когда в Тибидохсе, по слухам, всегда происходит много радостных чудес, ей придется провести с Дурневыми!
Все подступы к елке, как всегда, будут забаррикадированы подарками для Пипы, и лишь в самом дальнем углу будет валяться пакет для Тани. В нем окажутся старые лыжные ботинки тети Нинели, какая-нибудь жилетка без пуговиц дяди Германа, бутылочка из-под шампуня или что-нибудь в этом духе. В зависимости от того, на что у Дурневых хватит фантазии.
Глаза у Тани защипало от этой явной несправедливости. Хотя академика с Медузией тоже можно понять. К ним приходит столько дурацких писем, что они уже не знают, чему и кому верить.
Девочка задумалась и вспомнила, что нечто приятное в письме все же содержалось. Смычок! Вспомнив о подарке Медузии, она внимательно оглядела конверт. Смычок в нем явно отсутствовал, да и не мог быть: он бы просто не поместился.
Таня уже хотела вернуть купидончика, явно забывшего передать ей сверток, как вдруг услышала негромкий свист. В форточку стремительно влетело что-то тонкое и довольно длинное, похожее на стрелу. Влетело и замерло прямо под напоминающей осиное гнездо люстрой.
Таня нерешительно протянула руку, но смычок уже сам прыгнул к ней в ладонь. Таня была ошеломлена. Ее прежний смычок сам не летал и в полете был скорее обузой. Новый же, казалось, отлично представлял, что ему нужно делать. Изготовленный из великолепно отполированного темного дерева, он был упругим и легким. Казалось, ему не терпится мчаться сквозь тучи, управляя бешено несущимся инструментом.
“Упрямый, с характером, но в то же время чуткий и послушный. Смычок не для дилетанта, а для настоящего профи. А что самое ценное - его нельзя потерять. Он сам находит ладонь!” - сразу определила Таня, преисполняясь благодарности к Медузии.
Не возьми Медузия с нее обещание, что она не будет летать в мире у лопухоидов, Таня непременно испытала бы смычок. А теперь хочешь не хочешь приходилось держать клятву. Медузию не проведешь: недаром нежить шепчется, что она видит на три метра под землей. А тут еще эти оповещающие заклинания, с которыми лучше не связываться...
Таня открыла футляр и бережно положила смычок рядом с контрабасом. Потом провела рукой по теплой драконьей коже и защелкнула старинную медную застежку с таинственными рунами. Надо ждать.
Дни перед каникулами всегда кажутся длинными, а уроки бесконечными. Секундная стрелка словно прилипает к циферблату, а на минутную лучше не смотреть, потому что вскоре возникает чувство, будто она пятится назад. Выпавший глубокий снег превращается в слякоть, потом выпадает еще снег и снова становится слякотью. Короче, тоска. Тоска снаружи и внутри.
Пару раз Таня выпускала из чемодана призраков. Однако привидения тоже были какие-то унылые. Поручик подавленно гремел своими ножами, а Недолеченная Дама жаловалась на здоровье почти вдвое меньше обычного, что уже само по себе было подозрительно.
- Эй, вы чего? Обиделись, что ли? Я же даю вам развеяться! - спросила у них как-то Таня.
- И это она называет развеяться - сунуть нос в пудреницу твоей тетки или завязать морским узлом галстук дяди Германа! Ха, ха и еще раз ха! Ты что, не знаешь, что скоро Новый год? - неохотно буркнул поручик.
- Вот и отлично! Радуйтесь! Праздник же! - сказала Таня.
Будто услышав явную чушь, призрак возмущенно зарябил.
- Чему радоваться? Тому, что в Новый год всегда приходит Король Привидений и убивает кого-нибудь из нас... Чудный повод для радости! Я просто умиляюсь, с какими недоучками приходится иметь дело!
- Король Привидений? - недоуменно переспросила Таня. - Но ведь привидения бессмертны, как же их можно убить?
- Как бы не так! - хмыкнул поручик. - Бессмертны! А зачем же тогда забывать ножики у меня в спине? Неудачно пошутишь и - раз! - двенадцать столовых и один кинжал... Неужели нельзя было объяснить по-хорошему? Ну что нельзя класть ноги на стол и бросаться на балу котлетами? Правда, тогда я еще был жив, но какая разница?
Таня заинтересовалась. Она впервые слышала о трагических обстоятельствах, при которых Ржевский стал привидением.
Недолеченной Даме тоже захотелось поговорить, и она перебила поручика.
- Он прав... - ковыряя в ухе градусником, встряла она. - Бессмертен только тот, кто никогда не рождался. Да, нас, в отличие от так называемых живых, нельзя проткнуть мечом или пристукнуть кирпичом! Мы не боимся насморков и проходим сквозь большинство преград. Но Королю Привидений дана над нами неограниченная власть. Раз в год один из нас, призраков, обязательно исчезает и появляется один новый. Разумеется, исчезать никому не хочется. Даже мне, несмотря на все мои недуги... пчхи!.. желательно еще пожить...
Дама обвела всех сокрушенным взглядом. - И притом хоть бы одна, с позволенья сказать, свинья посочувствовала! - заявила она. - Хоть бы кто-нибудь спросил меня утром: “Как ты себя чувствуешь, милочка? Не ломит ли у тебя спину? Не стучит ли в висках?” Так нет - все только убегают, не успею я появиться! Морщатся, будто я прокаженная!
Обнаружив, что его компаньонка опять начинает ныть, поручик с громким чавканьем втянулся в пол. Прошла целая минута, прежде чем его голова, осторожно озираясь, появилась в цветочном горшке.
- Так вот... Король Привидений. В Тибидохсе перед Новым годом мы всегда прятались, но все равно кто-нибудь пропадал. В прошлом году исчез Сумасшедший Дедушка... Странненький такой был призрак, явно не в себе. Все бегал и искал чего-то. Не желал слушать про мою мигрень и полипы в носу! - продолжала Недолеченная Дама с такой укоризной, будто это и было причиной того, почему он пропал.
- А что он искал? - с внезапным интересом спросила Таня.
- Сумасшедший Дедушка? - отозвался поручик. - То ли клад, то ли чего-то еще... Он вообще был жуткий молчун. Только ходил сквозь стены и вечно пропадал где-то. За триста лет никто ни разу не услышал его голоса. Правда, у нас поговаривали, что он один знает ход на Исчезающий Этаж, по которому можно вернуться назад.
Таня подалась вперед. Уже во второй раз она слышала про Исчезающий Этаж. Так значит, туда существует безопасный ход!
- Ты что, Ржевский? - вдруг испуганно воскликнула Дама. - Зачем ты это ей говоришь? Это же тайна.... Тайна всех привидений! Если узнает Король, он пришлет тебе метку, а потом...
- Не встревай, зануда! Ничего я ей не сказал! Как я могу рассказать ей про ход, когда сам не знаю, где он? - буркнул поручик.
Ржевский храбрился, но заметно было, что он порядком обескуражен.
Вскоре поручик превратился в струйку дыма и нырнул в чемодан. Недолеченная Дама, продолжая безостановочно ныть, устремилась за ним. Поняв, что больше ей ничего не расскажут, Таня захлопнула за ними крышку.
За неделю до зимних каникул сразу две учительницы - по русскому и по географии - свалились с гриппом. Завуч же поставила на замену столько математики, что в головах у всех буквально зарябило от чисел и дробей, иксов и игреков.
Математик в школе, где учились Таня с Пипой был просто кошмарный тип. Звали его Игорь Валентинович. Огромного роста, с сизым носом и встопорщенным ежиком волос, он чем-то смахивал на Мертвого Грифа. Разве что пахло от него не тухлятиной, а всего лишь ушной серой. Таня была почти уверена, что он бы понравился профессору Клоппу, главе “темного” отделения Тибидохса.
Больше всего Игорь Валентинович ненавидел неточные ответы и шутки. За малейшее отступление от правил ставил двойки. А правил у него было множество. Поля в тетрадях должны быть ровно четыре клетки. Циркуль должен лежать справа от линейки. В пенале должно быть два простых карандаша, причем каждый заточен с двух сторон. Учебник должен стоять на подставке. Дневник должен лежать сразу за учебником, открытый на странице, где обычно пишут замечания. Руку поднимать строго перпендикулярно парте - и так до бесконечности. И наконец последнее, самое невозможное правило состояло в том, чтобы наизусть знать все эти правила...
Зато тишина на уроках у Игоря Валентиновича была просто мертвая. Любой случайно кашлянувший ученик мгновенно втягивал голову в плечи.
В тот день математик отчего-то был особенно не в духе. Хмуро поздоровавшись, он написал на доске задачу и велел всем решать ее.
Задача звучала так:
“На соревнованиях по пожаротушению 34 пожарника потушили 75 костров за 3 минуты. Сколько времени потребуется 3 пожарникам, чтобы потушить 109 костров?”
Таня уныло уставилась на доску. Ну и умеют же лопухоиды изобретать себе проблемы! Любой, даже самый тупой ученик школы Тибидохс, даже тот же Гуня Гломов, расправился бы с этими кострами за одну секунду! Чтобы потушить огонь, надо сказать: “Трыгус шипелус” и выбросить магическую искру, и погаснут все костры, сколько бы их ни было поблизости. Хоть пять, хоть сто пять. А всем пожарникам, если они не маги, останется только вздыхать, поливать из шлангов цветочки и от нечего делать меняться касками.
Размышляя об этом, Таня машинально стала рисовать в тетради пожарников и костры и так увлеклась, что вздрогнула, когда над ее ухом раздался вдруг яростный вопль:
- ГРОТТЕР!
Подняв голову, Таня с ужасом обнаружила, что над ее тетрадью склонился сам Игорь Валентинович, взбешенный как сотня болотных хмырей.
В Тибидохсе никому не запрещалось рисовать на уроках. Ну скажите, разве это плохо, если у вас по тетради, изредка перескакивая со страницы на страницу, будут бегать тридцать четыре пожарника с лестницами и топорами? А носиться они будут обязательно, потому что все рисунки, сделанные магом, моментально оживают. Иногда даже раньше, чем им успеют дорисовать уши, волосы и ноги. И это самое неудобное. Попробуй дорисуй каску пожарнику, который носится по странице как угорелый.
- Гроттер, что ты делаешь? Я тебя спрашиваю! - с яростью повторил Игорь Валентинович.
- Ничего, - испуганно ответила Таня, поспешно прикрывая ладонью разбегающихся пожарников, грозивших математику своими шлангами и ломами.
- Я и сам вижу, что ничего! А должна решать задачу! - побагровел Игорь Валентинович. - Давай дневник!
Таня замешкалась, боясь убрать ладонь, под которой, поспешно уволакивая лестницу, суетились человечки.
Математик схватился за подставку, но дневника на месте не было. Таня как назло забыла его дома, потому что всю ночь писала письма Ваньке и Баб-Ягуну.
Линейка, которую Игорь Валентинович держал в руках, с треском сломалась.
- И дневника нет? Родителей в школу! - велел он. - Немедленно! Рысью марш! Одна нога здесь - другая там!
- Мой папуля не придет. И мамуля тоже не придет. Они за эту дуру краснеть не собираются. Мы ее и так из милости держим! Она невме... м-м-мя-мя... Тьфу! - Пипа хотела еще что-то брякнуть, но внезапно подавилась собственным ластиком, который неизвестно как оказался у нее во рту.
- Родителей нет, дневника нет, на уроках ничего не делает... Отлично, просто отлично, - мрачно сказал математик. - Тогда я вынужден принять особые меры. Я не потерплю эту особу у себя на уроках. Кто-нибудь позовите сюда завуча... нет, лучше директора!
- Давайте я! - радостно вызвалась Ленка Мумрикова.
Громко шепнув Пипе: “Ну все, конец Гроттерше!”, она стремительно сорвалась с места и выбежала из класса.
Тем временем Игорь Валентинович заметил на руке у Тани кольцо.
- А это что еще такое? Сколько раз я просил не надевать в школу украшений! А ну дай его сюда, я; передам его твоим опекунам! Ты еще маленькая, чтобы носить такие вещи!
Таня крепко сжала ладонь. Не хватало только, чтобы ее магический перстень перекочевал сперва к математику, а потом к дяде Герману. Без кольца она не сможет совершенно ничего, даже вызвать купидона, чтобы отправить в Тибидохс весточку.
- Не отдам! - тихо, но внятно сказала она. На глаза у нее навернулись слезы. Даже когда ее подозревали в краже золотого меча, ей не было так скверно.
- НЕ ОТДАШЬ? Так я заберу! - взревел окончательно выведенный из себя Игорь Валентинович и стал силой срывать кольцо у нее с пальца.
Магические перстни не любят подобного обращения. Если кто-то и способен их снять, то лишь сильный маг, знающий особые заклинания, и уж никак не лопухоид. К тому же кольцо у Тани было особое, с кошмарным характером и скрипучим голосом дедушки Феофила Гроттера. Правда, разговаривать оно могло только пять минут в день, зато сварливый характер оставался у него постоянно.
- Не надо! - крикнула Таня, но было уже поздно.
Прошипев “Вот тебе!”, раздраженное кольцо выбросило две зеленые искры. Искры скользнули математику по носу, затем разделились, и одна нырнула ему в правое ухо, а другая - в левое.
В тот же миг волосы у Игоря Валентиновича встали дыбом. Зрачки расширились, бестолково заметались в орбитах и скрестились на переносице. Таня испугалась. Точно такая же история происходила со зрачками дяди Германа, перед тем как он возомнил себя кроликом Сюсюкалкой. Неужели еще один кролик? Но нет, на этот раз явно было что-то новенькое.
Мгновенно забыв о Тане, Игорь Валентинович выпустил ее руку и подбежал к доске.
- Продолжаем урок! Всем сидеть смирно! - начал он суровым голосом. - Я вам покажу, как решать такие задачки... Я их как орешки... Трем пожарникам потребуется... э-э... Кстати, почему в учебнике не написано, как зовут пожарников? Это безобразие! Допустим, один... м-м... Вася, другой Петя, а третий... третий... м-м... Класс оживился.
- Сережа! - предположил Генка Бульонов.
- Точно, Сережа... Откуда ты знаешь? А вроде такой дурачок с виду! - обрадовался математик. - Вася с Петей тушат, а Сережа...
- Балуется с зажигалкой... - подсказала Пипа, с трудом выплевывая ластик.
- С ЗАЖИГАЛКОЙ?
Игорь Валентинович содрогнулся. Если раньше его воображение не шло дальше десятичных дробей, то теперь оно бурлило и фонтанировало.
- Точно, с зажигалкой! - быстро продолжал он. - Другие пожарники потушат, а он, паразит, колесиком чирк - и снова пожар! Они тушат, а он снова - чирк! Кошмар! Задача зашла в тупик! Дурная бесконечность!
В крайнем беспокойстве Игорь Валентинович забегал по классу. Он даже потерял один ботинок, но ничего не заметил.
- Ой-ой! Беда-то какая! Подать мне этого Сережу! Я ему покажу, как поджигать! А если там поблизости бумажный завод? А если склад с динамитом? - вскрикивал он.
В дверь коротко постучали. В класс заглянул директор. Он был маленький и кругленький, ужасно похожий на стриженную ежиком букву О. За спиной у него злорадно подпрыгивала Ленка Мумрикова.
- Ну? У меня было совещание. Что еще такое с Гроттер? - недовольно спросил директор.
Услышав новый голос, Игорь Валентинович замер. Его скрестившиеся глазки подозрительно заморгали.
- С Гроттер потом разберемся... Ты кто такой? Почему опоздал? Дневник на стол! - рявкнул он на директора.
- Кто, я? Я? - не понял директор.
- Да, ты! Ты что, новенький? Как тебя зовут? - продолжал громыхать математик.
- Это что, шутка? Я Сергей Андреич... - машинально сказал директор.
Математик дернулся как ужаленный. Глазки у него метнулись в разные стороны и вновь сошлись на переносице.
- Ага! Сережа! Вот ты какой! - сказал он сладким голосом. - С зажигалочкой балуемся? Задачи мешаем решать? Хотим школу поджечь?
Директор попятился.
- Я вас не понимаю, - растерянно сказал он. Лучше бы он промолчал. Математик тотчас грозно навис над ним и схватил его за шировот.
- Не понимаешь? - заорал Игорь Валентинович. - Еще бы ты понимал! А ну дай сюда зажигалку! Сто девять костров развел, ханурик! В учебнике про него написали! А если бочка с бензином?
Директор вырвался, наступил на ногу Ленке Мумриковой и выскочил из класса, бормоча что-то про психиатрическую лечебницу.
- А ну стой! И таких еще берут в пожарники! Родителей срочно в школу! И бабушку с дедушкой тоже в школу! И пусть все приходят с ремнями! - гонясь за ним, кричал математик.
Таня выбежала следом за ними. Да что же это такое! В Тибидохсе им строго-настрого запретили использовать магию в мире у лопухоидов, а она делает это почти каждый день. Ну и влетит же ей от Сарданапала и Поклеп Поклепыча!
- Отменяй немедленно заклинание! - зашептала она своему кольцу.
- Никак невозможно! - проскрипел перстень голосом дедушки Феофила. - Оно трехдневное. И вообще, я уже точно не помню, какое заклинание наложил. У меня - хи-хи! - глобальный склероз.
- Веселенькая история! А что-нибудь ты можешь сделать? - рассердилась Таня, наблюдая, как подбежавший физкультурник Приходькин скручивает пинающегося и плюющегося Игоря Валентиновича.
- Что могу? Спеть могу! - поразмыслив, сказал перстень и нудно затянул: - Жили у бабуси два веселых гуся!
Зная, что кольцо теперь ни за что не замолчит, пока не истекут пять минут, Таня поспешно сунула руку в карман и отбежала в конец коридора. Но и из кармана у нее скрипучий голос еще долго выводил:

Один серый, другой белый -
Два веселых гуся!

0

14

* * *

Поздно вечером, уже ложась спать, Таня услышала из чемодана с привидениями рыдания. Рыдала Недолеченная Дама. Причем рыдала как-то по-особенному - горько и приглушенно. Как непохоже это было на демонстративное нытье, которым она обычно сопровождала свои жалобы на здоровье!
Таня слегка приоткрыла чемодан. Призрак выплыл из него и, горестный, сгорбленный, присел на край дивана, не касаясь его. Розочки на соломенной шляпе печально поникли.
- Ты что? Что с тобой? - спросила Таня.
Дама разжала ладонь. На ней лежала мерцающая серебряная пластинка - узкая и длинная, чем-то похожая на ключ.
- Это метка. Я получила ее от Короля Привидений. А это значит, что он придет за мной... Я исчезну... - жалобно произнесла она.

0

15

Глава 5
КОРОЛЬ ПРИВИДЕНИЙ

За пару дней до Нового года купидончик принес Тане новое письмо от Баб-Ягуна. Выпрашивая конфеты, пухлый младенец в красных подтяжках так вертелся, что из колчана у него выпала золотая стрела. Таня обнаружила ее, когда он уже улетел.
- Вот оболтус!
Она спрятала стрелу между двумя большими диванными подушками и почти сразу о ней забыла. Ей не терпелось узнать, о чем пишет Баб-Ягун.

“Ты конечно догадалась от кого это, - как всегда не здороваясь и не утруждая себя знаками препинания, начинал внук Ягге. - Прости что неразборчиво это все из-за Поклепа то есть из-за лягушачьих лапок Ими жутко неудобно писать наверное поэтому среди лягушек до сих пор не завелось ни одного профессора Жаль я так и не сумел узнать чего они прячут на Главной Лестнице Прилетай скорее мы обязательно туда еще разик нагрянем Теперь я придумал как обойти все охранные заклинания Поклепа
Ты тут записку передавала просила узнать про Короля Привидений Он тебе насолил так ты скажи Я выпросил у джинна Абдуллы кое-какие книжки Значит так: Король Привидений - это такой призрачный субъект с беззубым ртом на всю голову Кто-то говорит что он перводжинн кто-то что полтергейст но все сходятся на том что он может втягивать в себя духов и растворять их Еще говорят что у него очень сильные проклятия и что все его пророчества сбываются А вообще-то известно о нем очень-очень мало Так мало что его даже на нежитеведении не проходят
Увидеть Короля Привидений можно только в канун Нового года и то если поблизости есть призрак которого он собирается унести “Дрыгусом брыгусом” с таким фруктом не справишься это факт - так что и не пытайся Прогнать его можно одним единственным заклинанием - “Караваждис феокссирис”
Вот и все Надеюсь ты разобрала мои каракули Как там твой контрабас? Соловей О.Разбойник, велел передать тебе привет Он сказал что матчи по драконболу в этом году будут очень серьезными Все-таки не хухры-мухры - первенство мира Нашими “воротами” как и в прошлом году станет сам Гоярын Джинны уже получили приказ надраивать его чешую до ослепительного блеска и вообще готовить Гоярына чтобы он был в лучшей форме
Ну все пока! Кстати я не сообщал тебе новость? Соловей взял меня в сборную вместо одного из старшеклассников Ну все попрыгал я Хочу еще раз смазать свой пылесос”

Заметив внизу письма здоровенное масляное пятно, Таня улыбнулась. Она отлично представляла, как Баб-Ягун смазывает свой пылесос. Он буквально затапливает его маслом, пока все внутри не начинает булькать. Однажды Ягун так переусердствовал, что даже сесть на пылесос не мог: все время соскальзывал.
“Если он не бросит своих привычек, то дракон противника не долго останется голодным”, - подумала Таня.
Неожиданно в коридоре послышались голоса, и в комнату, размахивая руками, вбежал дядя Герман. За ним румяным колобком катилась озабоченная тетя Нинель. Таня поспешно спрятала письмо.
- Да что же это такое? Ты меня до инфаркта хочешь довести? - плаксиво крикнул самый добрый депутат. - Разве ты забыла, что через двадцать минут приезжает телевидение?
Тетя Нинель окинула Таню критическим взглядом.
- Тебе надо переодеться. Возьмешь что-нибудь из вещей Пипочки, - велела она.
Дурневы ничего не жалели для Пипы, а Таню всегда одевали просто кошмарно - в ношеное старье, которым торговала фирма Германа Дурнева “Носки сэконд-хэнд”. При этом почему-то всегда получалось так, что Тане доставалось либо то, во что невозможно было влезть, либо вещи, явно предназначенные для гиппопотамов. В первом случае тетя Нинель говорила: “Не ври, тебе это не мало!”, а во втором: “Детям всегда покупают на вырост!”
Едва Таня закончила переодеваться, как два коротких звонка в дверь сообщили о приезде телевизионщиков. Перестав толкаться, Таня с Пипой осторожно приоткрыли дверь и выглянули в коридор.
Дядя Герман поспешно натягивал на лицо свое самое ласковое выражение и здоровался за руку с ведущим - низеньким, крепеньким человечком в круглых очках и длинными волосами до плеч. Это и был Николай Шмыгликов - популярный ведущий “Семейных встреч”. За спиной у ведущего маячила его свита: бородатый оператор с камерой, звукооператор и гример.
- Д-зебрый день! - кокетливо причмокивая, приветствовал Шмыгликов дядю Германа. - Над-зеюсь, мы не опод-зяли? На вашей Рюблевке такие пррь-обки!
- Ничего страшного... Вы почти вовремя! - сказал дядя Герман.
Телевизионщики деловито прошли по квартире.
- Снимать будем здесь... Все поместятся, и свет естественный! - решил бородатый оператор, кивая на большой диван, на котором Таня недавно читала письмо Баб-Ягуна.
- Хород-зе, я согласен. Только сюда нужно при-нед-зсти стол. И еще какой-нибудь д-зветок в горзд-ке. Мне нужно где-нибудь спрятать бумад-зку с моими вопрёсами, - томно сказал ведущий.
Дядя Герман поспешно закивал.
- Нинеличка, принеси, пожалуйста, два цветка!
Я свою бумажку с ответами тоже спрячу! - попросил он.
- Вот этого не надо! Все должно быть ед-зтественно! Вы же у себя дома! - запротестовал Шмыгликов.
Пока оператор, руководимый тетей Нинелью, перетаскивал стол и приносил цветы, знаменитый ведущий плюхнулся в кресло и надул щеки. Гример тотчас запорхал вокруг с кисточками и пудреницей.
Тем временем дядя Герман извлек откуда-то вазочку с ирисками и поставил ее на стол рядом с Таней.
- Попробуй только сболтнуть что-нибудь лишнее! Сиди и ешь конфеты! И не вздумай выпускать таксу! - вполголоса прошипел он.
- А они не отравленные? - не удержалась Таня.
- Я с тобой после поговорю, - дядя Герман слегка позеленел и заулыбался так ласково, что Тане просто стало жутко.
Вскоре началась съемка. Таня сидела с таксой на коленях и жевала ириски, как ей велели. Ириски были не отравленные, но зато такие липкие, что она и рта не могла открыть: зубы зацементировались насмерть. Так вот в чем состояло коварство дяди Германа!
- Д-зравствуйте, д-зорогие телед-зрители! - ослепительно улыбаясь, затараторил Шмыгликов. - Мы находимся в гостях у видного политика, прод-зцветающего бид-знесмена депутата Германа Никитича Дурнева и его д-замечательной семьи. Герман Никитич, не представите нам ваших домочад-зцев?
Дядя Герман начал многословно представлять Пипу и тетю Нинель. Таня особенно не вслушивалась в его слова, но вздрогнула, когда он неожиданно произнес ее имя.
- А это Таня Гроттер! Сиротка, которая живет у нас вот уже десять лет... Очень сложный ребенок! Нам подбросили ее, ха-ха, в футляре от контрабаса... - сказал дядя Герман.
Бородатый оператор мгновенно направил на Таню объектив своей камеры.
- Д-зя? Ее род-зители были муд-зыканты? - оживился Шмыгликов.
- Да где им! Наверняка нашли футляр на помойке! - фыркнула тетя Нинель, но тотчас, спохватившись, быстро добавила: - Но все равно мы любим эту девочку как родную. А с моей дочерью Пипой они вообще лучшие подруги.
Услышав такое, Пипа яростно чихнула. Таня же, чьи зубы все еще были склеены предательской ириской, смогла только протестующе замычать.
Ведущий осторожно выдвинул из-за цветка бумажку.
- Что это д-зя чудная сябака в руках у вашей водз-питанницы? - спросил он, благоразумно не пытаясь погладить таксу.
- Это Полтора Километра! - сказал дядя Герман.
- Какое оригинальное имя! - восхитился Шмыгликов. - Я внимательно ц-ледил за вашей предвыборной комп-янией. Это было так необыд-цно. А где сейчас ваши крёлики?
Дядя Герман замялся.
- Они за городом... Мы их часто навещаем! Герману очень тяжело без своих пушистиков, но он старается, - пришла ему на выручку тетя Нинель.
Внезапно такса, давно дожидавшаяся подходящего случая, ловко перескочила с Таниных колен на стол и схватила зубами страницы с вопросами ведущего. Это была ее любимая игра: держать что-нибудь в зубах и не отдавать.
- Мой текст! Она его вд-зяла! - жалобно воскликнул Шмыгликов.
- Это чужая бумажка! Нельзя ее брать! Отдай папочке! - приказал дядя Герман, энергично пытаясь отвоевать у таксы листки.
Это была уже серьезная ошибка. Если бы дядя Герман сделал вид, что бумажки никому не нужны, такса сама отпустила бы их через минуту. Теперь же Полтора Километра намертво сомкнула челюсти. Она собиралась сражаться до конца, и тетя Нинель это верно уловила.
- Герман! Лучше давай унесем собачку! - предупреждающе проворковала она, но самый добрый депутат уже вошел в раж.
- Отдай! - шипел он. - Ты, вермишель длинная! Чисто конкретно говорю! Ты на кого в натуре наехала?
Но не тут-то было. Рыча, такса уперлась лапами в стол и не отпускала. Вырывая листки, вспыливший Дурнев вскочил и стал раскручивать собаку над головой.
- Не надо! - взвизгнула Пипа, но было уже поздно.
Страницы с треском порвались, а Полтора Километра, загребая лапами, шлепнулась точно на голову ведущему.
- Мой парик! Выключай камеру! Она сорвет мой парик! - испугался Шмыгликов и, бестолково замахав руками, нечаянно толкнул стол.
Тяжелый стол ударил дядю Германа под коленки. Самый добрый депутат потерял равновесие и со всего маху плюхнулся на диван, просевший чуть ли не до пола.
А еще секунду спустя дядя Герман взвыл нечеловеческим голосом и подскочил к потолку.
- Я ранен! Ужасная боль! В меня стреляли снайперы! Хуже, я сел на иголку! - застонал он.
Тетя Нинель с Пипой кинулись к дяде Герману.
- Герман, не волнуйся! У тебя нет даже капельки крови! - осмотрев его, успокоила супруга тетя Нинель.
- В самом деле! А что же тогда меня укололо? - не поверил дядя Герман.
Но еще раньше, чем он это произнес, Таня вспомнила про золотую стрелу купидончика, спрятанную между диванными подушками. Если дядя Герман укололся этой стрелой, он непременно в кого-то влюбится, но вот в кого?
Тем временем с Дурневым определенно что-то происходило. Вначале он посинел, затем побагровел, затем перед глазами у него запрыгали пухлые красные сердечки, а в груди сладко закололо.
- Я умираю! Мне конец! - простонал он, сползая на пол.
- Снимай, снимай все, кроме меня! Это будет сенсация! - прикрывая ладонью лысину, крикнул Николай Шмыгликов бородатому оператору.
Такса Полтора Километра высунулась из-под стула и, выплюнув измусоленный парик ведущего, стала стаскивать с дяди Германа тапки. Она решила, что раз хозяин умер, тапки ему не нужны и в них можно теперь пустить слюни. Однако дядя Герман вдруг открыл один глаз и метко лягнул таксу ногой.
- Эй, помогите кто-нибудь подняться! - потребовал он у тети Нинели. - Мне что-то не умирается!
Оперевшись на руку жены, дядя Герман встал и недоуменно стал озираться по сторонам. Заметив в серванте свое отражение, самый добрый депутат сперва отпрянул, а потом смущенно заулыбался:
- Ух ты! Кто это такой хорошенький? Вон там! - обратился он к тете Нинели.
- Герман, что с тобой? Это же ты! - удивилась та.
- Я? В самом деле? - обрадовался Дурнев. - Как я рад! Какие у меня красивые глазки, какой правильный носик... А волевой подбородок? А ведь я еще наверняка и умный!
- Э-э... Ну да... - промямлила пораженная тетя Нинель.
Дядя Герман снисходительно потрепал ее по щеке.
- Я так и думал. Бедная толстушечка, уверен, ты без памяти в меня влюблена! В меня просто невозможно не влюбиться! Если хочешь, я немножко отойду, и ты будешь любоваться мной издали! Где-нибудь тут есть большое зеркало? - воскликнул дядя Герман и, размахивая ручками точно бабочка крылышками, упорхнул в коридор.
- Интересно, кто-нибудь сможет любить меня так сильно, как я сам себя люблю? - вопил он по пути.
За ним торопливо помчался оператор, Шмыгликов со всей свитой и Пипа с тетей Нинелью. В комнате осталась одна Таня. Она каталась по дивану от хохота, слушая, как дядю Германа пытаются оторвать от зеркала, а он восклицает:
- Тру-ля-ля! Идите смотреть, какой я красивый! А бровки? Бровок вы еще не видели! Эй, уберите этого лысого! Почему он бегает за мной с микрофоном? Кто-нибудь, дайте мне мухобойку! Этот тип мной плохо любуется!
Вслед за тем послышался громкий шлепок. Похоже, дядя Герман хлопнул ведущего ладонью по лысине. Николай Шмыгликов жалобно заверещал. Звукооператор и гример кинулись его защищать. В коридоре завязалась потасовка. На стороне дяди Германа сражались тетя Нинель и такса. Пипа в панике спряталась в шкаф и визжала.
Не прошло и минуты, как громкий топот ног по лестнице и торжествующее улюлюканье дяди Германа известили, что самый добрый депутат и его могучая супруга одержали нелегкую победу.
- Эй, девочка! - крикнул дядя Герман дочери. - Вылезай из шкафа! Ты видела, какой я сильный? Как я отважно дрался? И это все покажут по телевизору! Меня увидит вся страна! Кстати, где та страшная толстуха, которая тут всех расшвыряла? Так и быть, пусть мной полюбуется, хотя она и не в моем вкусе.
- Я здесь, Герман! - послышался низкий голос, и в дверях выросла тетя Нинель - красная как кумач и разъяренная как бык.
Расставив руки, она медленно надвигалась на супруга. Дядя Герман мгновенно оценил угрозу и трусцой помчался прятаться под кровать.
- Не поломай мне нос! С поломанным носом меня не возьмут в фотомодели! - в ужасе попискивал он.
Хохоча, Таня сползла с дивана на пол. Бывший кролик Сюсюкалка в очередной раз побил все рекорды! Интервью с ним точно будет незабываемым!

0

16

* * *

Оставшиеся до Нового года дни прошли довольно пресно - без каких-либо интересных событий. Дядя Герман казался совершенно нормальным, во всяком случае, пока у него не начинали отбирать зеркальце. Пару раз он даже съездил в Думу и был ужасно возмущен, что им там плохо любовались. Скандальная передача прошла по телевидению, но шуму, вопреки ожиданиям, не наделала и карьеры не испортила - Дурнева и так уже воспринимали как шута. К тому же мысли у всех были заняты предстоящими праздниками.
Вскоре после полуночи, просидев пару часов у стола, а потом у телевизора, Дурневы отправились спать, многозначительно сказав Пипе, что завтра под елкой ее будут ждать подарки.
“Класс! Небось, Дед Мороз притаранит на тележке с квадратными колесами!” - хмыкнула Пипа.
В Деда Мороза Пипа верила еще меньше, чем не знающие зимы африканские племена, зато верила в силу нытья. К тому же она успела подглядеть, куда тетя Нинель спрятала все свертки и пакеты, когда та только еще принесла их из машины.
Таня тоже вскоре легла и стала думать о Тибидохсе. Она пыталась представить, какие подарки сделает она Баб-Ягуну и Ваньке и что подарят они ей. Ее мечты начали уже постепенно превращаться в приятные и легкие новогодние сны, как вдруг какой-то неприятный шипящий звук разбудил ее.
Открыв глаза, Таня рывком села. Посреди комнаты клубился, сгущаясь, сероватый туман. Потом он закружился вдруг в воющем бешеном вихре - и тем страшнее было, что от этого вихря не шевельнулись даже листы бумаги на столе.
- Кто тут? - взволнованно спросила Таня.
Туман окончательно сгустился, и посреди комнаты прорисовался вдруг низенький горбун с огромной шишковатой головой и узким жабьим ртом. Сквозь его тело зыбко проглядывал подоконник.
Глаза горбуна равнодушно скользнули по комнате и остановились на Тане.
- Где она? - спросил горбун скрипучим голосом. - Кто?
- Призрак, которому я прислал метку! Недолеченная Дама... Ей пришло время исчезнуть! Ага, я уже чую ее...
Горбун повернул безобразную голову. Из-под дивана явственно доносились безуспешно сдерживаемые рыдания.
Король Привидений щелкнул пальцами, и крышка чемодана откинулась. Недолеченная Дама, стеная, вылетела наружу. Пытаясь скрыться, она устремилась было к ближайшей стене, но стена не пропустила ее.
Король Привидений засмеялся. Его зрачки запылали, как два красных угля. Он распахнул рот, и Таня ужаснулась. Чудовищный рот рассекал голову горбуна как сабельный рубец и был похож на бездонный черный колодец.
Недолеченная Дама завизжала, в последний раз рванулась, а потом безвольно поплыла навстречу своей гибели. Гипнотический взгляд Короля Привидений притягивал ее словно петлей.
- Не мешай мне! Не мешай! Чтобы появился новый призрак, кто-то из старых должен исчезнуть! Я выбрал ее! - рот Короля Привидений распахивался все шире.
Опомнившись, Таня поспешно схватила со стола письмо Баб-Ягуна. Где же это заклинание? Ага, вот!
- Караваждис феокссирис! - крикнула она. Зеленая искра скользнула по кольцу и сразу потухла...
- Я сказал: не мешай!
Горбун презрительно отмахнулся от Тани сухой рукой. В тот же миг что-то словно толкнуло девочку в грудь. Она покачнулась и упала на пол возле дивана, ощутив щекой мягкий ворс ковра. Недолеченная Дама продолжала безвольно двигаться к отвратительной, засасывающей как трясина пасти.
“Почему заклинание не сработало?” - как сквозь туман подумала Таня, пытаясь поднять руку. Веки наливались тяжестью. Призрачный горбун размывался, сливаясь с люстрой.
Неожиданно она смутно вспомнила, что говорил им на занятиях Сарданапал. Магия не в словах, слова лишь помогают ее высвободить. Но магия и не в искре. Она - в сознании, в умении, в волевом усилии. Если этого нет - не поможет ни самое мощное кольцо, ни самый толстый справочник заклинаний из библиотеки джинна Абдуллы. Надо всей душой возненавидеть это мерзкое пожирающее чудовище, всей душой захотеть помочь - и тогда...
- Не смей! - заорал вдруг горбун, странным образом проникая ей в мысли. - Не смей! Ты об этом пожалеешь!
“Ага, значит, все правильно! Так и есть!” - подумала Таня, ощутив вдруг, как внутри у нее крепнет уверенность.
- Караваждис феокссирис! - отчетливо произнесла она.
Кольцо Феофила Гроттера мгновенно нагрелось и выстрелило искру. Искра, крошечная как спичечная головка, раздулась и стала размером с мяч для драконбола. Подлетев к Королю Привидений, она стремительно втянулась в его распахнутую пасть и бесшумно взорвалась. Контуры призрака стали стремительно опадать и сворачиваться.
- Ты не представляешь, что наделала... Чьему призраку помешала появиться, - с ненавистью просипел Король. - Я могу видеть будущее: тебя ждут величайшие испытания. Едва ли ты выживешь... А я уж постараюсь, чтобы ты стала привидением и попала ко мне в рабство... Ты тысячу раз пожалеешь!
Он уже был едва виден. Мгновение - и он исчез совсем.
Посреди комнаты, трепеща, плавала теперь одна Недолеченная Дама, да из чемодана выглядывал довольный поручик Ржевский.
- Чтоб мне ожить! - воскликнул он. - Никогда не слышал, чтобы кто-то помешал Королю Привидений унести выбранную жертву! Интересно, чей призрак он должен был выпустить в мир вместо нашей дамы? Видать, какая-то важная шишка, раз он так суетился.
Таня опустилась на диван. Раскалившееся кольцо все еще дымилось. “Ты тысячу раз пожалеешь!” - вспомнила она угрозу Короля Привидений. Нет, это была не просто угроза.
А если он снова явится? - спросила она.
Поручик Ржевский замотал головой так энергично, что она добрый десяток раз провернулась у него в одну сторону. Когда же голова наконец остановилась, то нос обнаружился у нее на затылке.
- Не явится, - уверенно заявил призрак, приставляя его на место. - У Короля Привидений есть только одна ночь в году. А за год может многое измениться. Но все равно, на твоем месте я бы очень серьезно отнесся к его предупреждению. Если он говорит, что тебя ждут серьезные испытания, значит, так оно и будет...
“Очень мило. Раньше у меня хоть Талисман Четырех Стихий был, а теперь, интересно, кому я насолила?” - подумала Таня, вспоминая фигуру в оранжевом плаще, которая, свесившись, смотрела с крыши, разбилась ли она.
Недолеченная Дама окончательно пришла в себя и кокетливо поправила шляпку с розочками.
- Вот и чудненько... - томно сказала она. - Раз я жива, значит, смогу рассказать, как однажды подавилась костью. Уверена, это будет поучительный рассказ. Я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Вдобавок, я вся покрылась сыпью размером с кулак. Доктор, когда меня увидел, умер от ужаса. Я потом была у него на похоронах...
Таня поспешно заткнула пальцами уши, а поручик Ржевский с истошным воплем вновь втянулся в чемодан.

0

17

Глава 6
ПАССАЖИР ДЛЯ КОНТРАБАСА

Утром одиннадцатого января, в первый день третьей четверти, когда Таня поспешно собирала сумку, в открытую форточку влетел окоченевший от мороза купидончик.
На колени к Тане упало письмо. Она осторожно распечатала конверт. Внутри был плотный шершавый лист, исписанный острыми, как горные пики, буквами. Буквы то вспыхивали, то гасли, то начинали суетливо перебегать с места на место. Ничего невозможно было разобрать.
Таня подумала, что эти энергичные зигзаги очень мало походят на круглый, со множеством кокетливых завитушек почерк Сарданапала.
“Ничего не понимаю. От кого это?” - растерялась она.
В тот же миг буквы перестали прыгать, и посреди листа отчетливо проступило:
“Внимание! Письмо зашифровано магическим шифром. Если ты Таня Гроттер, приложи к нему свое кольцо! Если нет, лучше не прикасайся к нему! Будут неприятности!”
“Таня Гроттер - это, кажется, я. Значит, можно рискнуть”, - с некоторым сомнением подумала девочка и осторожно приложила к письму перстень дедушки Феофила.
Буквы вновь задвигались, перетасовались и сложились в предложения:

“Здравствуй, Таня!
Академик Сарданапал очень занят, поэтому тебе пишу я.
Ремонт еще не совсем закончен. Отстроено только три из пяти башен, но мы решили, что Узники уже могут вернуться в Тибидохс. Последние дни в мире у лопухоидов слишком часто используется магия, и это возмутительно. Виновных ждут взыскания, поэтому они уже сейчас могут сделать соответствующие выводы...
Просьба захватить с собой Гробыню. У нее что-то с пылесосом, и она не может добраться сама.
Адрес Гробыни: город Звенигород, Сиреневая улица, дом 5. Это личная просьба профессора Клоппа. Вылететь тебе лучше, не откладывая. Я сняла заклятие с твоего нового смычка.
Все ученики должны быть в Тибидохсе не позднее сегодняшнего вечера. Завтра начинаются занятия, и никаких поблажек пропустившим не будет.
В полете соблюдайте осторожность.
Доцент кафедры нежитеведения, преподаватель школы Тибидохс,
МЕДУЗИЯ ГОРГОНОВА”.

Когда Таня дочитала письмо, подпись Медузии вдруг вытянулась и приобрела очертания ее строгого греческого профиля.
Таня сорвалась с места. Сидеть больше она просто не могла. Ей казалось, что в груди у нее, раскачивая массивным языком, призывно загудел огромный вечевой колокол. В Тибидохс! В Тибидохс! Наконец-то! Даже то, что ей придется везти с собой противную Гробыню, не могло испортить настроения.
Она выскочила в коридор. Пипа, уже совсем готовая, давила перед зеркалом прыщи. Дядя Герман, музыкально булькая, полоскал в ванной горло. Тетя Нинель, собиравшаяся провожать их в школу, шумно допивала на кухне чай. Схватив куртку и ботинки, Таня метнулась назад в комнату. Здесь она в одну минуту оделась и выдвинула из-под дивана футляр с контрабасом и чемодан с призраками.
Ничего не забыла? Ах да!
Она торопливо кинулась в спальню и сдернула с окна шторы. Сворачивать их времени уже не было, и девочка попросту набросила их сверху контрабаса.
Вспрыгнув на подоконник, Таня потянула шпингалет, щелкнувший как затвор винтовки, и рванула на себя тяжеленную раму. В комнату, опрокидывая цветочные горшки и раскачивая висящие на стенах гавайские циновочки тети Нинели, ворвался свежий морозный ветер.
Таня уже сидела на контрабасе, когда дверь распахнулась. Пипа просунула из коридора голову и завизжала.
- Папуля, мамуля, она у окна! Улетает на Черных Шторах! - истошно закричала Пипа, не замечая под шторами контрабаса.
В комнату вбежали дядя Герман и тетя Нинель.
- А ну стой, гадкая девчонка! Герман, она хочет выброситься из окна, чтобы у тебя были неприятности на службе! - закричала тетя Нинель.
Опрокидывая стулья, самый добрый депутат метнулся к Тане. Таня взмахнула рукой. Смычок послушно прыгнул ей в ладонь.
- Торопыгус угорелус!
Перстень выбросил зеленую искру, а уже в следующий миг контрабас рванулся вперед. Дядя Герман успел ухватиться рукой за раздувавшиеся Черные Шторы и стал тянуть Таню к себе.
- Скорее, Нинель, помоги мне! - кричал он.
Тетя Нинель бросилась на подмогу, но тут свободный конец штор приподнялся и щелкнул самого доброго депутата по носу.
Дядя Герман пугливо ойкнул и отскочил, держась за нос. Контрабас вырвался на улицу. Дурневы пораженно застыли у окна, провожая взглядами крошечную точку.
- Вот она - черная неблагодарность! Я так и знала, что от этой девчонки не стоит ждать ничего хорошего! - с чувством произнесла тетя Нинель.
- Я же говорила, что из-за нее мне клей сам на голову вылился, а вы не верили! - пискнула Пипа.
Дядя Герман тоже хотел произнести нечто фундаментальное, но все величественные мысли, подходящие к случаю, у него как-то порастерялись. Дурнев вздохнул, захлопнул раму и совершенно буднично произнес:
- Ну и ладно... Нам же лучше! Нинеличка, поищи, пожалуйста, мой красивый синий шарфик. Я хочу быть нарядным. Мне сегодня выступать в Большом театре перед балеринами.

0

18

* * *

Пригнувшись к контрабасу, Таня мчалась над городом. Черные Шторы, по милости которых она едва не была схвачена дядей Германом, теперь оказались даже полезны: они придерживали чемодан с привидениями и футляр от контрабаса. Иногда Таня доставала из кармана письмо Медузии, превратившееся в подробную карту. На этой карте Москва была размером с большое яблоко, а контрабас обозначался крошечной стрелкой.
Эта стрелка уверенно двигалась по карте в ее нижний левый угол, где пурпурно мерцали скрещенные кости. Несложно было догадаться, что этим знаком Медузия обозначила Гробыню. Похоже, у суровой преподавательницы нежитеведения тоже было чувство юмора.
Дом номер пять на Сиреневой улице был низенький, приземистый, но очень длинный. На крыше у него торчало множество телевизионных антенн. Теперь между антеннами разгуливала Гробыня в оранжевой куртке и трескала “примагниченный” из ближайшего магазина шоколад. Под ногами у нее уже шуршало множество оберток.
Гробынин пылесос с вертикальным взлетом и рюкзак с вещами лежали здесь же, на крыше.
- Привет, несчастная сиротка! - крикнула она. - Чего так долго? Пешком по тучкам шла? Я окоченела.
- А ты бы попрыгала на месте. Очень полезно, - посоветовала Таня, подумав про себя, что Гробыня просто свинья неблагодарная.
- Уже прыгала, теперь вот шоколад трескаю... - сообщила Гробыня. - Ну так как, берешь меня?
Таня вздохнула.
- Запрыгивай, что с тобой делать? Не бросать же у лопухоидов, - сказала она.
Склепова попыталась забраться на контрабас сзади, но оказалось, что она взяла с собой столько вещей, что вместе с рюкзаком никак не помещалась. К тому же Черные Шторы, не слишком любившие Гробыню, все время язвительно хрюкали и норовили сбросить ее. Даже заклинание “Дрыгус-брыгус” на них не действовало, потому что было слишком холодно, а искра, которую выбрасывало кольцо, получалась недостаточно горячей.
- Плохо дело, - признала наконец Гробыня. - Придется тебе тащить меня на буксире. Я сяду на свой пылесос, а конец трубы привяжем к твоему контрабасу.
- А так можно? - усомнилась Таня.
- Запросто, - заверила ее Гробыня. - У меня же пылесос не поломан. У него только направляющий талисман все время развязывается. Взлетать он может, а вот в воздухе начинает рыскать.
Если бы вскоре после этого случайный пешеход поднял голову и посмотрел на небо, он надолго лишился бы дара речи. Над Звенигородом неторопливо летел контрабас, которым управляла небольшая темноволосая девочка лет десяти, придерживающая локтем здоровенный чемодан. За контрабасом на длинном шланге тащился пылесос, на котором восседала высокая девица в оранжевой куртке с растрепанными фиолетовыми волосами.
Примерно раз в пять минут испорченный пылесос принимался упрямиться и взбрыкивать, точно норовистый скакун. Тогда девица с фиолетовыми волосами вцеплялась в него обеими руками и начинала вопить: “Стой, Гроттерша! Стой! У меня талисман опять развязался!” или “Ты куда летишь? Ты туда лети!”.
- У меня карта в другую сторону показывает! - возражала Таня.
- Плевать на карту! А я тебе говорю, что в эту! - заявляла Гробыня.
Нечего и объяснять, что полет до Тибидохса не доставил Тане никакого удовольствия. Вместо обычных нескольких часов они тащились почти полдня. Причем все это время Гробыня безостановочно ворчала и ругалась. Началось это, когда в полете она попыталась перекрасить ногти из ядовито-зеленого в фиолетовый и ветром у нее выбило кисточку.
Когда в гудящем воздушном потоке они пронеслись над континентом, внизу разом исчезли все ориентиры. Таня смотрела на карту, уже не отрываясь. Тонкий пунктир и красная стрелка уверенно вели их над океаном. Заклинание перехода могло сработать в одной-единственной точке земного шара, где в океане, невидимый для простых смертных, был знаменитый остров магов Буян. Наконец наступил момент, когда кольцо на пальце у девочки потеплело, и на карте вспыхнул вдруг большой остров, похожий на жирафью голову.
- Готовься! Пора! - крикнула Таня, оборачиваясь.
Наступал самый ответственный момент - момент произнесения заклинания перехода. Нужно было решительно, не боясь разбиться, направить летающий инструмент вниз и, выпустив искру, крикнуть “Грааль Гардарика”. Стоило на миг усомниться или замешкаться, и их ждала бы смерть. Тело оказалось бы в одном мире, а сознание - в другом. Недаром заклинание перехода считалось едва ли не самым опасным заклинанием Высшей Магии.
- Эй-эй, Гроттерша! Погоди! - засуетилась Гробыня. - Я еще не настроилась, Дай хоть до трех досчитать!
- Ну, считай! - согласилась Таня. Гробыня набрала полную грудь воздуха:
- Раз... два... э-э... четыре... пять…
- А где “три”?
- Неужели пропустила? - удивилась Гробыня. - Тогда поехали заново... Два на веревочке... два на ниточке... два на сопельке... Давай скорее, пока я не передумала! Не тяни! Ой, мама!!! ТРИ!
Таня прижалась грудью к контрабасу и направила смычок вниз. Ветер ударил им в лицо, рваная пелена туч надвинулась и сразу скомкалась, как мокрая вата, скатанная в сотни шариков. Бурлящий океан становился все отчетливее, все различимее. Уже можно было разглядеть отдельные волны, уже ветер швырял в лицо влажные брызги. Невозможно было поверить, что там внизу остров. Казалось, еще немного, и они на огромной скорости врежутся в бурлящую воду.
- Грааль Гардарика! - крикнула Таня, не различая своего голоса в рокоте океана.
Кольцо дедушки Феофила выстрелило зеленой искрой. Мир завертелся... замерцал... раскололся надвое... Океан и небо слились в единое целое и вновь разошлись... Тане почудилось, что нечто могучее подхватило ее и протиснуло сквозь бесконечно узкую воронку песочных часов.
Внезапно их стремительное падение замедлилось. Из океанской пены выступил большой остров. Седые сердитые волны, бурля и постепенно смягчаясь, накатывали на длинную песчаную косу, узким клином уходящую в океан. Сразу за песчаной косой начинались потрескавшиеся скалы, кое-где поросшие красными соснами с бугристыми, похожими на щупальца спрутов корнями.
Контрабас больше не падал, а снижался широкими кругами. Таня перевела взгляд выше, и у нее радостно защемило сердце. Она увидела колоссальную черепаху с наростами на панцире Такую огромную и такую родную. Ее невозможно было ни с кем и ни с чем спутать, потому что именно такой черепахой казался с высоты Тибидохс! Там, где у черепахи были складки на панцире, у Тибидохса тянулись короткие и длинные галереи, связывающие множество его частей.
На вершине скалы возвышалась гигантская башня. Это и была знаменитая Большая Башня - главная из пяти башен Тибидохса. Вернее, это раньше башен было пять. Теперь же их оставалось всего три - Большая и две угловые. Другие две только начинали отстраиваться заново. На деревянных лесах, сомкнувшихся вокруг их основания, копошилась нежить. Как следует приглядевшись, можно было рассмотреть даже рыжеватую шерсть на спинах у леших и небольшие оранжевые каски на головах у домовых. В эти каски их наверняка заставил облечься Поклеп Поклепыч, обожавший во всем порядок.
Контрабас сделал еще полкруга, и Тибидохс стал виден со стороны главных ворот - единственного прохода через его защищенные множеством заклинаний неприступные стены.
Над главными воротами крепости, как и прежде, сияла надпись. Буквы надписи переливались, сотканные точно из живого огня.
“ТИБИДОХС - ШКОЛА МАГИИ ДЛЯ ТРУДНОВОСПИТУЕМЫХ ЮНЫХ ВОЛШЕБНИКОВ. БЕЛОЕ И ЧЕРНОЕ ОТДЕЛЕНИЯ”.
Только теперь к этой надписи добавилась еще одна, более мелкая, но зато четкая:
“НА ГЛАВНУЮ ЛЕСТНИЦУ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!”
У ворот прохаживался одетый в овечьи шкуры мрачный циклоп с секирой. Под его единственным глазом багровел здоровенный фонарь. Должно быть, братья-богатыри Усыня, Дубыня и Горыня опять поленились выучить пароль.
Тане захотелось поскорее оказаться внутри, увидеть Ваньку Валялкина, Баб-Ягуна. Захотелось посмотреть, как изменился Тибидохс за те томительные недели, что она прожила у дяди Германа и тети Нинели. Она направила смычок вниз и стала быстро снижаться.
- Эй, эй, поосторожнее! Не дрова везешь! Мне мои косточки еще не надоели. Они мне дороги как память! - послышался знакомый вопль.
Обернувшись, Таня увидела Гробыню. Девочка из черных магов висела на шланге, болтая в воздухе ногами. Ее барахлящий пылесос куда-то исчез. Гробыня сообщила, что талисман развязался в самый неподходящий момент и при произнесении “Грааль Гардарика” пылесос попросту срезало.
Поигрывая секирой, циклоп загородил девчонкам дорогу.
- Пароль! - рявкнул он. - Парусник! - сказала Таня.
- Это старый пароль, - заупрямился циклоп. - Нужен новый!
- Запросто! Подбитый глаз! - насмешливо встряла Гробыня.
Поручик Ржевский в чемодане радостно заржал, а циклоп побагровел от злости. Его единственный глаз, окруженный фиолетовым сиянием фонаря, стремительно стал вращаться в орбите и покрылся десятками синеватых прожилок.
- Что? Что ты сказала? А вот этим вот по кумполу не хочешь? - проревел циклоп, занося над головой секиру.
Гробыня завизжала.
- Девочек нельзя бить, - быстро сказала Таня. Циклоп задумался.
- Даже секирой? - уточнил он.
- Секирой тем более. От Медузии влетит. Циклоп еще с минуту подумал и грустно опустил секиру.
- А без пароля все равно не пропущу! - сказал он злорадно.
- Тогда позови Сарданапала. Или кого-нибудь из преподавателей, - предложила Таня.
- Не-а, - замотал головой циклоп. - Не буду звать.
- Почему не будешь?
- А потому, что неправильные пароли говорите. Издевательские, - заявил циклоп и обиженно повернулся спиной.
Неожиданно Таня засмеялась и толкнула Гробы-ню локтем.
- Чего ты? - поморщилась Гробыня.
- Посмотри вон туда! - прошептала Таня. Склепова посмотрела и тоже стала хохотать. На спине у циклопа мелом было крупно выведено: “Русалочий хвост”. Тане показалось, что она узнала почерк Ваньки Валялкина.
- Эй, я вспомнила! Пароль - “русалочий хвост”! - громко сказала она.
Циклоп так удивился, что даже сел на землю.
- Вот и ты тоже... Все почему-то не знают, а потом догадываются, - убито пожаловался он. - Да, точно, “русалочий хвост”. Знаете, кто его придумал?
- Поклеп Поклепыч? - легко угадала Таня.
- Угу, он самый. У него теперь все пароли русалочьи. Позавчера была “серебряная чешуя”, три дня назад “люмпомпусечка”... У меня от этой “люмпомпусечки” просто язык узлом завязался! Ладно, шут с вами, топайте.
Циклоп неуклюже поднялся и открыл тяжелые ворота. Только теперь, шагнув на первую из множества каменных ступеней, ведущих к Большой Башне, Таня окончательно уверилась, что очутилась в Тибидохсе, в своем Тибидохсе...
Она поднялась на дюжину ступеней, увидела свисающий сверху канат, тяжелое колесо подвесного моста, знакомый скол на дубовых дверях кладовки, и глаза у нее защипало. У Тани появилось ощущение, что она наконец оказалась дома, в том единственном доме, который мог у нее быть.
- Ох, мамочка моя бабуся! - восторженно завопил кто-то хорошо знакомый.
Навстречу ей уже бежали Баб-Ягун и Ванька Валялкин.

0

19

Глава 7
СКАТЕРТЬ-САМООБОРОНКА И КУРИНОЕ ЗАКЛЯТИЕ

На следующий день с утра, как и обещала Медузия, в Тибидохсе начались занятия. Ученикам не дали отдохнуть ни одного дня. Перед занятиями Сарданапал и Медузия собрали всю школу в Зале Двух Стихий.
Кругленький Сарданапал был одет в новую мантию. Рядом с академиком Черноморовым, высокая и строгая, стояла Медузия. Поклеп Поклепыч, похожий на нахохлившегося ворона, сидел в стороне на небольшом стульчике. На коленях у него лежала толстая пачка пергаментов. Над пергаментами само собой порхало обдерганное гусиное перо и что-то быстро записывало. Вид у этого гусиного пера был самый что ни на есть кляузный и доносительский. Изредка Поклеп Поклепыч поглядывал на пергамента и как-то нехорошо усмехался.
- Не нравится мне этот тип. Как ты думаешь, что он там записывает? - прошептал Ванька.
- Не знаю, - честно сказала Таня.
- А я думаю, что наши проступки, которые мы совершили в мире у лопухоидов, - предположил Валялкин.
В этот момент Поклеп Поклепыч с каким-то особым злорадным выражением поднял глаза и взглянул на Таню, что помогло ей окончательно увериться в правоте Ванькиных слов. Обдерганное перо ловко нырнуло в чернильницу и помчалось к очередному пергаменту.
Таня сердцем почуяла, что это за пергамент. Ее пергамент с ее проступками!
Но тут, словно приходя ей на помощь, невидимый оркестр духов заиграл торжественный гимн Тибидохса. Стульчик завуча стал нетерпеливо подскакивать. Поклеп Поклепыч торопливо встал и вытянулся в струну.
- Дорогие ребята! Рад приветствовать всех в Тибидохсе! - сказал Сарданапал.
Ученики стали незаметно подталкивать друг друга локтями, едва сдерживая смех. В то время, как академик обращался к ним с речью, его усы все еще продолжали дирижировать невидимым оркестром. И сам Сарданапал об этом явно представления не имел.
- Я знаю, что многим из вас в мире у лопухоидов было нелегко. Поверьте, нам тоже непросто было решиться на этот шаг. В любом случае, теперь вы снова в Тибидохсе и можете приступить к занятиям... И я очень этому рад... Мы сделали все, чтобы вернуть вас сюда как можно скорее. Несмотря даже на то, что он не до конца еще отстроен... - голос Сарданапала чуть дрогнул.
Усы академика начали было насмешливо прыгать, но длинная, то исчезавшая, то появляющаяся борода грозно шевельнулась, и они сразу притихли.
После Сарданапала слово взял Поклеп Поклепыч.
- Юные маги-недоучки, оказавшиеся в мире лопухоидов без надзора, совершили множество тяжелейших проступков! - визгливо начал завуч, потрясая стопкой пергаментов. - Некоторые... не буду пока называть имен... позволяли себе летать, другие направо и налево использовали заклинания, третьи пытались применять высшую магию превращений. В результате несколько очень добропорядочных лопухоидов до сих пор... э-э... проявляют некоторые странности в поведении. Не так ли, почтенный Семь-Пень-Дыр? Может, вы убедите их перестать лаять и кусать прохожих за ноги. У Зубодерихи это почему-то не получается. Кое-кто другой заколдовал отцовский ремень так, что уважаемый, педагогически грамотный, политически подкованный лопухоид отстегал ремнем самого себя!
- Поклеп! Спору нет: проступки действительно возмутительные. Однако. этот тип был наказан за дело! Я уже говорил тебе: никто не заставлял его бить ремнем детей! Пусть один раз побывает на их месте! - перебил его Сарданапал.
Поклеп Поклепыч поморщился.
- Ну хорошо, это вычеркнем... - неохотно пробурчал он. - Между прочим, порой встречались просто вопиющие факты! Кое-кто из здешних любимчиков, например, выпускал из чемодана привидения и разбрасывал направо и налево купидоньи стрелы...
Таня поежилась, сразу поняв, к кому это относится.
- Я считаю, что любого из этих проступков достаточно, чтобы подвергнуть виновных зомбированию и, отняв все магические способности, отправить навечно в мир к лопухоидам... Я бы лично так и поступил! - гневно продолжал Поклеп.
Несколько сотен учеников замерли. Тишина повисла такая, что, казалось, слышно даже, как бежит муха по носу у Гуни Гломова. Потом взлетает и перелетает на ухо к Рите Шито-Крыто.
- Однако, к сожалению, если применять зомбирование, этот зал полностью опустеет, поскольку среди вас нет ни одного, кто не совершил бы хотя бы одного серьезного проступка, - неохотно продолжал завуч. - Именно поэтому мы временно отложим это наказание. Я подчеркиваю - ВРЕМЕННО. До первого значительного нарушения дисциплины!
Поклеп Поклепыч грозно потряс пергаментами и отступил. По залу пронесся вздох облегчения. Все слишком хорошо знали Поклепа и не заблуждались на его счет. Дай ему волю, он бы зомбировал учеников даже за пятиминутное опоздание. Однако, по счастью, в Тибидохсе был еще Сарданапал. Должно быть, он заступился за них и на этот раз. Недаром его усы дрогнули теперь так лукаво, хотя лицо по-прежнему оставалось важным и осуждающим.
Медузия сделала шаг вперед. Как всегда, она была очень краткой и конкретной.
- Я уверена, вы серьезно отнесетесь к словам Поклеп Поклепыча. А теперь все классы расходятся на занятия. Учитывая, что два месяца пропущены, расписание составлено очень плотное. Заниматься вам придется с утра и до позднего вечера. Едва ли у кого-то останутся силы на проказы. Кроме того, наш библиотекарь джинн Абдулла просил передать, что будет накладывать на любого, кто не сдаст книги вовремя или, что еще хуже, станет вырывать страницы, тройные проклятия. Так что будьте внимательны. Это все, что я хотела сказать. До встречи на нежитеведении!
Прямо из Зала Двух Стихий классы стали расходиться на занятия. Настроение у всех было неважное.
- Похоже, преподы решили взяться за нас всерьез, - сказала Рита Шито-Крыто.
- Угу, - подтвердила Гробыня. - В бараний рог согнуть! Если не придумать что-нибудь интересненькое, здесь будет тухло, как у лопухоидов.
- Гы! Интересно, как меня заставят заниматься, если я не захочу? - гоготнул Гуня Гломов.
Этот сутулый, похожий на гориллу субъект сидел в первом классе уже несколько лет подряд и до сих пор не мог удовлетворительно превратить табуретку в гуся. Вместо этого у него всякий раз получалось какое-то уродство: то живая табуретка, то гусь с четырьмя ножками. Таня никак не могла уяснить, как Гломов вообще сумел оказаться в Тибидохсе.
- Да, скверное дело. Придавят они нас своей зубрежкой, - грустно сказал Ванька Валялкин.
Баб-Ягун засмеялся и поманил Таню и Ваньку в сторону. Ноги у Баб-Ягуна лишь недавно перестали быть лягушачьими лапами, поэтому Баб-Ягун до сих пор порывался не ходить, а прыгать. Однако ни Таня, ни Ванька Валялкин над ним не смеялись. Попасть под заклинание Поклепа дело нешуточное. Особенно под заклинание, которым он охраняет Исчезающий Этаж.
- Чего такие тухлые? На вашем месте я бы не слишком унывал! - весело сказал Баб-Ягун.
- Почему это? С утра до вечера заниматься. Такого никакие мозги не выдержат, - возразил Ванька.
- Медузия не все сказала. Она умолчала про чемпионат по драконболу. Когда он начнется, никого попросту не засадишь за книги. Поэтому они с Поклепом такие сердитые. Только чур меня не выдавать! Мне бабушка по секрету сказала, - с заговорщицким видом прошептал Баб-Ягун.
Настроение у Тани резко поднялось. И как она могла забыть: Баб-Ягун же предупреждал ее о чемпионате! А раз на носу чемпионат, то придется много тренироваться. Наверняка Соловей О. Разбойник не захочет, чтобы их команда ударила лицом в грязь!
Рядом кто-то кашлянул, привлекая их внимание. Зубодериха всегда появлялась бесшумно.
- Молодые люди! Почему вы не на занятиях? Что у вас сейчас? А ну марш, а то сглажу! - весело прикрикнула она на них.
Первоклассники уставились на часы. Еще в первом полугодии они успели выучить, что часы в Тибидохсе особые - магические, без цифр, зато с небольшими оживающими картинками. Теперь стрелка показывала на закопченный котел, змеящийся вонючей струйкой дыма.
Таня поежилась. Она отлично знала, что означает этот котел: нужно отправляться на практическую магию к профессору Клоппу.
- Ох, мамочка моя бабуся! Если бы вы знали, как я ненавижу этого старикашку! Меня от него просто воротит! - с чувством воскликнул Баб-Ягун. - А тебя, Ванька?
Ванька ничего не ответил, зато загадочно улыбнулся. Таня очень внимательно на него посмотрела. Ей хорошо была знакома эта улыбка. Когда Ванька так улыбался, в самое ближайшее время нужно было ожидать чего-то интересного. К тому же Таня заметила, что Валялкин единственный из всех не посмотрел на часы. Похоже, и без того знал, к кому им сейчас предстоит направиться.
Аудитория, в которой профессор Клопп всегда проводил занятия, находилась под самой крышей узкой круглой башни. На стенах висели пучки магических трав, змеиная кожа, мешочки с ядами и связки засушенных летучих мышей. Все это нужно было профессору Клоппу для приготовления его кошмарных эликсиров и снадобий. На партах стояли закопченные котлы, которые запрещалось мыть. Клопп утверждал, что именно в этой накопившейся за столетия копоти - их главная магия.
Послышался шорох. Сверху, из узкого люка в потолке, спустился веревочный гамак. На гамаке полулежал профессор Клопп, глава “темного” отделения Тибидохса. Его голова походила на редьку, а на лице было столько морщин, что было удивительно, как они все там помещаются. Одет он был в шерстяную жилетку, сверху которой на длинной цепочке висела бронзовая ложка.
- Сдраствуйт, киндер! - сказал он со своим обычным акцентом. - Я вижу, вы все пока жиф и здороф! Но это ненадолго. Уверен, до конца занятий многий из вас будет попадать в магпункт! Хи-хи!
- Почему это? - басом спросил Гуня Гломов. Профессор Клопп стал поигрывать бронзовой ложкой, вертя ее за цепочку.
- Ах, Гломоф, Гломоф! Ви так туп, что всякий раз о том забывать! В магпункт ви будете попасть потому, что наш сегодняшний тем - “Прыгательныи эликсир”. Тот, кто выпивать эликсир, смочь подскакивать выше потолок! Но это не есть еще самый приятный известий! Самый приятный известий есть то, что эликсир есть делать сильный бабах, когда его неправильно готовить. Очень сильный бабах! После такой бабах ученик сразу отправляться в магпункт с разбитый голова! Потому я так обожать этот тем!
- Аи! - громко взвизгнула Верка Попугаева, самая большая трусиха в классе.
Ее нос был слегка искривлен на правую сторону. Произошло это еще у лопухоидов, когда она подглядывала за старшей сестрой, целовавшейся с мальчиком. Именно тогда у Верки и проявилась способность видеть сквозь предметы.
Профессор Клопп нетерпеливо махнул ручкой.
- А теперь всем слушать внимательно! Я не буду повторять! Вы должен взять пучок разрыф-трава... три чешуйка удаф... четыре волос вурдалак... семь хвост от дохлый крысе... и двенадцать больших ложка порох! Хорошо размешивать порох в рыбий слизь и ставить все на огонь... Потом ждать, пока эликсир не запахнуть тухлый яиц... Тогда он есть готоф и им можно смазывать босая нога! Если он сделать бабах или не пахнуть тухлый яиц - вы все делать заново! У кого есть глюпый вопрос? Нет глюпый вопрос! Тогда начинать!!!
Таня придвинула к себе котел и, стараясь не слишком пачкаться о его края, проделала все так, как велел профессор Клопп. Размешивать порох в рыбьей слизи да еще добавлять в него крысиные хвосты было не особенно приятно, а уж ставить все это на огонь... С другой стороны, научиться получать прыгательный эликсир было заманчиво. Мало ли когда он мог пригодиться.
Профессор Клопп по своей привычке прохаживался по классу и наблюдал за работой, отпуская едкие замечания. Если верить этим замечаниям, весь класс без исключения состоял из одних тупиц.
- Склепоф, не размахивать ложкой!.. Валялкин, не брызгать рыбий слизь!.. Гроттер, ты уметь считать? Сколько крысиных хвостов ты взять?
- Но это очень длинный хвост. Я думала, он сойдет за два, - робко возразила Таня. Хвост, попавшийся ей, и точно был просто поразительных размеров.
- Я сказал семь хвост и четыре волос1. Короткий хвост, длинный хвост - это есть неважно. Ты есть глюпый дум-дум... - нахмурился профессор Клопп.
Когда он отвернулся, Таня не удержалась и показала ему язык. Но тотчас пожалела об этом, вспомнив, что у профессора Клоппа, по слухам, есть глаз и на затылке. И как назло именно в этот момент он оказался открытым. Мгновение - и Клопп яростно повернулся:
- Гроттер, как ты сметь! Зачем ты показывать мне твой язык?
- Э-э... меня сглазили... Он у меня сам высовывается... Вот смотрите! - быстро выпалила Таня.
Клопп ехидно улыбнулся. Его маленькие глазки приобрели самое сладкое выражение.
- Не огорчаться, Гроттер. Такое часто бывать, - проворковал он. - А мое перо само часто ставить двойка в журнал. Вай-вай, какой нехороший перо!
Черный маг уже щелкнул пальцами, подзывая журнал, но тут что-то оглушительно взорвалось. Во все стороны разлетелись осколки и раскаленные брызги.
Лиза Зализина с воплем нырнула под парту. По счастью, она отделалась лишь испугом. Зато котел раскололся надвое.
Профессор Клопп подбежал к ней.
- Зачем ты накрывать котел крышка? - закричал он. - И сколько ты положиль порох? Лучше бы взрываться твой пустой голоф! Я ставить вам всем плохой оценка! Весь класс! Это быть мой любимый котел! Он стоять тут двести лет!
Взбешенный Клопп выхватил из кармана платок и хотел промокнуть им вспотевший лоб. Но произошло непредвиденное - неожиданно платок вырвался и схватил Клоппа за нос. Схватил так крепко, что его невозможно было оторвать. Взбешенный Клопп вскинул руку, чтобы ударить платок красной искрой, но вовремя сообразил, что обожжет себе нос.
Правильно оценив затруднительность ситуации, в которой оказался преподаватель, класс захохотал. Почти никто не смог удержаться, уж больно потешно было наблюдать, как глава “темного” отделения на своих кривых тонких ножках прыгает по классу и никак не может отвязаться от настырного платка.
Наконец Клоппу удалось отлепить его от носа и бросить на пол. Выкрикивая угрозы, он выскочил из класса и вскоре вернулся с Поклеп Поклепычем.
Не дотрагиваясь до лежащего на столе платка, завуч внимательно оглядел его. Потом протянул палец и слегка ковырнул его желтым ногтем. В тот же миг все четыре угла платка взвились и попытались обвить палец Поклеп Поклепыча.
Поклеп Поклепыч что-то пробормотал сквозь зубы. Его тяжелый перстень выстрелил сдвоенной зелено-красной искрой. В классе зашушукались. Применять одновременно белую и черную магию строго воспрещалось, однако завуч свободно пользовался и той и другой. Недаром до перехода на “белое” отделение он считался одним из самых сильных черных магов. Для многих оставалось загадкой, почему Сарданапал взял Поклепа к себе и даже сделал его завучем. Скорее всего здесь была какая-то тайна.
- Скатерть-самооборонка! - прошипел Поклеп, сдувая со стола пепел, совсем недавно бывший платком.
- Самооборонка? Разве не самобранка? - подала голос Дуся Пупсикова, толстая щекастая девочка. Она так любила сладкое, что однажды превратила свою подругу в пряник, отчего и попала в Тибидохс.
- Кто это сказал? - рявкнул Поклеп Поклепыч, яростно мигая близко посаженными глазками.
Дуся испуганно втянула голову в плечи.
- Я знаю, о чем говорю! - продолжал громыхать Поклеп. - Есть скатерть-самобранка, а это скатерть-самооборонка, ее взбесившаяся разновидность! Точнее, ее угол, отрезанный по форме платка. И тому, кто подбросил ее профессору, придется дать ответ!!! Мне и не только мне, уверен, очень хочется знать, как скатерть с Исчезающего Этажа могла попасть сюда!
Таня осторожно покосилась на Ваньку. Ей почудилось, что тот слегка побледнел.
Ледяной взгляд Поклепа скользил по рядам, на несколько секунд останавливаясь на каждом ученике. Потом Поклеп круто повернулся и вышел. Таня сообразила, что он торопится проверить свои заклинания на Главной Лестнице. К тому же завуч, видно, спохватился, что напрасно упомянул об Исчезающем Этаже при таком скоплении учеников. Они явно не пропустят это мимо ушей и по школе поползут всякие слухи. - Не думайте, что это сошло вам с рук! Мы еще вернемся к этому разговору - и очень скоро! - сказал он, еще раз просовывая голову в дверь.
Шипя от злости, профессор Клопп стал продолжать урок. Двойки и замечания сыпались градом. В конце концов прыгательный эликсир получился только у Верки Попугаевой, которая от испуга все сделала правильно. Клопп похвалил Верку, пробурчав, что и у идиотов бывают проблески, и поставил ей четверку.
Любопытный Гуня Гломов ради эксперимента зачерпнул горсть мази и, разувшись, намазал ею свои огромные ступни.
- Ну и чё? Где тут магия? - разочарованно прогудел он.
- А ты прыгни, Гунечка! Прыгни, родненький! - сладким голосом посоветовал профессор Клопп.
Гломов опасливо покосился на свои босые лапищи и слегка подпрыгнул. Вернее, это он попытался слегка подпрыгнуть. Получилось же нечто совсем иное. Словно подброшенный мощной пружиной, Гломов взвился к потолку и, врезавшись в него затылком, растянулся на полу без чувств.
Профессор Клопп удовлетворенно улыбнулся.
- Кто-нибудь уносить этот простак в магпункт! Урок закончен, - сказал он. - На следующем занятии мы будем варить и разливать по бутылкам микстур хитрости, так что все приносить с собой стеклянный посуд, чтобы делать буль-буль.

0

20

* * *

Таня едва дождалась, пока профессор Клопп усядется на свой гамак с тысячью узелков и втянется в верхний люк. Потом она схватила Ваньку Валялкина за рукав и оттащила его за огромный шкаф с ядами.
- Это ведь ты? Скажи, ты? - нетерпеливо спросила она.
Ванька внимательно оглядел свою желтую майку, потом руки.
- Да, я - это я.
- Перестань шутить! Я совсем о другом! Это ведь ты подсунул Клоппу скатерть-самооборонку, ну признайся!
Ванька лукаво улыбнулся.
- Почему ты так решила?
- Догадалась. Так ты?
- Ну я, - признал Ванька.
- А как ты пробрался через Главную Лестницу? Неужели ты был на Исчезающем Этаже?
Ванька покачал головой.
- Не-а, на Исчезающем Этаже я не был. Тут Поклеп чего-то напутал. Я нашел скатерть за статуей каменной рыбы. Ну знаешь, у которой еще изо рта бежит струйка воды?
Таня слышала о таком фонтанчике впервые.
- Где это? - спросила она.
- Сразу за мастерской магических предметов. Это в старой части Тибидохса. Там никого почти не бывает, да и мастерская давно заброшена. Ее еще при Древнире закрыли, потому что черные маги мастерили там всякие опасные вещи. Вот я и решил туда пробраться.
- Зачем это?
- Да так, сам не помню толком зачем... Ага! Хотел стащить немного летающих стружек, чтобы дразнить Клоппа. Знаешь, как это весело? Они по классу летают, под потолком кружатся как мухи, а их никак не схватишь.
Ванька почему-то уныло вздохнул.
- Да только в мастерскую я так и не попал, - добавил он.
- Почему?
- Потому что там уже кто-то был. Я подкрался и вижу: с той стороны свет пробивается. Голубоватый, такой свет, странный. Только я хотел уйти, как вдруг дверь начинает открываться. Медленно так, со скрипом. Я испугался и кинулся бежать. Надо было обратно по коридору, а я побежал в тупик. А тут эта рыба, очень кстати. Ну бросился я за нее и затаился.
- А ты видел, кто из мастерской вышел? - спросила Таня.
- Не-а, - сказал Ванька. - Как бы я видел, когда у меня нос в эту рыбу дурацкую упирался? В самый хвост! А когда вылез, то мастерская уже снова была закрыта и никакого голубого свечения. Вообще ничего. А тут смотрю, мою ногу что-то обхватило, да крепко так. Гляжу - скатерть. Еле от нее отцепился, а потом решил профессору Клоппу вместо платка подкинуть. Вырезал кусок и подменил. Только я тогда не знал, что она самооборонка, и про Исчезающий Этаж тоже понятия не имел. Думал, просто драчливая скатерть. Мало ли тут всяких забавных штуковин?
Таня задумалась. Куда больше скатерти ее почему-то волновало голубоватое свечение. Кто прятался в мастерской? Зачем? Почему-то при одной мысли об этом Таней овладевало нехорошее предчувствие. Голова начинала кружиться, как в тот миг, когда на крыше появилась фигура в плаще и подожгла искрой ее смычок.
- Может, это привидение светилось? - спросила она с сомнением.
- Что я, привидений не видел? - возразил Ванька. - Да, некоторые из них светятся, но совсем не так. У привидений свет мягкий, такой розовато-расплывчатый, а тут острый такой, сильный, прямо глаза режет... Не бывает таких привидений. И потом, я же еще шаги слышал...
Внезапно кто-то торжествующе хмыкнул. Из-под шкафа на четвереньках выползла Гробыня. Она была наделена потрясающей способностью оказываться в неподходящее время в неподходящем месте.
- Привет, шептуны! Ужасно полезно иногда уронить блокнотик и полезть за ним под шкаф! Уверена, Поклепу Поклепычу будет очень интересно узнать про платок! - насмешливо заявила она.
Таня бросилась к Гробыне, но та ловко отпрыгнула за парту, а потом сразу юркнула за дверь. Таня и Ванька переглянулись. Они были уверены, что Гробыня помчалась ябедничать, но тут Склепова вновь просунула в дверь свой нос.
- Испугались, тараканы? И правильно сделали, что испугались... Но я еще, может, не сразу ему скажу. Что толку, что твоего приятеля сразу зомбируют и отправят к лопухоидам? Лучше я сперва хорошенько вас помучаю. Так что пока живите! - добавила Гробыня.
Таня метнула в нее боевую искру, но Гробыня уже скрылась. С винтовой лестницы долго слышен был ее хохот.

0


Вы здесь » Домашняя библиотека Скаляри » Дмитрий Емец » ТАНЯ ГРОТТЕР И ИСЧЕЗАЮЩИЙ ЭТАЖ


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно