Глава 7
       ЗОЛОТАЯ ПИЯВКА
       
       Генка Бульонов высунул в коридор голову и прислушался. Все было как будто спокойно, В соседней комнате, изредка взвизгивая шинами и потрескивая автоматными очередями, бредил телевизор. Родители. скрестив ручки на животиках, сидели на диване и упивались сегодняшними событиями, чтобы забыть т через два дня. Бабушка на кухне мыла посуду, собираясь вновь испачкать её за ужином.
       Река дурацкой повседневности, столь любимая лопухоидами, несла свои затхлые воды все по тому же руслу…
       Удовлетворенно кивнув, Генка придвинул к двери стул, чтобы она не сразу открылась, и вытащил из-под ковра обломки смычка. Постепенно это уже входило у него в привычку.
       Он сунул смычок в пустую трехлитровую банку, поднес к ней ухо и…
       “В эфире последние магвости. С вами Грызиана Припятская… - сообщила банка. - Основные события этого выпуска. Пожизненно-посмертный глава Тибидохса академик Сарданапал Черноморов вызван с докладом в Магщество Продрыглых Магний. По слухам, он может быть отстранен от занимаемой должности в связи с переводом на вакантную должность дельфийского оракула… Дух, уже неделю держащий в тревоге весь волшебный мир, пока не обнаружен… Биржевой курс жабьих бородавок снова поднялся по отношению к курсу заокеанских зеленых мозолей. Эксперты полагают, что это связано с повышением котировок на слюни ехидны, мировая добыча которых временно снижена. И в заключение выпуска долгожданный сюрприз для всех наших слушателей! Великий Гурий Пуппер даст эксклюзивное интервью нашей программе...”
       В коридоре зашаркали тапочки. Бульонов быстро задвинул банку под кровать. Заглянувшая в комнату мама скользнула взглядом по разложенным на столе тетрадям и позвала его ужинать. Зная, что ему не отвертеться от очередной порции вермишели с сыром, Генка уныло потащился на кухню. Когда он вернулся, “Последние магвости” уже подходили к концу.
       “Напоминаю, только что у нас в гостях был Гурий Пуппер, прибывший - вы не поверите! - на настоящей раритетной метле! Чемпион оказался немногословным. Что ж, скромность украшает настоящих героев…” - с пафосом произнесла Грызиана Припятская. Она сделала небольшую паузу, очевидно, отыскивая нужную бумажку, и продолжала: “Объявление на правах рекламы! На Лысой горе открылся магазин мага Зины. В широком ассортименте магические котлы, скатерти-самобранки и любовные зелья. Из импортных товаров - ковры-самолеты, ядра барона Мюнхгаузена и взрывающаяся иранская хна. До пятого октября скидка на тапочки-скороходы составит пять дырок от бублика с одной тапочки. При этом обвесят и обмерят вас совершенно бесплатно, с повышенной зложелательностью! Вход со стороны улицы Осинового Кола, Работает круглосуточно, кроме новолуний. С вами была Грызианочка, ваша сладенькая ведьмочка! Чмок-чмок, многоболезные! Не балуйтесь с красными искрами!”
       Банка хрюкнула, подскочила и замолчала, явно объявив Генке бойкот. Бульонов вытащил обломки смычка и вновь надежно упрятал их под ковер. Он уже знал, что до завтрашнего дня никаких магвостей не предвидится. Палочки будут молчать, сколько их ни тряси. Если же слишком им надоедать, они могут ударить его зеленой вспышкой. Однажды это уже произошло, и теперь Бульонов напрасно не испытывал судьбу.
       “Эх, повезло же этой Гроттерше! Всегда была тихоня, сидела на задней парте, а теперь - раз! - и в волшебном мире! Живет там и в ус не дует! Обо мне небось и не вспоминает! Да и с какой бы радости?” - с обидой подумал Генка.
       Он открыл нижний ящик стола и, вытащив железную коробку из-под чая, отвинтил крышку. Отличное место - здесь мама никогда не догадается искать! Вначале узкое горлышко неохотно выплюнуло несколько солдатиков, затем на стол шлепнулась восковая фигурка.
       - Эй, ты слышишь меня, Гроттер! - горячо зашептал Бульонов. - Я тоже хочу в волшебный мир! Перетащи меня туда, слышишь - перетащи! Даю тебе на размышление несколько дней, а потом… Учти, я не шучу! Я припомню тебе шапочку с прорезями! Мне нечего терять!
       Но терять все же было что. В коридоре вновь зашаркали грозные тапочки. Мама обходила квартиру вечерним дозором. Вздрогнув, Бульонов поспешно сунул фигурку в банку.
       - Геннадий, не смей запираться на стул! Ты сделал уроки? И держи спину ровно - мало тебе сколиоза? - загремел начальственный голос.
       За окном мелькнула тень. Огромная птица с выщипанной розовой шеей заслонила закатное солнце. Но это длилось всего лишь миг. Потом широкие крылья с беспорядочно торчавшими перьями поймали ветер и птицу стремительно отнесло в сторону.
       
       * * *
       
       - Эй, что с тобой? Ты не ушиблась? - Ванька Валялкин помог Тане подняться.
       Девочка вцепилась ему в рукав. Ее била дрожь. Лицо заливал холодный пот. Лишь минуту спустя факел наконец перестал раздваиваться и насмешливо помахал ей трескучим розовым языком.
       - Почему ты упала? Что стряслось? - не отставал Ванька.
       Бедняга так обеспокоился, что незаметно проглотил целый огурец и теперь ощущал, как тот деловито протискивается где-то внутри.
       - А я откуда знаю? Упала и упала! Только никому не говори, а то засмеют! - огрызнулась Таня.
       Произошедшее ей совершенно не понравилось. Ни с того ни с сего свалиться со стула не особенно приятно. А раз пять прокатиться после этого по ковру, едва не воткнувшись головой в поддувало изразцовой печи, тем более довольно странно.
       - Было похоже, что тебя просто сбросили… Кувыркнули с высоты. Без сглаза тут точно не обошлось. Я бы на твоем месте пошел к Зубодерихе и проверился. У неё есть такие спицы, которые мигом определяют, был сглаз или не было, - посоветовал Ванька.
       - Я не хочу к Зуби. У меня с ней неважные отношения. Сама разберусь… Пока! - Таня подобрала футляр с контрабасом и отправилась к себе.
       В комнате Таню ожидал неприятный сюрприз. Гробыня, предоставленная сама себе и вдобавок изнывающая от жажды деятельности, не теряла времени даром. Выудив из шкафа Танин сарафан, который в начале лета подарила ей Ягге, Склепова натянула его на Пажа, Скелет стоял, растопырив руки, и насмешливо щелкал челюстями.
       Заметив Таню, Гробыня повернулась к ней.
       - Что, Гроттер, дотащила-таки свой контрабасик? Не надорвала пупок? Смотри, какую отличную тряпочку я нашла в шкафу! А уж фигурка у моего скелета просто блеск, уж точно лучше твоей! - нагло заявила она.
       Вспыхнув от гнева, Таня вскинула руку. Она хотела крикнуть Искрис фронтис, но решила, что это будет чересчур. К тому же в памяти у неё мелькнуло одно забавное заклинаньице, недавно вычитанное в справочнике магической самообороны, который дал ей почитать Шурасик.
       - Зажималлус втюрис!
       Зеленая искра юрко скользнула к скелету. В следующий миг Паж быстро повернулся на подставке и заключил Гробыню в свои костяные объятия. В его пустых глазницах зажглись мечтательные огоньки. Паж щелкал зубами и млел от коленок до черепушки. Его посетило счастье, известное всем безнадежно влюбленным, которым на короткий миг улыбнулась удача.
       - Отпусти меня, идиот! Я тебе не скелетиха! - взвыла Гробыня, но Паж, одетый в сарафан, держал крепко. Так крепко, что Склепова не могла даже поднять руку с перстнем, чтобы произнести контрзаклинание. Да и потом, говоря по правде, она его и не знала...
       Вначале Гробыня ругалась, потом умоляла и, наконец, стала угрожать:
       - Тебе это так не сойдет, чокнутая сиротка! Я Клоппу пожалуюсь. Твой Сарданапал тебя больше не защитит: его отсюда чуть ли не пинками вышибли!
       Гробыня не учла, что у Тани был слишком богатый опыт общения с Пипой, чтобы поддаться на дешевый шантаж. Она подошла к двери и гостеприимно распахнула её настежь.
       - Клоппу? Топай давай, жалуйся! Я просто вся трясусь!
       Гробыня запрыгала к дверям.
       - Только интересно, о чем завтра будет говорить вся школа? - продолжала Таня. - О том, что очаро-вашка Склепова прыгала по коридору в обнимку со скелетом, одетым в женское платье!.. О, кстати, Пупсикова с Попугаевой идут! Позвать их? Они тебе посочувствуют!
       Гробыыя запаниковала:
       - А-а! Закрой дверь! Если меня кто-то увидит - я тебя убью! - всполошилась она, укрываясь со скелетом в шкафу.
       Мимо двери, любопытно зыркнув в неё глазками, прошествовали Пупсикова с Попугаевой. Обе были редкостными сплетницами даже для Тибидохса. Сказать им что-то по секрету было все равно, что сделать международное объявление по зудильнику.
       - Как дела, девицы? Как дела, красные? Вечерний обход территории? Охота за магвостями? - приветствовала их Таня.
       Пупсикова с Попугаевой удивленно покосились на неё и, шепчась, проследовали дальше.
       - Какая жалость! Не правда ли, Склеп? Кажется, Верка не настроила свое сквозное зрение! Опять пропустила самое интересное! - огорчилась Таня, закрывая дверь.
       Шкаф гневно замычал.
       - Пожалуй, я тебя все же отпущу! Просто из лопухоидолюбия! Но не раньше, чем ты десять раз подряд произнесешь: “Я мелкая завистница! Пристаю к Танечке Гроттер, потому что ей завидую - её прекрасному характеру, её замечательной фигуре и феноменальному обаянию!” - продолжала Таня.
       - Ни за что!
       - Тогда спокойной ночи!.. Только, если не возражаешь, я закрою шкаф на ключ! Твой Паж ужасно противно стучит зубами!
       - А-а! Ты ещё поплатишься! Я отомщу! - прошипела Гробыня.
       Таня зевнула и накрылась одеялом с головой. Около получаса шкаф отвратительно ругался, а потом жалобно произнес:
       - Я мелкая завистница… ну попадись ты мне… Пристаю к Гроттерше, потому что терпеть её не могу… Просто ненавижу её кошмарный характер, кривую фигуру и вообще всю её с головы до ног! Едва её увижу, меня просто трясти начинает от бешенства!
       - Всякий раз, когда переврешь текст, будешь произносить ещё пять раз! - зевая, сказала Таня. Больше шкаф не сбивался.
       
       * * *
       
       Чем меньше дней оставалось до матча с афганскими джиннами, тем напряженнее становились тренировки.
       Раз за разом отрабатывая заговоренный пас, Таня так уставала, что едва могла усидеть на контрабасе. Когда же дело доходило до мгновенного перевертона, она выполняла его не без опаски, невольно вспоминая о грифе.
       Внешне он казался прочным, но в памяти невольно всплывал подслушанный разговор домовых. Насколько прочной окажется дратва для сапогов-скороходов и не случится ли так, что веревка лопнет прямо в полете?
       “Постарайся не лопнуть! Пожалуйста! Милая, дорогая веревочка! Слишком много народу обрадуется, если это случится. Дядя Герман, Пипа, Клопп, Гробыня да и, пожалуй, Чума-дель-Торт, если ей чудом удалось уцелеть…” - уговаривала она веревку.
       Не желая, чтобы домовые и дальше продолжали считать её неблагодарной, Таня выпросила у Ваньки кусок скатерти-самобранки, завернула в неё четыре пары маленьких рукавиц, присланных по её заказу из магазина мага Зины, и положила на порог их мастерской. Можно было ещё написать записку, но Таня не стала этого делать, убежденная, что мастера сами разберутся, от кого это.
       И, видимо, домовые неплохо справились с этим ребусом, потому что контрабас ни с того ни с сего стал летать так резво, что даже её перстень пораженно хмыкал.
       В четверг вечером Таня задержалась на драконбольном поле, чтобы заглянуть в ангар к Гоярыну. Голодный дракон был не в духе. Вытянув шею, он лежал на огнеупорной подстилке и хмуро смотрел на нее. Изредка Гоярын глубоко вздыхал, и тогда из его ноздрей вырывался белый дым. Таня даже не знала точно, узнал её Гоярын или нет.
       Девочка некоторое время постояла у входа и ушла, не желая попадаться на глаза драконюхам. Она знала, что те немедленно наябедничают Поклепу, а уж от того не жди ничего хорошего. Сейчас, когда всем заправляли Клопп н Бессмертник Кощеев, ходили слухи, что суровый завуч Тибидохса, всегда тяготевший к черной магии, отлично спелся с этой сладкой парочкой, которую Баб-Ягун называл не иначе, как “наши хмыри”.
       Пока Таня была в ангаре, над драконбольным полем уже натянули магический купол. Внутри купола, разравнивая граблями песок, споро носились джинны. Теперь, хочешь не хочешь, приходилось огибать поле по трибунам, пробираясь между зрительскими скамейками.
       Цепляя их футляром контрабаса, девочка стала подниматься, как вдруг что-то обожгло ей бедро. Вскрикнув, она схватилась за карман, убежденная, что там что-то загорелось, - и ей под ноги, суматошно вращаясь, точно стрелка сбежавшего из психиатрической лечебницы компаса, упало что-то светящееся.
       Золотая Пиявка! Несколько дней она смирно пролежала в кармане и была благополучно забыта, а теперь вдруг ей заблагорассудилось ожить. Пиявка гнулась и извивалась. Корчилась, как выползший на асфальт дождевой червяк, спешащий вновь забиться в свой ход.
       Однако продолжалось это недолго. Неожиданно Пиявка приподняла плоскую, с присоской, головку и деловито поползла. Слабо светясь в темноте, она обогнула магический купол. Оказавшись у тропинки, ведущей в лес, Пиявка выгнулась кольцом, присосалась к своему хвосту и покатилась вперед способом, который заставил бы любого специалиста по пиявкам съесть свой диплом вслед за докторской диссертацией.
       Однако у Тани не было ни того, ни другого. Ее желудку ровным счетом ничего не угрожало. Она вскочила на контрабас, произнесла “Тикалус плетутс!” и, стараясь слишком не разгоняться, полетела следом.
       Пиявка, за которой она спешила, то совсем меркла, сливаясь с тропой, то насмешливо вспыхивала желтым глазом ночного светофора. Тогда Таня взмахивала смычком и нагоняла её. Лететь было тяжело. На пути громоздился бурелом. Невидимые во мраке сучья старались снести ей голову. Намного безопаснее было бы подняться над лесом, но тогда Таня наверняка потеряла бы петлявшую в чаще золотую точку. Приходилось рисковать.
       Когда к запаху хвои примешалось влажное, пахнущее рыбой и ракушками дыхание океана, Пиявка повела себя странно. Теперь она петляла, словно то, что она искала, находилось где-то рядом и Пиявка пыталась понять, где именно. Внезапно впереди, с самой неожиданной стороны, вновь возникла каменная черепаха Тибидохса. Едва увидев сигнальные огни на Большой Башне и сомкнутые очертания стен, Таня поняла, куда они направляются, и ей немедленно захотелось вернуться.
       У развалин сторожки Пиявка развернулась и быстро заползла в первую же трещину.
       Таня спрыгнула с контрабаса:
       - Я туда не пойду! Что я, душевнобольная? У меня психов в роду не было! - обращаясь неизвестно к кому, сказала она. - Наследственное кольцо Гроттеров с сомнением кашлянуло. Тем временем возмущенная правнучка покрутилась у сторожки и ещё раз убежденно сказав:
       “Нет, нет и нет! Эти штучки со мной не пройдут! Ноги моей там не будет!”, неуклюже забралась в окно.
       В печи потрескивало магическое пламя. В щели под отслоившейся штукатуркой пробивалось ослепительное сияние. Страшно было вообразить, что произойдет, если открыть дверцу.
       Таня осторожно приблизилась. В железной дверце было узкое отверстие, смахивающее на скважину для ключа. В скважине что-то блеснуло. Жирный хвост Золотой Пиявки поспешно протиснулся внутрь.
       Невольно отстраняясь от бьющего с той стороны жара, Таня различила на дверце стершиеся буквы. Прежде они были почти незаметны, но теперь, когда металл раскалился, проступали одна за другой.

Глава 8
       МЯЧ НА ОБЕД
       
       Выглянув на другое утро в общую гостиную, ребята с удивлением обнаружили, что со всех стен на них смотрят афиши. Их были десятки и даже сотни.
       Многие афиши были наклеены вверх ногами, так что буквы оказались опрокинутыми, а некоторые - чистой стороной к зрителю. Зато супермагическим клеем были вымазаны все стены без исключения и даже кое-где пол. Все это неопровержимо доказывало, что Поклеп Поклепыч вновь привлек циклопов в качестве бесплатной рабочей силы.
       30 сентября главный драконбольный стадион Буяна
       СБОРНАЯ ТИБИДОХСА - АФГАНСКИЕ ДЖИННЫ
       ДОПОЛНЕНИЕ К ОСОБЫМ ПРАВИЛАМ Всемирного чемпионата по драконболу
       Строго запрещается:
       1. Улюлюкать, вопить, хлопать, кричать, толкаться, пускать магические искры без письменного разрешения глазного судьи.
       2. Накладывать запуки, роковую порчу, проклятия и сглазы.
       3. Распивать газированную воду в стеклянной, буйно-убойной либо склонной к полетам посуде.
       Разрешается:
       1. Наблюдать за матчем с трибун, моргая не чаще двух раз в минуту.
       2. Выражать удовольствие незаметной внутренней улыбкой.
       За все серьезные нарушения порядка - НЕМЕДЛЕННОЕ ЗОМБИРОВАНИЕ И ВНЕПЛАНОВАЯ ЗАПИСЬ В ДЕГЕНЕРАТЫ!!!
       Злостные нарушители дисциплины будут отправлены на корм драконам.
       И.о. пожизненно-посмертного главы Тибидохса проф. Зигмунд Клопп.
       Самоназначенный начальник службы безопасности - П. Поклепыч.
       Главный судья состязаний ч.м. Бессмертник Кощеев.
       Ванька Валялкин долго разглядывал афишу, потом спросил:
       - Ч.м. - это то, что я думаю? Поправьте меня, если я наврал.
       - Ч.м. - это черный маг, - поморщившись, как от зубной боли, сказал Баб-Ягун.
       - Значит, я думал неправильно, - признался Ванька.
       Кто-то жалобно завопил. Оказалось, Шурасик уронил одну из своих тетрадочек в лужу с клеем и отдирал её до тех пор, пока сам не оказался распростертым на полу.
       - А, помогайте мне все! Отклеивайте меня! - возмущенно взвизгивал он.
       - Супермагический клей - штука тонкая! Он не для того создавался, чтобы можно было все отодрать запросто. Это было бы даже обидно… Да, здорово ты влип! Не исключено, что тебе придется провести тут несколько недель, - деловито осмотрев Шурасика, сказал Баб-Ягун.
       - НЕ-Е-Е-Т! А как же уроки? Как я буду делать уроки? - завопил Шурасик.
       - Мы будем приносить тебе еду. Чай. Сахар. Предметы первой необходимости. Опять же - отсюда открывается прекрасный вид на коридор и на клетку с летучими мышами. Представляешь, какой отличный доклад можно написать! “Летучие мыши за четыре недели постоянного наблюдения”! - утешил его Ягун.
       Шурасик издал совсем уж невыносимый вопль. Он рванулся и, оставив в луже с клеем значительную часть своей рубашки и принципиально важную деталь брюк, унесся прочь.
       - Ну вот. Иногда описание лечения помогает больше самого лечения. Так, во всяком случае, утверждает моя бабуся, - потирая руки, сказал Ягун.
       По коридору, четко стуча каблуками, решительно прошла Медузия Горгонова. Щеки у неё пылали, а медно-рыжие волосы угрожающе шевелились. Похоже было, что она с трудом сдерживает гнев. За ней со сладенькой улыбочкой во всю черепушку семенил Бессмертник Кощеев. Изредка он наклонялся и, хихикая, принимался что-то нашептывать.
       - Вы видели? Что это с ними? - удивленно спросил Ванька, когда представитель Магщества и Горгонова скрылись за поворотом.
       - Если этот тип не отстанет от Медузии, я ему не завидую. Я никогда раньше не видела Горгонову в таком бешенстве! - сказала Таня.
       - Угу! Она сейчас без пылесоса взлетит! - согласился Ванька.
       Ребята не ошиблись. Едва Медузия и увивающийся около неё Бессмертник свернули к лестнице, как Тибидохс содрогнулся, Где-то неподалеку вспыхнула двойная зеленая искра, а потом почти без паузы - двойная красная. Мимо них, громыхая доспехами, пробежал Бессмертник, злой, как болотный хмырь. Плащ у него дымился, а вся черепушка была в копоти.
       Ягун не успел спрятать улыбку. Заметив её, Бессмертник Кощеев остановился и долго тряс у него перед носом рукой в железной перчатке. Он был так взбешен, что заикался.
       - В-выиграть у джиннов хотите? Я в-вам в-выиг-раю! Я вам покажу драконбол! - наконец гневно выплюнул он.
       
       * * *
       
       Последние тренировки перед матчем были самыми тяжелыми. Соловей О. Разбойник выпускал на поле сразу по полдюжины молодых драконов - сыновей Гоярына, выбирая из них самых стремительных, и заставлял забрасывать им в пасти мячи. Уследить сразу за всеми драконами, серебристыми молниями носившимися внутри купола, было невозможно, Пока игрок вертел головой, соображая, как увернуться от дракона, пикирующего сверху, ещё трое налетали сзади или снизу.
       То и дело случалось, что юные драконы стягивали кого-нибудь с пылесоса и, спеша поделить добычу, сосредоточенно тянули в разные стороны. На вопли самого игрока и отпугивающие искры они почти не обращали внимания. Особенно часто в роли такой мышки оказывался Демьян Горьянов, Впрочем, перепадало и Баб-Ягуну, и Гробыне, и даже Семь-Пень-Дыру.
       Соловей О. Разбойник невозмутимо наблюдал за происходящим с тренерской скамьи. Его плоское лицо не менялось, даже когда кто-то ласточкой влетал носом в песок. Он только щелкал пальцами, подзывая драконюхов с носилками и нашатырным спиртом.
       - Разве можно так гонять команду? Так и до матча можно не дожить! - ныл обожженный Жора Жикин, а Кузя Тузиков печально разглядывал свой покрывшийся копотью веник.
       - Это все игрушки! Подумаешь, ухо ему, красавчику, опалило! Посмотрю, как вы запоете на матче с джиннами! - неизменно отвечал Соловей и вновь прогонял команду на поле, где с резвостью пираний мелькали молоденькие дракончики.
       За день до матча прилетели афганские джинны. Они приближались развернутым строем - суровые, бородатые, в чалмах и халатах, на которых то возникали, то исчезали полоски. Джинны восседали на небольших медных кувшинчиках, с бьющими из них реактивными струями, с такой серьезностью, что болельщикам и игрокам Тибидохса как-то сразу стало не по себе.
       Зато дракон афганских джиннов вызывал у всех лишь улыбку. Он был рыхлый, с короткой оплывшей шеей и жалкими маленькими крылышками. Летел он ужасно неуклюже, с трудом поворачивал и, заходя на посадку, едва не расшибся в лепешку о стену Тибидохса.
       - Нет, вы видели этого тюфяка? Это не дракон, а бройлер-переросток! Я его за хвост поймаю и мячами с ложечки накормлю. Он у меня проглотит все как миленький! - фыркнула Гробыня Склепова.
       Баб-Ягун тоже высказался в том же духе, однако Таня решила пока не делать никаких выводов.
       “Тут не все так просто. Если бы дракон у джиннов был таким уж никчемным, они не становились бы столько раз чемпионами мира!” - подумала она.
       Приветствуя гостей, над тибидохскими стенами мелькали купидончики с цветочными венками. Во избежание недоразумений и неконтролируемых любовных эпидемий профессор Клопп велел им заранее выложить из колчанов все стрелы.
       Бессмертник Кощеев топтался на преподавательском балкончике и бросал на Медузию пламенные взгляды слегка подернутого плесенью ловеласа. Его стильная броня от Пако Гробанна серебрилась на солнце, На её клепаном нагруднике красовался новый девиз: “Вернись, я все прощу!” Но, несмотря на твердое намерение забыть все и начать все заново, приближаться к Медузии Бессмертник не решался.
       Поклеп Поклепыч торопливо разбирал семь свитков с речами, чтобы не сбиться в ответственный момент.
       Джинн Абдулла сизой дымной струйкой змеился у завуча над плечом и втайне готовил приветственную поэму в семьсот стихов. Его бородавки нетерпеливо переползали с одной щеки на другую, Следом за бородавками, подобно арктической льдине, с полным самоуважением дрейфовал бугристый нос.
       Дождавшись, пока джинны появятся на стене вместе с тренером Гюль-Буль-Шахом, Поклеп махнул платочком. Оркестр из циклопов и богатырей недружно грянул туш. Прогромыхав с минуту, туш зачах сам собой. Могучий барабанщик, наскучив терзать барабан, заехал колотушкой по уху литавристу. Тот обернулся и, прослезившись от негодования, ответил ему сдвоенным ударом грохочущих тарелок.
       Погрозив оркестрантам кулаком, Поклеп начал свою речь:
       - Уважаемые сограждане и зарубежные гости! В свете предстоящего на гостеприимной земле Тибидохса спортивного состязания позвольте мне отметить некоторые принципиальные моменты. Я постараюсь быть предельно кратким и не злоупотребить вашим вниманием, - хорошо поставленным голосом говорил завуч, нежно глядя на свои свитки.
       Вернее, Поклепу казалось, что он говорит, потому что, хотя его губы и шевелились, наружу не вырывалось ни звука. Сколько оратор ни разевал рот и ни таращился злобно по сторонам, он так и не сумел исторгнуть ничего, кроме патефонного хрипа.
       Джинн Абдулла быстро упрятал в рукав маленький амулетик. Затем он величественно выплыл вперед, причудливо изогнув стан, поклонился зрителям и гостям и провозгласил:
       
       Взирая с высот олимпийских на грешную землю,
       Скажу я, внимая молве ослепительной Эос…
       
       К сожалению, определенно узнать, что собирался сказать джинн Абдулла с олимпийских высот, никому не удалось, Что-то просвистело в воздухе, и библиотечного джинна буквально смело со стены. На том же месте, где он недавно внимал молве Эос, уже гремел прорвавшийся сводный хор привидений.
       Безглазый Ужас дирижировал, а поручик Ржевский, выступив вперед, то прочувствованно дрожал дискантом, то сбивался на баритон. Пару раз у него даже пробился бас, но сразу завял.
       Спасая положение, Медузия торопливо пригласила всех гостей на торжественный ужин.
       Вскоре после ужина Гюль-Буль-Шах поблагодарил тибидохцев за гостеприимство. Джинны раскланялись и гуськом отправились отдыхать, препоручив свои флегматичные “ворота” заботам привезенных с собой драконюхов.
       Хотя ангар с драконом джиннов был на другом конце поля, Гоярын всю ночь ревел, чуя противника.
       
       * * *
       
       Ранним утром под ковром у Бульонова что-то забубнило. Соскочив с кровати, Генка поспешно сунул палочки в банку и, усилив таким образом звук, приник к ней ухом.
       - Обязательно надо было цеплять это ко мне? Нельзя было вообще обойтись без рупора?.. - уныло поинтересовался кто-то.
       Решив, что голос обращается к нему, Генка от испуга едва не закатился под кровать. Однако голос, явно не замечая его, продолжал бубнить:
       - Я Демьян Горьянов, новый играющий комментатор. Меня выбрал сам профессор Клопп. Не буду ему льстить, только отмечу, что это чуткий руководитель темного отделения, кумир маглодежи земного шара и вообще глубокая и вдумчивая личность… И чего вы все на меня уставились! А, про другое рассказывать!
       На драконбольном стадионе никак не начнется матч “Сборная Тибндохса - афганские джинны”. Кое-кто утверждает, что нас ждет схватка века, я же считаю все это полнейшим фарсом, разыгранным, чтобы содрать с вас побольше за билеты. Конечно, джинны размажут нас по стенке, но все будут только довольны. Этим тупым болельщикам только зрелища и подавай.
       Челюсти у Бульонова невольно свело зевотой.
       - Главный судья состязаний Бессмертник Кощеев, назначенный замещать Сарданапала, выпускает сигнальную искру. Кажется, это так называется, когда из кольца вылетает нечто вроде дешевого салюта. Матч начинается. Вначале из ангаров выпускают драконов, потом взлетают джинны на своих реактивных кувшинчиках и, наконец, мы… - продолжал умирать голос.
       Неожиданно все были оглушены отвратительным проваливающимся дребезгом. Болельщики, зажимая уши руками, едва не обрушились с трибун, однако Горьянова это нисколько не смутило.
       - Это вы слышите, как уверенно и ровно рокочет мотор моего могучего “Бурана-100У”… - сообщил он. - Но не будем отвлекаться на детали. Интересно, когда выпустят мячи? Куда годятся арбитры? Ага, извините, мячи, оказывается, уже выпустили, пока я проверял, на месте ли мой платок-парашют!.. Обе команды сразу включаются в борьбу. Джинны носятся как угорелые. Я даже не успеваю следить за ними глазами, Да и зачем мне это? Что я, джиннов не видел? Зато я отлично различаю, как Баб-Ягун, этот бабушкин прихвостень и глобальный прихехешник, устремляется ко мне. Он потрясает кулаками и орет что-то явно недружелюбное, завистливое… Уф, его перехватили арбитры, а то я было забеспокоился, в своем ли он уме. А, вот что его взбесило! Мне подсказывают, что обездвиживающий мяч висел прямо у меня над макушкой, а теперь он уже у джиннов… Ну и что? Мячом больше - мячом меньше. Большой спорт чреват случайностями.
       Банка завыла. Палочки затряслись. Бульонов рухнул на ковер, закрывая голову. Это обиженный комментатор торопливо набирал высоту, спеша очутиться подальше от всех превратностей большого спорта.
       Для Тани Гроттер матч начался не очень удачно. Она погналась за пламягасительным мячом, но тут что-то пронеслось прямо у неё перед носом. Контрабас отбросило воздушной волной. Девочка успела только заметить мелькнувший полосатый халат. Подрезавший её джинн показал ей розовый, как докторская колбаса, язык.
       - Только что мы все могли наблюдать, как капитан команды джиннов Саид-Вали-Шербет перехватил пламягасительный мяч из-под носа у десятого номера… Да, Татьяна Гроттер уже никуда не годится, как это ни печально! Она сидит на своем контрабасе, как курица на заборе! - ехидно сообщил всем Горьянов.
       Пылесос Баб-Ягуна выбросил из трубы русалочью чешую и рванулся вперед. Пока оглушенные ревом пылесоса джинны соображали, что к чему, Ягун завладел чихательным мячом и через все поле дал заговоренный пас Семь-Пень-Дыру.
       Кто-то из полузащитников джиннов попытался, перехватить мяч, но не угадал заклинание, схлопотал по тюбетейке и прилег отдохнуть на песочек, подложив под щеку кувшинчик. Умело расколдовав пас, Семь-Пень-Дыр прижал мяч к груди и пошел в лобовую атаку на неприятельского дракона.
       Дракон джиннов даже не пустил в него огнем. Он лишь сонно трепетал жирненькими крылышками, больше озабоченный тем, чтобы вообще удержаться в воздухе. Рядом с извергающим пламя Гоярыном он казался просто гусенком-переростком, случайно, вследствие шутки черного мага, превращенным в дракона.
       Семь-Пень-Дыр метнул мяч. Не встретив на своем пути никаких препятствий, чихательный заряд угодил в драконью пасть. Полыхнула магическая вспышка. Болельщики Тибидохса восторженно взревели. Довольный, что заработал для своей команды два очка, Семь-Пень-Дыр развернулся и неторопливо полетел к своим.
       За его спиной что-то негромко хлопнуло. Семь-Пень-Дыр выпятил грудь, снисходительно подумав, что этот доходяга и чихнуть-то толком не умеет. Он притормозил и, зависнув над полем, стал посылать во все стороны воздушные поцелуи.
       Внезапно ревущие трибуны замолкли.
       Не понимая, что произошло с болельщиками, Семь-Пень-Дыр обернулся и… из его груди вырвался дикий, ни на что не похожий крик.
       Дракон джиннов был объят пламенем. Рыхлая кожа темнела и сворачивалась. Куриные крылышки съеживались. Прежняя невзрачная оболочка трескалась, как скорлупа, а из её недр вырывалось багровое, жуткое, гневное чудовище. Да, это был дракон, но какой дракон! С острыми шипами на морде, кожистыми крыльями, ослепительной чешуей. Втягивая воздух, он раздувался. Минута - и он уже размером с Гоярына.
       Защитники джиннов разлетались во все стороны, пригнувшись к своим реактивным кувшинчикам, Они единственные, казалось, понимали, что происходит, и стремились оказаться подальше.
       Опомнившийся Семь-Пень-Дыр, обхватив трубу пылесоса, стал торопливо набирать высоту. Он надеялся оказаться в “мертвой зоне”, где дракон его не увидит, но не успел. Дракон втянул ноздрями воздух и выдохнул пламя, разбившееся лишь о магический купол на другом конце поля. Пылесос нападающего Тибидохса запылал, а в следующий миг Семь-Пень-Дыра поглотила распахнутая пасть.
       - Профессор Клопп, нас подставили!!! Это дракон-феникс! Дракон-оборотень! Джинны специально позволили забить мяч, чтобы произошло превращение! Теперь я понимаю, почему они называют своего дракона Ишак-ибн-Шайтан, - в панике закричал Демьян Горьянов.
       Клопп на трибуне только руками развел. Что он мог поделать? Правилами драконбола возможные превращения драконов никак не оговаривались.
       - Ишак-ибн-Шайтан… Знаю я таких ибн-Шайта-нов… Небось драконенком поили его ртутью из следа оборотня и купали в лунной пыли. Ненавижу эти гнусные приемчики, и, главное, за руку не поймаешь. Поди докажи, что они это делали, - проворчал Тарарах, обращаясь к Ваньке Валялкину.
       - И что теперь будет? - спросил Ванька. Тарарах неопределенно махнул рукой.
       - А то и будет. Нашим придется несладко, - сказал он.
       Тем временем джинны завладели большинством мячей и, обмениваясь заговоренными пасами, наседали на Гоярына, Катя Лоткова и Кузя Тузиков едва сдерживали их натиск. Буквально повиснув у Гоярына на шее, Катя умоляла его не горячиться и не выпускать огонь длинными струями. В случае промаха джинны наверняка воспользовались бы распахнутой пастью дракона, чтобы забросить пару мячей.
       Демьян Горьянов, робко щурясь, пролетел под самым куполом. Он намеренно держался повыше, избегая неприятностей.
       - Нападающий джиннов - не помню, как его зовут - ловит - не вижу точно, какой - мяч. Удар - го-ол! Нам гол! - завопил он.
       Почему-то никто из болельщиков джиннов не откликнулся да и возникшая рядом Рита Шито-Крыто ощутимо толкнула Демьяна в бок.
       - Ну да, никакого гола нет. Гоярын захлопнул пасть… Но разве это так важно? Голом больше, голом меньше. К тому же рано или поздно нам все равно забьют, - стал оправдываться комментатор.
       Спикировав сверху, Таня погналась за отскочившим от морды Гоярына пламягасительным мячом и сумела пристегнуть его к предплечью.
       Саид-Вали-Шербет и ещё три джинна сомкнулись вокруг неё и, не давая уйти в сторону, погнали прямо на своего дракона. Ишак-ибн-Шайтан, зачем-то резко снизившийся, сыто икнул, открыл пасть и вызывающе выплюнул швабру с пропеллером.
       - Ах, Жора, Жора! Кто будет делать за меня нежитеведение? - воскликнул Горьянов.
       Сообразив, что её загоняют прямо в распахнутую пасть дракону-оборотню, Таня попыталась, притормозив, уйти влево, но была отброшена реактивным потоком крайнего джинна. Джинны сгрудились ещё больше. Стиснутый в их воздушных трассах контрабас сделался почти неуправляемым.
       Саид-Вали-Шербет ухмыльнулся и показал Гюль-Буль-Шаху опущенный вниз большой палец. Он был убежден, что с Таней Гроттер сейчас будет покончено.
       Таня лихорадочно соображала. Шансов у неё не было никаких, если только… Вспомнив один из фокусов, который она проделывала с Баб-Ягуном на тренировке, Таня громко крикнула: “Гуллис-дуллис!” и дала пас… Саид-Вали-Шербету.
       Пока растерявшийся от такой наглости Шербет готовился произнести контрзаклинание, Таня быстро шепнула “Труллис-запуллис”, незаметно сменив заклинание.
       - Цап-царапс - крикнул Саид-Вали-Шербет, все ещё полагавший, что имеет дело с Гуллис-дуллис.
       Надо сказать, что магические заклинания относятся друг к другу с большой ревностью. Наградить их чужим контрзаклинанием - такой же серьезный и непростительный проступок, как для лопухоида переврать имя и фамилию родного папы. В следующий миг пламягасительный мяч врезался Саид-Вали-Шербету в ухо и сбросил его с кувшинчика. Прежде чем Шербет успел опомниться, его вместе с отскочившим мячом подхватило собственным реактивным потоком и забросило в распахнутую пасть Ишак-ибн-Шайтану.
       Голодный дракон с жадностью проглотил его. Пламягасительная магия полыхнула белой вспышкой. Из пасти чудовища вместо огня повалил безобидный дым. Другие три джинна, не ожидавшие такого печального финала, замешкались. Реактивные струи их горшков оказали Тане невольную услугу, вытолкнув её контрабас в образовавшуюся брешь.
       Контрабас Феофила Гроттера пронесся под головой у багрового дракона и красиво развернулся у задней стенки магического купола. Бессмертник Кощеев виновато покосился на Гюль-Буль-Шаха и засчитал команде Тибидохса ещё три очка. Все было настолько по правилам, что даже самому пристрастному судье не к чему было придраться.
       - Счет становится 5:0 в пользу Тибидохса. Гроттер забила блестящий гол. Разумеется, ей просто повезло, но все же… - неохотно буркнул Демьян Горьянов.
       Генка Бульонов стукнул кулаком по ковру. Мелкая чашечка его терпения переполнилась и всклокотала завистью.
       - Гроттерша! Всюду эта Гроттерша! Нет чтоб меня с собой забрать! Я предупреждал, я просил! - крикнул он и, вскочив, выудил из стола чайную банку.
       В воинственном дожде солдатиков на ковер выпала восковая фигурка. Бульонов схватил её, взял иголку и…
       - Вот тебе, Танька! Сама напросилась! Или ты заберешь меня, или я все испорчу! Я могу! - пригрозил он.
       Таня сама не поняла, что произошло с её правой рукой. Из неё вдруг брызнула кровь. Ниже локтя рука онемела. Смычок выскользнул из обмякших пальцев. Контрабас швырнуло на магический купол. Девочка едва успела принять удар плечом, чтобы не разбить инструмент. Потом она вдруг оказалась на песке. К ней спешили санитары с носилками и Ягге.
       Приподнявшись на локтях, она сообразила, что её пытаются насильно увести с поля. Увести сейчас - в важнейший момент матча! Волоча за собой контрабас, девочка торопливо поползла к смычку. Рука казалась замороженной, пальцы были в крови, перед глазами все двоилось. В мозгу билась единственная мысль: если она успеет взлететь, с поля её не унесут. В воздухе санитарам за ней не угнаться. Схватив смычок действующей рукой, она прошептала заклинание.
       Когда контрабас внезапно рванулся и понесся вперед, от боли Таня едва не потеряла сознание.
       Санитары уронили носилки и задрали головы.
       - Стой! Куда ты, глупая девчонка? Как ты сможешь играть? Ты же не видишь даже, куда летишь! - закричала ей вслед Ягге.
       Перелезая через скамейки, Зубодериха заспешила к Медузии Горгоновой. Ее веки, припухшие от ночного чтения сонетов, возмущенно моргали.
       - Меди, ты видела? - крикнула она, - Рядом с ней никого не было. Сама она свалиться не могла, слишком здорово летает. Наверняка её атаковали магией! Я предупреждала Клоппа: стоило бы заблокировать у джиннов все перстни!
       Медузия покачала головой.
       - Да, Зуби, это сглаз, Очень серьезный сглаз. Я успела его засечь.
       - Вот видишь! Что я говорила!
       - Погоди, Джинны тут ни при чем. Магическая атака была направлена не со стадиона, а из мира лопухоидов.
       - ЛОПУХОИДОВ? - ошарашенно повторила Зубодериха. - Это невозможно! Как они смогли?
       Медузия строго посмотрела на нее. Весь её вид говорил, что эмоции тут неуместны.
       - Я сама не знаю, как, Зуби! Но это сделал лопухоид. А ты должна помочь мне найти его. Я собираюсь телепортировать.
       Зуби в ужасе всплеснула руками.
       - Телепортировать? Ты спятила! Телепортация на такое расстояние слишком опасна. Лучше уж полететь ковром-самолетом или, на худой конец, пылесосом.
       - Нет. Это слишком долго. Без Гроттер мы проиграем этот матч. Я не хочу краснеть перед Сарданапалом, когда он вернется.
       - Но это безумие!
       - Одной: да. Именно поэтому я и прошу тебя направить меня. Не забыла еще, как это делается? Я начинаю!
       Не дожидаясь согласия, Медузия закуталась в плащ и начала быстро вращаться. Ее перстень, накаляясь, выбрасывал одиночные зеленые искры. Они, не потухая, зависали в воздухе и прилипали снаружи к её плащу, образуя нечто вроде плотного магического кокона.
       Зубодериха сосредоточилась. Она подошла к Медузии и, взявшись снаружи за кокон, стала скатывать его. Вначале она сложила его пополам, потом ещё пополам и еще… Любой лопухоид, да ещё впечатлительный, не выдержал бы такого зрелища. Живого человека, маститого мага, доцента кафедры - да и просто очень привлекательную женщину! - складывали, как лист бумаги. Вскоре вся Медузия стала не крупнее горчичного зерна. Когда это произошло, Зубодериха осторожно положила её на ладонь, ещё раз укоризненно покачала головой и… сильно дунула.
       Горчичное зерно дрогнуло и исчезло…
       Генка Бульонов не отрывал ухо от банки, Палочки молчали. Играющий комментатор Демьян Горьянов был озабочен тем, чтобы ни в коем случае не получить мяч. Только удрав от всех игроков своей команды, которые теоретически могли дать ему пас, он вернулся к выполнению своих обязанностей.
       - Ого, сколько новостей! Не успел десятый номер выбыть из игры, как снова в неё возвращается! А ведь с какой высоты Гроттерша грохнулась, и рука вся в крови! Ну прям смотреть противно! Разве в обязанности судьи не входит ограждать зрителей от неприятных впечатлений?
       - Ага! Рука! Я так и знал, что получится! Теперь Танька у меня почешется! Пусть мучается, пока не поймет, в чем дело, и не перенесет меня к себе! - восторжествовал Бульонов.
       Он вытащил иголку и хотел уколоть фигурку в другую руку, как вдруг в комнате что-то ослепляюще полыхнуло.
       Решив, что взорвалась лампочка, Генка поднял голову и застыл, точно таракан, над которым взметнулась гибельная тапочка. Под люстрой возник небольшой смерч. Когда же он утих, Бульонов увидел, что на этом самом месте, скрестив на груди руки, стоит высокая дама.
       - Брось иголку! - сказала Медузия голосом, не терпящим возражений.
       - Не брошу! - паникуя, пискнул Генка. Медно-рыжие волосы высокой дамы зашипели.
       Первыми в змей превратились две длинные пряди, свисающие со лба.
       - Иголку! - повторила дама голосом, пресекающим все возражения.
       Бульонов послушно разжал пальцы.
       - А вот на помощь звать не стоит, - продолжала Медузия, угадывая его мысли, - я не переношу вопящих мальчишек, И под стол лучше не прятаться. Ты ведь не хочешь, чтобы сверху на столешнице вдруг оказался бегемот. Так хочешь или нет? Отвечай, живо!
       Бульонов замотал головой и поспешно выбрался из-под стола. Он как-то сразу просек, что это не блеф и бегемот действительно может очутиться у него на голове.
       - Браво! Ты разумный юноша! Теперь давай сюда фигурку. Бережно, не сжимай её, или в лопухоидном мире станет одним хомяком больше!
       Генка робко протянул даме восковую Гроттер. При этом он случайно коснулся её пальцев. Пальцы были обжигающими.
       - Странно, она сделана по всем правилам! Нет, её лепил не лопухоид, точно! Откуда лопухоиду знать про оживляющие руны на стопах? Тут попахивает крепкой темной магией!
       - Где ты это взял? - осмотрев фигурку, с подозрением спросила Медузия.
       Перескакивая с пятого на десятое, Бульонов рассказал про палочки, про золотой клубок и жертвенник. Верный нюх бывалого троечника подсказал ему, что лучше не врать.
       Медузия кивнула.
       - Ну, со смычком все ясно. Тане следовало бы быть внимательнее. Не следует оставлять у лопухоидов магический предмет, даже поврежденный, а вот с тем, кто лепил фигурку, предстоит ещё разобраться. А ну-ка!
       Доцент Горгонова поднесла фигурку к лицу и понюхала её. Ноздри её классического носа брезгливо дрогнули.
       - Фу, вонь какая! Нет, без болотного хмыря тут не обошлось. Но сам хмырь не сумел бы вылепить фигурку, он лишь выполнял чей-то приказ, вонзая иглу. Он же стащил свитер! Но кто ему приказал? Ты, конечно, не знаешь? - Бульонов торопливо замотал головой.
       - Разумеется, не знаешь. Да и откуда тебе, лопухоиду? Так или не так? - хмыкнула Медузия.
       Генка перестал мотать головой и поспешно закивал.
       Помрачнев, Горгонова стала прохаживаться по комнате.
       - Думаю, дело здесь не обошлось без каких-то старых союзников Той-Кого-Нет. Но кто это мог быть?.. Разве только… Нет, это было бы слишком скверно! Он не мог!.. Хотя, да нет, исключено! - Ме-дузия остановилась и махнула рукой, точно обрубая нежелательные мысли.
       - Ладно, с союзниками я разберусь позднее. А пока будет достаточно блокирующего заклинания, - решительно заявила она.
       Медузия запахнулась в плащ и стала деловито выбрасывать зеленые искры. Генка, опомнившись, метнулся к ней. Он вдруг сообразил, что вместе с суровой дамой исчезает его последняя возможность попасть в магический мир.
       - Погодите! Возьмите меня с собой! Я… я тоже хочу!
       Медузия перестала вращаться. Она пристальнее посмотрела на Бульонова, и её лицо чуть смягчилось.
       - Все, что тебе надо было сделать, это уничтожить эту фигурку. Вот так! - Горгонова решительно смяла воскового двойника, - Если бы ты это сделал, наверняка кто-нибудь из наших - Сарданапал, Зуби или я - оценили бы твое благородство. И, возможно, если бы в тебе оказалась хоть капля магического таланта - хотя бы его отголосок! - ты попал бы в Тибидохс и учился там… А минимальные способности у тебя, кстати, есть - иначе смычок не превратился бы у тебя в клубок!
       Бульонов сделал полшага вперед. У него затеплилась надежда.
       - Но ты решил оставить фигурку. Более того, сохранить власть над Таней, чтобы пользоваться ею! А потом ты едва не убил её во время матча. Попасть в волшебный мир тебе помешала твоя же собственная подлость! Предательство никогда не окупается! Можешь мне поверить - никогда… Теперь ты больше никогда не услышишь о волшебном мире и даже не вспомнишь о нем! Ты его недостоин! - непреклонно сказала Медузия.
       Доцент Горгонова щелкнула пальцами. Обломки магического смычка вспыхнули и обратились в пепел. Поднявшись в воздух, пепел принял форму зеленой змейки, которая, вылетев из банки, скользнула Бульону в ноздрю.
       - Полниссимо дебилиссимо! - твердо произнесла Медузия и растаяла.
       Бульонов глупо хихикнул и сел на пол. Оглядевшись, он обнаружил, что одет в пижаму, а рядом валяется одеяло.
       - А, понятно… Опять я с кровати упал! Говорил я мамане, что мне новая кровать нужна - широкая! - пробормотал он.
       Генка потряс головой, точно пудель, в ухо которому заползла блоха. Он ещё некоторое время посидел на полу, а затем, призывно мыча: “М-мам-м, чего у нас есть поесть?” - отправился на кухню трескать колбасу.
       Река жизни понесла соломинку лопухоидной судьбы дальше.

Глава 9
       ПОКАЗАТЕЛЬНАЯ ТРЕНИРОВКА И ПОЛКИЛО РОМАНТИКИ
       
       Через несколько дней после победы над джиннами в Тибидохс на роскошном бухарском ковре-самолете прибыл Сарданапал. Академик Черноморов был в великолепном настроении. Он насвистывал какой-то прилипчивый мотивчик, в котором ранний Вивальди загадочно накладывался на национальные ритмы народов севера. Циклоп Пельменник, вытянувшись в струнку, молодцевато отдал ему честь.
       Поднявшись в свой кабинет, академик с удивлением обнаружил за своим столом Клоппа. Глава темного отделения рассеянно перекладывал бумажки. На щеке у него красовались четыре длинные царапины - протест золотого сфинкса, возражавшего против смены руководства.
       Сарданапал кашлянул. Клопп поднял голову, увидел его и пожелтел, как лимон.
       - А, вы уже вернулись… И как прошел доклад в Магществе Продрыглых Магций? - с усилием выдавил он.
       - О, прекрасно, Зигмунд, прекрасно! После доклада они рукоплескали мне стоя. Кое-кто даже отбил себе ладони. А теперь сделайте одолжение: пустите меня за мой стол.
       Профессор Клопп заморгал и метнулся к дверям. Не успели двери захлопнуться, как по лабиринтам Тибидохса одновременно разнеслись победный рык и жалобный вопль. Золотой сфинкс терпеть не мог внезапных выскакиваннй.
       Улыбаясь, Сарданапал подошел к клетке и, призывно пощелкав ногтем по прутьям, стал кормить черномагические книги кусочками мяса.
       - Проголодались, бедняжки?.. Идите к папочке! Ну, как идет ваше перевоспитание? - поинтересовался он.
       Внезапно сфинкс замурлыкал. В кабинет проскользнула Медузия. Доцент Горгонова была единственной, кого своенравный сфинкс любил не меньше хозяина.
       - Я только что видела Клоппа. Он бежал в магпункт, но любезно задержался, чтобы поговорить со мной. Это правда, что вам рукоплескали? - недоверчиво спросила она.
       Сарданапал кивнул.
       - Да, Меди. Рукоплескали. Правда, до этого меня больше недели продержали в ожидании. Я понял, что меня попросту водят за нос, чтобы отнять Тибидохс, и украсил свою речь кое-какими риторическими фигурами.
       - Заклинание массового охмурения из списка ста запрещенных? - шепотом предположила Медузия. Академик улыбнулся.
       - Пусть это останется между нами, Меди. Эх, жаль, ты не видела, как они хлопали! Я уже улетал, а они все не могли успокоиться и присваивали мне громкие титулы один за другим. Уверен, кое-кому придется смазывать ладони барсучьим салом... Кстати, председатель Магщества лобызал мои следы. Старичку не повезло: он стоял слишком близко, когда я выпустил искру.
       - А это не откроется? - озабоченно спросила Медузия.
       - Обязательно откроется. Но только через сто лет. Я усилил заклинание двумя заговорами секретности: каждый на пятьдесят лет. Но тогда это уже едва ли будет сенсацией.
       - Вы уверены?
       - Абсолютно! - заверил её Сарданапал, - Любая новость имеет свой срок давности. Теперь же, к примеру, никто не задается вопросом, почему Наполеон все время чихал во время Аустерлица?
       Доцент Горгонова засмеялась.
       - А я помню, как все было! Бедолага так обчихал карту, что неверно расставил армии. Да, славная была работа! До сих пор приятно вспомнить, как мы измывались над несчастным лопухоидом, - сказала Медузия и нежно, совсем не по-дружески поцеловала Сарданапала в макушку.
       - Что там Бессмертник? Он ухаживал за тобой? - ревниво спросил академик. Медузия передернула плечами.
       - Слегка. Но, вообрази, на матче в него попал обездвиживающий мяч. Магия оказалась неожиданно сильной: все-таки драконья доза. Он спит уже почти неделю. Только что я отправила его на вашем бухарском ковре назад в Магщество. Там его расколдуют.
       Усы Сарданапала лукаво встопорщились.
       - Ни за что не поверю, что обездвиживающий мяч угодил в него случайно. На трибунах же было столько зрителей, а главный судья один! Ну признайся, Меди, что это ты! - усомнился он.
       - Чуть что - так я! Он был такой противный! И потом его доспехи так заманчиво блестели! Уверена, мячу было сложно удержаться, - как-то слишком поспешно сказала Медузия и снова поцеловала академика в макушку.
       
       * * *
       
       Таня посмотрела на циферблат в Зале Двух Стихий. Первой парой сегодня стояла защита от духов. Предмет был довольно противный, да и вел его сам Поклеп, но все равно Таня скорее обрадовалась. Защита от духов была совместной у белого и темного отделений, а значит, сегодня она снова будет сидеть рядом с Баб-Ягуном.
       В последние дни с неунывающим играющим комментатором что-то происходило. Он сделался замкнутым, нервным и часто где-то пропадал. Был даже случай, когда он ни с того ни с сего подрался с Ванькой Валялкиным. Повод для драки был несерьезный и даже совсем пустяковый: Ванька шутки ради надвинул Ягуну на глаза шапку.
       Вспыливший Ягун ткнул его кулаком в лицо и, крикнув: “Почему не ты на моем месте!” - убежал. Надо отдать Ваньке должное, он сдержался и не сцепился с Ягуном, но с этого момента перестал его замечать.
       Для Тани это было особенно тяжело: оба её друга находились в глухой ссоре. Причем в такой, что когда один появлялся, другой демонстративно исчезал либо полностью игнорировал его присутствие. Размышляя о поведении Ягуна, Таня предположила, что он, скорее всего переживает из-за темного отделения, на котором вынужден учиться.
       Заняв места, второклассники без особого нетерпения стали дожидаться Поклепа. Завуч, вопреки своей привычке всюду быть вовремя, где-то задерживался. Таня попыталась воспользоваться удачным моментом и поговорить с Ягуном, но тот сперва отмалчивался, а потом резко встал и демонстративно пересел к Гробыне.
       - О, Ягунчик! Какой сюрприз! Что, наскучила тебе эта сиротка? Оно и правильно: небось целыми днями только и рыдает в жилетку! Папаши нет, мамаши нет, а дядька полный отстой! Только и счастья, что полетать слегка на контрабасе! - приятно удивилась Склепова.
       После последнего матча, ясно показавшего всем, кто лучший в команде, Гробыня пользовалась любым случаем, чтобы уколоть Таню, “Засунуть её назад в помойку”, - как выражалась Склепова. Гломов, Жикин и другие приятели Гробыни расхохотались. Но это было ещё ничего. Терпимо. Самое ужасное было то, что Ягун, который обычно никому не давал спуску, когда обижали Таню, теперь только отвернулся и сделал вид, что ничего не услышал.
       Предательство Ягуна - а как иначе это можно было назвать? - так оскорбило Таню, что она впервые за многие дни не сумела поставить Склепову на место.
       Убедившись, что её первый натиск не встретил отпора, Гробыня охамела ещё больше.
       - Скоро матч с невидимками! Гурий Пуппер покажет ей, что такое настоящий класс. Гроттерше за мячик и подержаться не дадут! Оно и правильно: нечего мячи грязными руками трогать! Ими потом даже драконы брезгуют! - заявила она.
       Вспылив, Таня вскочила. Она сама ещё не знала, как поступит: запустит ли в Гробыню “Пундусом храпундусом” или чем-нибудь не столь магическим, но столь же весомым - например, тысячестраничной “Теорией сглаза” под общей редакцией Авраама Нудного.
       “Теория сглаза” была книга уникальная. Авраам Нудный жалел точки и трясся над каждым абзацем, зато запятыми расшвыривался с маниакальной щедростью. Для самых важных мест он даже ввел особый знак - троезапяточие. Старшекурсники обожали использовать “Теорию сглаза” в разборках между белым и темным отделениями. Как метательный снаряд она не знала промахов.
       Однако не успел фолиант просвистеть по воздуху, как дверь внезапно распахнулась, и в кабинет бодрой параличной походкой вошел Поклеп Поклепыч.
       Класс изумленно выдохнул. Поверх парадного кафтана у завуча Тибидохса была наброшена легкая металлическая сетка со множеством хитрых узелков.
       - Это что, доспехи? Неужели война началась? - не выдержав, поинтересовалась Рита Шито-Крыто.
       Поклеп Поклепыч нахмурился и в упор уставился на нее. Бедной Рите почудилось, что её пригвоздили к спинке стула двумя ледяными сосульками. Она задыхалась.
       - Острим? - тихо спросил завуч.
       - Нет… я… только… - с ужасом выговорила Шито-Крыто, безуспешно пытаясь не смотреть Поклепу в глаза.
       - Напрасно! - огорчился Поклеп. - Что может быть лучше хорошей шутки, если, конечно, она одобрена начальством! Надеюсь, на будущее вы это хорошо усвоите.
       Рита торопливо закивала. Ей хотелось дышать. Хотелось не ощущать внутри ледяных сосулек. Она вообще жалела, что не родилась глухонемой.
       Завуч усмехнулся и отвел взгляд.
       - Если возражений нет, начнем урок, - продолжал он сахарным голосом, - То, что мадемуазель Шито-Крыто столь остроумно назвала доспехами, универсальная накидка от духов. Единственное, что обеспечивает надежную магическую защиту. Сегодня каждому из вас предстоит сплести такую же. Завтра весь Тибидохс будет ходить в накидках! Днем и ночью. И даже душ будет принимать в накидке, если у кого-то ещё сохранилась эта вредная лопухоидная привычка.
       Ребята уныло переглянулись. Если даже мало склонный к панике Поклеп заговорил об охранных накидках, положение действительно неважнецкое. Хотя все преподаватели об этом молчат, ясно, что выпущенный дух не только не пойман, но с каждым часом становится все сильнее.
       - Я уже подготовил приказ и отправил его на подпись Сарданапалу. Уверен, академик осознает необходимость такого шага, - продолжал Поклеп Поклепыч.
       - Сарданапалу? Он уже вернулся? - обрадовался Ванька.
       Завуч кисло взглянул на него, Похоже, сам он радовался прилету академика куда меньше.
       - Сегодня утром. Говорят, его доклад в Магществе Продрыглых Магний прошел с блеском. Сегодня в Тибидохсе торжественный обед в его честь. Молодцам из шкатулки приказано приготовить нечто особенное, - сообщил он.
       Класс радостно зашумел. Поклепу это не понравилось, и он немедленно поспешил остудить восторги.
       - На вашем месте я бы не слишком сиял. На обед пойдет только тот, кто успеет сплести магическую накидку. А это непросто. Одних узлов больше сотни, и большинство требуется правильно завязать с первого раза.
       - А если не с первого? - робко спросил Кузя Тузиков.
       На потрепанной физиономии Поклеп Поклепыча расцвела сладчайшая улыбка.
       - Ничего ужасного, Тузиков! Все останутся живы. Стены Тибидохса тоже не обрушатся. Но накидку придется плести заново, - сообщил он.
       Ванька Валялкин, всегда испытывающий голод острее других, вздохнул.
       - Все ясно. На обед пойдет только Шурасик, - сказал он.
       Валялкин как в воду смотрел. Все так и оказалось. Вернее, почти так. На торжественный обед в честь возвращения Сарданапала не попал даже Шурасик, сбившийся на девяноста девятом узле…
       После занятий Таня и Ванька Валялкин сидели в общей гостиной и готовились к завтрашнему нежитеведению. Ванька препирался с учебником, требуя, чтобы тот сам выполнил все задания или хотя бы не блокировал “Чукару курачукару”, Баб-Ягуна с ними не было. Он исчез куда-то сразу после вечерней тренировки. Просто вскочил на пылесос, газанул и умчался. Тане показалось, что он свернул в сторону леса. Первой её мыслью было погнаться за ним на контрабасе, но Гробыня уставилась на неё с таким ехидством, что она раздумала. Не хватало еще, чтобы Гробыня растрепала на весь Тибидохс, будто она бегает за внуком Ягге, как потерявшаяся собачка.
       Неожиданно сработал зудильник. В центре жестяной миски призывно заблестел острый носик знаменитой ведущей.
       “Чмок-чмок! С вами Грызиана Припятская, А теперь держитесь за спинки стульев, не то рухнете! Вы будете поражены, раздавлены! Наша зудильная группа пролетела полмира и едва не столкнулась с лопухоидным самолетом, чтобы оказаться в гостях у… У КОМАНДЫ НЕВИДИМОК! Заинтригованы? А теперь ещё кое-что! Сегодня вам будет предоставлена уникальная возможность понаблюдать за тренировкой самого Гурия Пуппера! Ошеломлены?”
       Ванька хотел заявить, что не находит в Пуппере ничего особенного, но тут за спиной у него кто-то торжествующе завопил. Верка Попугаева, бледная от восторга, впилась в зудильник глазами и голосила на весь Тибидохс:
       - Идите все сюда! Пуппера показывают! В дальнем коридоре уже маячила толстощекая физиономия Дуси Пупсиковой, за которой валила целая толпа. Общая гостиная стремительно наполнялась.
       Зудильник затрясся, подскочил. Лицо Грызианы исчезло, и на экране появился мокрый от дождя стадион - вид сверху. Изображение укрупнилось. На одной из скамеек обнаружилась группа фанатов. Прячась под зонтами, фанаты ухитрялись держать здоровенную полотняную перетяжку, на которой сияли буквы: “Гурий Пуппер - вот кто супер!”
       - Гурий Пуппер редко путешествует без группы поддержки! - сообщила Грызиана. - Вернее, это группа поддержки все время таскается следом за Гурием, ибо он слишком скромен, чтобы одобрять шумиху, поднятую вокруг его имени. “Я не виноват в том, что меня считают самым великим мальчиком на Земле! - обычно говорит он журналистам. - Поверьте, в душе я обычный, свойский парень! Оставьте меня в покое!” Смотрите, смотрите! Вот Гурий появляется из раздевалки! Я попытаюсь принять участие в схватке с устремившимися к нему корреспондентами и первой взять у него интервью! Эй, олух, крупный план давай!
       На экране зудильника стало видно, что Грызиана стремительно закружилась на месте, выбросила несколько красных искр и, бормоча заклинания, ринулась в толпу из доброй сотни корреспондентов и фотографов. И что тут началось! Битва водяных с лешими, которую Тане как-то довелось наблюдать, была рядом с этой схваткой просто возней малышей в песочнице, Корреспонденты визжали, пинались, сокрушали друг другу челюсти микрофонами и щелкали их шнурами, как кнутами.
       Магов с семь уже валялись на травке и поспешно припоминали заклятие от роковой порчи. Еще на двадцати-тридцати корреспондентах пылала одежда, а один уже торопливо убегал с поля, прикрываясь спешно сорванным лопухом. Что до его пиджака, то он, снисходительно помахивая пустыми рукавами, улетал в теплые края. За ним, меланхолично вздрагивая штанинами, устремлялись брюки.
       Гурий Пуппер, невысокий темноволосый подросток в драконбольной форме невидимок, стоял, грустно опершись на метлу, и ждал, когда все закончится.
       После десяти минут схватки на ногах осталось всего три самых стойких корреспондента. Одной из них была неукротимая Грызиана Припятская. На одного врага она напустила пятнистую чесотку. Другого сбила с ног тройным сглазом и, точно дубиной народной войны размахивая микрофоном, прорвалась к Гурию Пупперу, Видя, что от этой дамочки так просто не отделаться, Гурий сдался.
       Грызиана расцвела от счастья и, сунув ему под нос микрофон, затарахтела:
       - Главная кнопка Лысегорского зудильника. Не согласишься ли ты ответить на несколько вопросов?
       - Нет!
       - Огромное спасибо, Гурий! Как у тебя возникла идея летать на метле?
       - Ну… э-э… - растерялся Пуппер. - Все раньше летали на метлах, вот я и подумал, а что, если и теперь, когда все маги пересели на пылесосы…
       - Я так и думала! - перебила Грызиана. - Гурий, ты творишь на поле чудеса. Не бывает ли тебе страшно? Всем известно, что дракон может перемолоть игрока челюстями или бывают случаи, когда игрок насмерть расшибается о барьер.
       - Да, иногда мне становится жутковато, - признался Пуппер. - Особенно во влажную погоду или при сильном ветре. Поверьте, в душе я самый обы… Грызиана ловко отодвинула микрофон.
       - Да, да… свойский парень. А скажи, Гурий, ведь ваша команда совсем недавно стала называться командой невидимок. Раньше у неё было совсем другое название. Чем это вызвано?
       - Наш тренер был недоволен результатами, Это по его предложению команда приобрела партию плащей-невидимок, Мы не используем их постоянно, а лишь в самые ответственные минуты матча. Например, когда прорываемся к неприятельскому дракону или перестраиваемся.
       - А это не запрещено? Ведь противник вас не видит? - спросила Грызиана.
       - У каждой команды есть свои сильные и слабые стороны. Зато мы не прибегаем к сглазам и талисманам. Да и дракон у нас, в общем, самый обычный, это все знают, - пояснил Пуппер.
       Грызиана убрала микрофон.
       - Отлично, Гурий! Твои аргументы звучат вполне убедительно. Теперь уже всем известно, что в финале встретятся команды Тибидохса и невидимок. Даже назначено время матча - через неделю. Как ты считаешь, есть ли у команды Тибидохса шансы?
       Пуппер замялся.
       - Ваша команда - хорошая команда. Разумеется, недооценивать противника не стоит. Мы будем играть в полную силу. Но, конечно, опыта у нас побольше, так что Тибидохсу придется играть в обороне.
       - Значит, у нашей сборной шансов нет? Многие эксперты тоже так думают, - перебила его Грызиана.
       Неожиданно её маленькое личико приобрело ехидное выражение.
       - И наконец, вопрос, никак не связанный со спортом. Скажи, Гурий, у тебя есть девушка? - спросила она самым сладким голосом.
       Гурий побагровел, уронил метлу и подозрительно долго её поднимал. Мадам Припятская незаметно подмигнула в экран зудильника. Потом она ловко захлестнула Пуппера шнуром микрофона и, точно репку, ловко втянула его в кадр.
       - Хорошо, Гурий, я не буду настаивать на ответе. В конце концов, это личное… А скажи, возможно ли такое чисто гипотетически, разумеется, что ты влюбишься в какую-нибудь девушку из команды Тибидохса? В нашей сборной много красавиц - к примеру, Гробыня Склепова или Катя Лоткова.
       Гурий Пуппер изнывал, не зная, как ему выкрутиться. Помощь подоспела с самой неожиданной стороны. Внезапно налетел порыв ветра. Огромная перетяжка в руках у группы поддержки надулась, точно парус. Жалобно болтая ногами, фанаты повисли над полем на большой высоте.
       - Они расшибутся в лепешку! Какой отличный кадр! - заголосили пришедшие в себя корреспонденты и, волоча за собой операторов, с надеждой на сенсацию забегали по полю. В суетливой беготне принял участие даже бесштанный корреспондент, ухитрившийся сплести себе из травы нечто вроде дикарской юбочки.
       Фанаты Пуппера печально подвывали, терпеливо ожидая момента, когда ветер спадет и они смогут разбиться вдребезги.
       Но тут Гурий, единственный, кто не растерялся, запрыгнул на метлу, буркнул заклинание и помчался выручать своих фанатов. Десятки зудильников снимали его бешено мчавшуюся метлу. Схватив перетяжку за край, Пуппер эффектно развернулся, со свистом рассек воздух пучком заговоренных веток и отбуксировал фанатов на их привычный насест.
       - Этот Гурий просто милашка! - ахнула Верка Попугаева, не отрываясь от экрана зудильника.
       - “Гурий Пуппер - вот кто супер!” Не красавец, но что-то в нем есть! Настоящий парень! - добавила Дуся Пупсикова.
       - Всем убрать загребущие ручонки от моего Пуппера! Я предупредила. Можете считать, что с этого часа и даже с этой минуты у него есть девушка! - категорично заявила Гробыня.
       - Да, Гробыня Пуппер звучит пафосно - неудачно встрял Шурасик и тотчас получил пинка от Гломова.
       Ревнивый амбал уже сейчас был готов разорвать Гуррия Пуппера на пять Пупперов поменьше.
       - Пуппер мой! Вместе со своей метлой и плащиком! А ну брысь отсюда: я даже смотреть на него никому не разрешаю! - плотоядно повторила Склепова.
       Катя Лоткова многозначительно улыбнулась, однако спорить не стала. Про себя Катя уже решила, что, пока она на поле, у Гробыни нет ни малейшего шанса понравиться Гурию.
       - Нет, ты видела этих дурочек с переулочка? Весь матч они собираются вертеть перед Пуппером хвостом, а играть кто будет? - возмущенно шепнул Тане Ванька Валялкин.
       Таня рассеянно кивнула. Конечно, Ванька прав. Если играть, то в полную силу, а не строить невидимкам глазки. Одновременно она не без грусти думала о том, что вот в неё Пуппер точно не влюбится. Слишком много красавиц попадается на его пути, не оставляя ей, внешне вполне обычной, никаких шансов.
       “Ну и пускай влюбляется в кого хочет. Хоть в Склепову, хоть в Лоткову, хоть в Пупсикову, если ему совсем уж делать нечего, А я постараюсь летать побыстрее и сбить с него спесь. Поглядим, у кого нет опыта”, - азартно решила она.
       Неожиданно, помимо своей воли, Таня вспомнила про пророчество на раскаленной печной дверце. Ее охватила смутная тревога - даже не тревога, а неприятно, почти болезненное предчувствие чего-то неотвратимого… Как жаль, что последние строфы пророчества неразличимы и предугадать ничего невозможно.
       Тут она вспомнила о Гуго Хитром. Интересно, удалось ли ему разобрать стершиеся слова? Таня незаметно выскользнула из гостиной, где кипели горячие споры, кому достанется Пуппер (теперь на него претендовала уже и Верка Попугаева, насмерть сцепившаяся с Гробыней), и добежала до магпункта.
       - Ягге! Ягге! - крикнула она.
       Ей никто не отозвался. Таня решила, что Ягге отправилась к Сарданапалу, чтобы ещё раз попросить академика о внуке. Девочка осторожно заглянула в соседнюю комнату, в которой жила сама старушка, и остановилась на пороге.
       Сундук Ягге был опрокинут. Все его содержимое бесцеремонно вывалили на пол. “Проделки белых магов” лежали посреди комнаты. Последняя страница, на которой Гуго поместил пророчество, была изодрана в клочья. С трудом можно было разобрать несколько уцелевших слов из уже известного ей начала пророчества.
       - О, о, о! - простонал кто-то.
       Таня вздрогнула. Из стены над шкафчиком с целебными мазями выплыл трепещущий белый призрак.
       Это была Недолеченная Дама.
       - Гуго пропал! Кто-то ворвался сюда полчаса назад и изорвал его книгу, а портрет унес вместе с самим Гуго! - прорыдала она.
       - Кто это был? Кто? - спросила Таня. Дама замотала головой и исторгла целый водопад слез. В сравнении с ним затертые литературой крокодильи слезы показались бы просто полудохлым грибным дождиком.
       - Я сама не поняла. Все произошло так быстро. И потом… самое отвратительное, что похититель был невидимый!
       - Невидимый? - не поверила Таня.
       - Абсолютно, - сухо сказала Дама и, без усилий прекратив истерику, энергично выжала насквозь мокрый носовой платок.
       Уже собираясь уходить, Таня увидела на ковре оторванный переплет книги, на котором с возмущением прыгали буквы: “Проделки белых магов в пересказе Гуго Нагло Украденного!!!”
       
       * * *

Глава 10
       РОКОВАЯ ТРЕЩИНА
       
       Накануне матча с невидимками весь Тибидохс высыпал на стены встречать гостей. Пожизненно-посмертный глава школы академик Сарданапал дружелюбно улыбался всем с преподавательского балкончика и жмурился на солнце, как сытый кот. Рядом, явно беседуя о чем-то приятном, стояли Тарарах, Зубодериха и Медузия Горгонова. Соловей О. Разбойник то и дело бросал озабоченные взгляды на свою команду, желая, чтобы она выглядела как можно достойнее.
       Заметив это, Горыня незаметно подтолкнул Усыню плечом:
       - Посмотри на этого тренера! Он просто как курица-наседка со своей командой! Того и гляди закудахтает! Ну какой он Соловей! Может, переименуем его в “Пеструшка О. Разбойник?”
       Братья-вышибалы громко заржали.
       Соловей, стоявший гораздо выше богатырей, на стене, явно ничего не мог расслышать. Он даже не обернулся, но внезапно под правым глазом у Горыни сам собой возник здоровенный фонарь. Ругая вездесущих магов, Горыня схватился за глаз.
       Усыня и Дубыня снова захохотали, на этот раз уже над незадачливым братцем.
       В тот день, казалось, никому нельзя было испортить настроение. Даже неудобные магические накидки особенно не мешали, разве что Гломову, громыхавшему ржавыми доспехами.
       Не в духе пребывал только Поклеп Поклепыч, Зажав под мышкой свиток с речью, завуч прохаживался по стене и бросал ревнивые взгляды на джинна Абдуллу. Особенно Поклепа раздражало, что по расплывчатой, в самом буквальном смысле ускользающей физиономии библиотечного джинна невозможно было определить, подготовил он приветственную поэму или нет. Хитро подмигивающие глазки конкурента переползали на подбородок, а слившийся с ухом рот язвительно улыбался.
       Неожиданно где-то вдали, над светлой, необъяснимо похожей на свернутую простыню бухтой что-то сиренево полыхнуло.
       - Заклинание перехода! Они уже здесь! - крикнул Сарданапал.
       На стенах зашевелились.
       Сводный хор привидений стал торопливо распеваться. Поручик Ржевский страстно мычал, разогревая голосовые связки. Недолеченная Дама, до глаз обмотанная шерстяным платком, кокетливо жаловалась на зубную боль. Оркестр из циклопов и богатырей спешно вооружался трубами и барабанами. Литаврист взял на изготовку медные тарелки и с предвкушением потер ими друг о друга. На его лукавой роже читалось страстное желание производить оглушающие звуки.
       Послышались частые удары крыльев, и из тучи вынырнул дракон. Он был гигантский, с отливающей серебром чешуей и выпученными шафранными глазами. Подлетая к Тибидохсу, дракон заревел, как пароходная сирена. Гоярын с вызовом откликнулся, сотрясая ангар мощными ударами хвоста. Облетев над школой волшебства круг, дракон невидимок стал снижаться.
       На стенах начали удивленно переглядываться и перешептываться. Грянувший было оркестр озадаченно затих. Один только литаврист, зажмурившийся от удовольствия и уже оглушенный, продолжал с чувством грохать в тарелки.
       ДРАКОН БЫЛ СОВЕРШЕННО ОДИН! Сколько тибидохцы ни присматривались, так и не смогли различить рядом с ним ни одного мага. Испугавшись, что заклинание перехода не пропустило их, Поклеп кинулся было куда-то принимать меры, но тут зрители радостно зашумели.
       - Они! Ах-ух-их-эх! - застонала Верка Попугаева. Она стала карабкаться на зубец стены, явно намереваясь на радостях сорваться, но Семь-Пень-Дыр вовремя подхватил её за ногу.
       - Ох-ух-эх! Отставить панику! - твердо сказал он.
       Поклеп Поклепыч метнулся к ближайшей бойнице. Прямо из пустоты, справа и слева от дракона, возникали фигуры в раздувшихся желтых плащах. Каждый игрок сидел на длинной метле и приветственно махал шляпой.
       Пока тибидохские болельщики удивленно перешептывались, пытаясь отыскать среди них Пуппера, почти у самого преподавательского балкончика в воздухе прорисовались ещё двое. Один был крепкий молодой парень, явно тренер или инструктор, но про него сразу все забыли. Разве что деликатная Зубодериха подарила ему улыбку.
       Зато сотни взглядов мгновенно обратились на его спутника - невысокого, юркого паренька в форме и плаще невидимок.
       - Гурий! Гурий Пуппер! - взвыла толпа.
       Стоило Пупперу опуститься на стену, как целая толпа ринулась к нему за автографами. Началась настоящая давка. Шурасику мигом оттоптали обе ноги, а Горьянова так притиснули к зубцу, что выдавили из него весь пессимизм.
       - Помогите! Мама, я жить хочу! - завопил он крайне заинтересованным в выживании голосом.
       Тем временем толпа поклонников сомкнулась вокруг Пуппера. Тот и точно оказался свойским парнем. Каждому из двухсот пожал руку, каждому приятно улыбнулся и каждому терпеливо представился:
       - Пуппер. Гурий Пуппер. Команда невидимок.
       - Кайф! - прокомментировал Жора Жикин. - Мне руку пожал сам великий Пуппер! Теперь я не буду мыть её долгие годы!
       Дусе Пупсиковой Пуппер то ли по рассеянности, то ли ещё по какой-то непостижимой причине пожал обе руки и представился целых два раза подряд. С его стороны это была роковая ошибка. Впечатлительная Пупсикова возомнила себе невесть что и с воплем:
       “Тискай его! Он такой лапочка!” - кинулась Гурию на шею. Вслед за Дусей, не желая остаться на бобах, рвануло ещё девиц с полсотни.
       Пуппер попытался ретироваться, но было уже поздно. Визжащие поклонницы сомкнулись над его звездным телом. Лишь спустя десять минут он был извлечен изрядно помятым, со сплюснутым носом и ярким отпечатком помады на лбу, похожим на контрольный выстрел. На Дусю Пупсикову он теперь смотрел с ужасом. Дуся демонически улыбалась и явно прикидывала, не превратить ли своего кумира в пряник. В руках она страстно комкала здоровенный клок пупперовского плаща.
       Наконец Сарданапалу удалось восстановить порядок. Циклопы, спасая положение, поспешно заиграли туш. Привидения, кутаясь в шали и цыганисто приплясывая, запели: “К нам приехал наш любимый Гурий Пуппер дорогой!” Недолеченная Дама гремела в такт маленьким, украшенным лентами бубном.
       Это было очаровательно. Но, увы, старания бедняг не были вознаграждены даже вялыми рукоплесканиями. Не успели привидения дойти до слов “Свет ещё не видел красивого такого!”, как прямо сквозь призрачный хор бесцеремонно протиснулась Гробыня Склепова с хлебом-солью.
       На её лице играла затаенная улыбка.
       - Отведайте нашего каравая, гости дорогие! Уж не побрезгуйте! - ласково попросила она, кланяясь Пупперу.
       Гурий растерялся. Удивленно косясь то на девицу с фиолетовыми волосами, то на поднос в её руках, он робко протянул руки к блюду. Ободряя его, Гробыня заулыбалась ещё шире, ещё доброжелательнее.
       Внезапно каравай полыхнул синим пламенем и взорвался. Гурий Пуппер и Гробыня мгновенно покрылись копотью. Одежда у Гурия дымилась. На черном, как у африканца, лице блестели только белки глаз.
       Однако, надо отдать ему должное, даже в этих сложных обстоятельствах Гурий повел себя как истинный джентльмен.
       - Пуппер, Гурий Пуппер. Команда невидимок, - представился он, медленно сползая вдоль крепостного зубца.
       Тренер с беспокойством вцепился в своего лучшего игрока и утащил его со стены. За ними, то и дело оглядываясь, спешила остальная команда. Торжественная встреча была сорвана.
       К застывшей Гробыне подошла Зубодериха.
       - Милочка, прислушайтесь к моему совету! Все-таки я опытней вас и кое-что понимаю в жизни. В следующий раз, когда соберетесь сварить приворотное зелье, очень осторожно пользуйтесь разрыв-травой, - поджимая губы, сказала она.
       Трусливо закивав, Гробыня попятилась и… налетела на взбешенного Поклепа, мчавшегося к ней в сопровождении не менее яростного джинна Абдуллы. Оба потрясали своими речами, которые так и не сумели произнести.
       - Из-за тебя я опять не произнес свою речь! Жаль, нельзя перевести на темное отделение во второй раз! Марш сейчас же копать дождевых червей для фарша грифонам! - прошипел завуч.
       - И попробуй снова попросить у меня книгу из закрытого фонда! Я тебя саму в книжный шкаф упеку! На тысячу лет! - взвизгнул джинн Абдулла.
       Гробыня убито поплелась со стены.
       - Рано радуетесь! Игра ещё не сыграна. Все равно Пуппер от меня не уйдет, - утешающе бормотала она себе под нос.
       
       * * *
       
       Утром перед матчем Баб-Ягун ворвался в Зал Двух Стихий, где уже завтракал весь Тибидохс, в приподнятом настроении.
       - Давайте сюда свою тертую редьку! Я слопаю её вместе со скатертью! Только витамины выплюну! - крикнул он и, пробегая мимо, весело хлопнул по лбу отрешенного Шурасика.
       Озадаченный Шурасик пришел в чрезвычайное волнение, не зная, как ему теперь поступить: то ли дать Ягуну сдачи, то ли расценить этот подзатыльник как дружеский жест. Он даже извлек из сумки затрепанную брошюрку “Как стать своим в компании? Правила социального общежития (под общ. ред. маг. З.А.Нюханного)” и стал спешно её пролистывать.
       Однако к тому времени, как Шурасик окончательно утвердился в том, что это был именно дружеский жест, Баб-Ягуна уже давно не было поблизости. Лучший ученик Тибидохса со вздохом спрятал книжечку и принялся ответственно пережевывать гречневую кашу.
       - Эй, вы все ещё дуетесь? Простите меня! Я дурак был. Обижался на весь мир и вообще вел себя, как последняя свинья, - виновато сказал Баб-Ягун, плюхаясь на скамью рядом с Таней и Ванькой Валялки-ным.
       Таня, ещё не забывшая ту некрасивую историю, когда Ягун пересел к Гробыне, вопросительно посмотрела на Ваньку. Ванька недоверчиво моргал и явно не понимал, что за блажь нашла на Ягуна. Уж больно странно, что тот ни с того ни с сего вдруг признает, что не прав да ещё сияет как медный пятак.
       Причина отличного настроения Ягуна прояснилась буквально через минуту, когда он будто случайно оправил свой драконбольный комбинезон. Возле кармана серебряным бликом сверкнул рупор комментатора.
       - Откуда он у тебя? - удивилась Таня.
       - Сарданапал вернул. Уже насовсем, - сообщил Ягун.
       - Вот здорово! Почему?
       - Как почему? Всем понятно, что Горьянов никакой не комментатор. Правда, вот с темного отделения меня пока не переводят. Сарданапал говорит, что не все так просто. Я, мол, ещё многое должен в себе изменить, осознать свои ошибки, ну, и так далее. Обычное запудривание мозгов. Так вы прощаете меня или как? Чего вы такие надутые? - нетерпеливо переспросил Баб-Ягун.
       Ванька забарабанил по столу пальцами.
       - А ты считаешь, мы тебе на шею должны броситься? Вот так сразу? - поинтересовался он.
       - Но я же признал, что вел себя как дурак! Ну хочешь, двинь меня в глаз, если тебе от этого легче станет! - рассердился Ягун.
       - Нет, не хочу. Мне от этого легче не станет. Теперь рупор у тебя и ты всем лучший друг. А завтра тебя, предположим, снова лишат рупора, и опять ты станешь злой как собака. Друг должен всегда быть другом, а не срывать на всех настроение, как болотный хмырь. Я тебя не могу простить, - твердо сказал Ванька.
       - Ути-пути, какие мы нежные! Просто сопли с сахаром! Честно говоря, от тебя-то, желтая майка, я другого не ожидал! - взбесился Ягун и повернулся к Тане: - Ну а ты? Простишь?
       - Извини, пока не могу. Мне нужно время, чтобы во всем разобраться, - избегая смотреть на него, сказала Таня. Она и правда ощущала, что не готова ещё забыть. Слишком тяжелую обиду нанес ей Ягун.
       Самолюбивый внук Ягте вспыхнул. Его оттопыренные уши рубиново замерцали, как тогда, в самый первый день, когда он явился за Таней к Дурневым.
       - Очень вы мне нужны! Без вас обойдусь! - крикнул Ягун и выбежал из Зала Двух Стихий.
       
       * * *
       
       К десяти часам драконбольный стадион Буяна был переполнен. Вздумай какая-нибудь не в меру мечтательная гарпия уронить сверху кость или капнуть пометом, она наверняка попала бы кому-нибудь на макушку. По счастью, гарпий в небе Тибидохса не было. Они смертельно боялись драконов и отсиживались в лесу.
       Даже дополнительно установленных сотни скамей не хватило, чтобы вместить всех желающих, Циклопы, предусмотрительно увешанные талисманами от сглаза, едва успевали проверять билеты, среди которых добрая четверть была фальшивой. Черные маги не любили понапрасну тратиться. К тому же многие давно переняли у лопухоидов такое жульническое изобретение, как цветной ксерокс.
       Первые четыре скамьи на всех трибунах занимали корреспонденты множества магических журналов, магзет и телестанций. Здесь были и “Голос из гроба”, и “Лысыгорская правда”, и “Лопухоидтаймс”, и “Безлунный магомолец”, и “Последние магвости”, и “Маг-ТВ”, и “Шаман ньюс”, и радиостанция “Колдуй-баба”, и многие другие средства информации, не перечисленные лишь по авторской небрежности.
       Зудильники корреспондентов трещали не переставая, производя такой кошмарный шум, что невозможно было услышать не только соседа, но и самого себя. Поклеп Поклепыч, явившийся на матч с русалкой, ультимативно потребовал у всех отключить зудильники.
       Рассерженные корреспонденты подчинились, но сгоряча забросали Поклепа сглазами, запуками и роковыми проклятиями. Ухмыляясь, завуч Тибидохса расстегнул свой парадный кафтан и продемонстрировал волосатую грудь, закованную в отражающий панцирь.
       Корреспонденты заскрежетали зубами и, видя, что магией тут ничего не поделаешь, мстительно настрочили в блокнотики, что завуч Тибидохса носит женский корсет.
       Из-за страшной суеты и давки начало матча переносилось дважды - каждый раз на четверть часа. Арбитры торопливо проверяли прочность защитного купола, а драконюхи, зажимая прищепками носы, чтобы не надышаться серным газом, то и дело ныряли в ангары к своим подопечным. Группа поддержки Гурия Пуппера, прибывшая ещё на рассвете, ухитрилась отвоевать лучшую трибуну и, бесцеремонно закрывая другим обзор, растянула полотнище: “Гурий Пуппер - вот кто супер!”
       Телевизионщики из “Последних магвостей” и из “Маг-ТВ”, которым нечего было ещё снимать, так как матч не начался, немедленно устремили на эту группу свои камеры.
       Ванька Валялкин некоторое время наблюдал за пупперовскими фанами, а затем навис над Шурасиком и принялся горячо убеждать его в чем-то. Наблюдать за ними было забавно, Ванька наскакивал, как бойцовый петух, а Шурасик вздыхал и мотал головой, словно печальный ослик. Наконец Шурасик уступил натиску и, заглядывая за подсказками в две-три тетрадки, составил сложное заклинание.
       - Ну как, получилось? - нетерпеливо поинтересовался Ванька.
       - Сложные заклинания писать - это тебе не дрыгусами пуляться! Будешь торопить - сам пиши! - огрызнулся Шурасик.
       - Я сам не могу. Ты же знаешь, Медузия говорит, я на уроках сам себя валяю. И потом Шурасик в природе один-единственный, - польстил Валялкин.
       Надувшись от гордости, единственный и неповторимый Шурасик перечитал свое заклинание, сделал в одном месте небольшое исправление и стал бормотать, раскачиваясь на манер чукотского шамана. Бормотанье принесло свои плоды.
       Не прошло и минуты, как фанатский плакат, утверждавший, что Гурий Пуппер - супер, нагло подвел своего кумира. Теперь красные прыгающие буквы гласили: “Гурик Пуп, не хочешь в суп?”
       Какое-то время фанаты Гурия Пуппера не понимали, почему все показывают на них пальцами и хохочут, а потом стали подозрительно перешептываться и поплевывать на ладони. Ванька был убежден, что придется драться, но в замыслах у фанов Пуппера было совсем другое. Они выпустили несколько искр, и надпись на их транспаранте сменилась на оскорбительную “Танька Гроттер - Обормоттер! На контрабас и в люльку!”
       - А вот это уже хамство - на наших наезжать! Шурасик, давай! - распорядился Ванька.
       Шурасик снова принялся раскачиваться. Фанаты Пуппера пытались помешать ему искрами и магическими блоками, но все было бесполезно. Тибидохский вундеркинд восторжествовал над конкурентами.
       Буквы на плакате стали перескакивать, кривляться, множиться и, наконец, категорично потребовали:
       “Верните метлы дворникам! Всех метельщиков на уборку листьев!”
       Разобиженные фанаты попытались изменить надпись, но она уже не менялась, упорно призывая их бороться с листвой. Видя бесплодность своих интеллектуальных усилий, группа поддержки Пуппера отшвырнула испорченный транспарант и, наливаясь нездоровым помидорным румянцем, кинулась врукопашную.
       Ванька сжал кулаки и вскочил с ногами на скамейку.
       - Шурасик, держись! Мы им покажем! - воинственно крикнул он.
       Шурасик задумчиво позеленел.
       - Показать-то мы покажем! Но, знаешь, я вспомнил об одном деле! Ты пока дерись, а я скоро приду! Если даже тебя побьют, помни: моральная победа на нашей стороне! - заявил он.
       Юное дарование закружилось на месте, завернулось в плащ и, прилепив к нему дюжину искр, поспешно левитировало на соседнюю трибуну. Как нервная и ранимая творческая личность, Шурасик относился к мордобою вдвойне отрицательно.
       - Тибидохс, наших бьют! - крикнул Ванька, отмахиваясь от первого пупперовца - плечистого детины лет шестнадцати.
       Ваньке смазали по скуле, и он свалился между скамейками. Не успел пупперовец броситься на него сверху, как кто-то похлопал его по плечу. Пупперовец обернулся. Перед ним, ковыряя толстым пальцем в носу, возвышался Гуня Гломов.
       - Гы! Здорово ты его треснул! А меня научишь? - поинтересовался Гломов и выбросил кулак размером с тыкву, Пупперовец покатился по ступенькам, а Гуня, нетерпеливо переваливаясь, уже спешил навстречу остальным.
       К месту драки, размахивая дубинками и колотя правого и виноватого, спешили циклопы. Болельщики вскакивали. Драка кипела уже на двух трибунах. Кто-то уже отрывал от скамеек длинные доски и переворачивал урны. Корреспонденту “Безлунного магомольца” расквасили нос медной табличкой “Тренерская раздевалка”. Упомянутую табличку кто-то сглазил, и теперь она, как взбесившийся шмель, летала над трибунами и таранила кого попало.
       Сарданапал осознал необходимость срочного вмешательства. Надув щеки, он забрался на стул и, придерживая руками кончики бузотеривших усов, зычно крикнул:
       - Немедленно прекратить, или я, как главный судья, отменю матч!
       Усиливающее заклинание разнесло голос академика по самым отдаленным уголкам стадиона. Угроза подействовала. Самые яростные враги перестали осыпать друг друга ударами. Гуня Гломов поднял опрокинутого им пупперовца и стал заботливо отряхивать его сзади.
       - Как-то ты, братец, неосторожно. Весь свитерок изгваздал! - сочувственно кудахтал он.
       Когда циклопы, наконец, добрались до дерущихся, усмирять было уже некого. Все чинно сидели на скамейках, невинно демонстрируя циклопам пакетики с чипсами. Одна только буйная табличка продолжала носиться, но её испепелила снайперской искрой Медузия Горгонова.
       К Сарданапалу подошел Тарарах, вернувшийся из ангаров, где он тайком подглядывал за неприятельским драконом. Преподаватель ветеринарной магии был потен, закопчен и вдобавок попахивал серой.
       - Ну и дракон у этих невидимок! Настоящий буйный псих, а плюется-то как! Не успел я поднести глаз к щели, а он как шарахнет прямой наводкой! Клянусь пещерным медведем, от которого мне когда-то пришлось улепетывать, они влили ему в пойло ведра три ртути с красным перцем, - отдуваясь, сообщил питекантроп.
       - Невидимки не пошли бы на это. Это не по правилам! - с негодованием возразил академик.
       - Угу. Не по правилам. Но все так делают, - сказал Тарарах.
       - Все делают, а мы не будем! Я не позволю даже малейших нарушений! - решительно заявил Сарданапал. - Тебе все ясно, Тарарах? И нечего тут сверкать своими хитрыми глазенками!
       - Угу. Ясно. Не будем так не будем. Какой базар? - успокаивающе развел руками питекантроп.
       Он уже успел тайком распорядиться, чтобы Гоярына напоили ртутью с перцем, так что теперь на душе у него было спокойно.
       Сарданапал прислушался к нетерпеливому гулу трибун и махнул рукой.
       Двери раздевалок распахнулись и исторгли двадцать игроков и одного коротконогого арбитра из египетских бабаев. Команда невидимок была в одинаковых темных плащах и высоких шляпах. Широкие поля шляп скрывали лица. Казалось, отличить игроков вообще невозможно.
       - Они на это и рассчитывают, что их будут путать! - сказал Тарарах Медузии. - Интересно, кто из них Пуппер? Отсюда ничего не поймешь.
       Медузия слегка поморщилась.
       - Пуппер вон тот, крайний. Видишь, у него метла с позолотой и очки с определителем расстояния? А теперь, Тарарах, будь любезен, отодвинься. Я не переношу запаха серы.
       - Ясное дело. Я сам его не переношу, - сказал Тарарах и, хитро улыбаясь, отошел.
       Убедившись, что обе команды выстроились одна против другой, Сарданапал щелкнул пальцами, включая магический рупор Ягуна.
       “Тьфу… Прошу прощения… Комар в рот залетел… Итак, с вами снова я, неунывающий, всеми любимый и многих раздражающий Баб-Ягун! - затараторил знакомый голос. - В этот дождливый и серый октябрьский день, когда жар-птицы давно перекочевали в Африку, водяные мокнут у себя в пруду и даже гарпии благоразумно куда-то подевались, мы все собрались здесь с одной-единственной великой целью - посмотреть финальный матч чемпионата мира по драконболу. Цель эта объединяет нас, таких разных и непохожих, молодых и старых, толстых и тонких, умных и тупых, говорящих на разных языках и носящих… э-э… ботинки разных размеров. Среди нас есть “белые” маги и есть “темные”, есть профессора и ученики, уважаемые корреспонденты и проныры из нежити, Есть, наконец, красавицы, как Катя Лоткова, и полные крокодилы, как… - тут Ягун со смаком посмотрел на Горьянова, но, видно, вспомнив предупреждение Сарданапала, грустно добавил: - Однако не будем переходить на личности. Тем более что эти мелкие, недостойные личности уже бледнеют от злости.
       - Ягун, закругляйся! Они уже на метлы вскакивают! Хочешь на земле остаться? - шепнул Семь-Пень-Дыр.
       Баб-Ягун спохватился и стал поспешно заводить свой пылесос, поправляя амулеты и бормоча разогревающие заклинания.
       - Тэк-с, подсосик… Ага, русалочья чешуя в инжекторе. Сейчас затарахтит… Есть, завелся! - забормотал он.
       - Ягун! - снова зашипел Семь-Пень-Дыр. - Представляй команды!
       - Ох, мамочка моя бабуся! - спохватился Ягун. - Сборная Тибидохса, уверен, в представлении не нуждается. Отмечу только основных игроков, на которых тренер Соловей О. Разбойник возлагает сегодня особую надежду. Номер четвертый, Семь-Пень-Дыр, который никак не оставит меня в покое… Да, играет неплохо, иногда даже забивает, но большинство матчей завершает в желудке у дракона. Кстати, Пень, хотел тебя спросить, ты подушку с собой не берешь?.. Ладно, брат, не обижайся: реклама имеет разные формы… Пятый номер - Рита Шито-Крыто. Ее гитара с прицепом “Тузик-реактив” серьезно пострадала в прошлом матче. Именно поэтому Рита вынуждена была пересесть на балалайку с педальками. Не знаю, как кому, но мне этот инструмент нравится, Прикольный и быстрый, хотя, конечно, педальки крутить замучаешься… Номер седьмой, Гробыня Склепова, пылесос “Свин-спортаж”… Ой, я же хотел перечислить только лучших игроков! В таком случае - пардон, Гробыня, про тебя прочитают в программке…
       Воспрявшая было Гробыня позеленела от злости.
       - Номер восьмой - Баб-Ягун, играющий комментатор. Больше про себя ничего не скажу, но, поверьте, я на поле не только затем, чтобы оглушать вас треском пылесоса и криками “Го-ол!” И наконец, самая яркая звезда команды Тибидохса ТАТЬЯНА ГРОТТЕР! Номер десятый! Конечно, она на меня дуется, но я все равно ничего о ней не скрою! Богиня полета, повелительница заговоренного паса, королева звездных равнин!
       Таня покрутила пальцем у виска. Что за “королева звездных равнин”? Ягун опять увлекся сверх меры.
       - Кстати, дочь Леопольда Гроттера известна не только блестящей игрой в драконбол! Грозную волшебницу Ту-Кого-Нет тоже победила она! Что называется, отфутболила склочную старушку в астрал! - продолжал расхваливать Баб-Ягун.
       Тане стало неловко. Едва Ягун упомянул Ту-Кого-Нет, она буквально ощутила множество вперившихся в неё глаз. На неё смотрели трибуны, на неё же были направлены десятки камер “Маг-ТВ” и “Последних магвостей”. Журналисты, как бешеные тараканы, строчили что-то в своих блокнотах. Даже Гурий Пуппер - и тот напряженно всматривался в её лицо. Он даже зачем-то выбежал из строя невидимок и теперь, оживленно размахивая руками, торопливо говорил что-то товарищам по команде.
       - Что это он говорит? - застенчиво шепнула Таня Лизе Зализиной.
       Лиза так удивилась, что уронила часы с кукушкой. С ней это было впервые. Кукушку это так потрясло, что вместо “ку-ку” она выдала: “Караул! Убивают!”
       - Как, ты не знаешь? Не читала газет? Да ведь история этого Пуппера ужасно похожа на твою. Он тоже сирота и тоже жил у каких-то родственников. Более того, его преследовал злобный хмырь из темных магов, с которым юный Пуппер отважно боролся.
       Таня сочувственно вздохнула и послала Гурию Пупперу воздушный поцелуйчик.
       - Кошмар, что бедняге пришлось пережить! Удивительно, что он выжил. И врагу такого не пожелаешь, - сказала она Лизе.
       Зализина закивала, набрала полную грудь воздуха и поспешила выложить все, что ей известно о Пуппере и его истории. К тому времени Баб-Ягун уже исчерпал запас всех комплиментов, предназначавшихся десятому номеру, и перевел огонь своей словестной артиллерии на команду невидимок:
       - “Ворота” - дракон Кенг-Кинг! Мощный и яростный дракон с отменной реакцией - уж Тарарах-то в драконах понимает! И это несмотря на то, что для дракона Кенг-Кинг довольно молод - он всего лишь ровесник египетских пирамид.
       Ягун облизал губы и быстро взглянул на исписанную ручкой ладонь, служившую ему шпаргалкой.
       - Теперь сама команда невидимок! Прошу - ха! - любить и не жаловаться! Номер первый. Капитан команды Глинт, красавец мужчина, хотя метла у него для такого роста явно коротковата. Конечно, я не навязываю никому своего мнения. Играет в нападении. Номер второй О-Фея-Ли-Я. Защита дракона. Интересно, зачем ей серебряная флейта? Неужели она собирается музицировать во время матча? Впрочем, правила этого не запрещают… Номер третий - шейх Спиря. Атакующий полузащитник. Да-да, настоящий арабский шейх, не находящий, однако, зазорным играть в английской команде. Кстати, мама у нашего шейха обычная ведьма из Анапы, так что корни у него вполне славянские.
       Арабский шейх со славянскими корнями заулыбался и снял островерхую шляпу. Похоже, мама научила его русскому языку.
       - Ну и что, что из Анапы! Хоть из Новороссийска! Все равно небось подыгрывать нам не будет, - ревниво проворчала себе под нос Гробыня Склепова.
       - Номер четвертый - принц Омлет. Разумеется, это псевдоним, хотя кто его знает? Летает, что довольно необычно, на спаренных метлах. Средняя линия обороны прекрасно перехватывает заговоренные пасы. По слухам, влюблен в О-Фею-Ли-Ю. (Никто не подскажет, как она там склоняется?) Номер пятый, Гулькинд-Нос, защита дракона. Тоже, видимо, легионер с востока. Хороший парень, хотя нос у него, конечно, существенно рассекает воздушные потоки. Номер седьмой - Жульсон, по прозвищу Адмирал. Нападение. Говорят, исчезает почти мгновенно и бросает мячи с изумительной точностью. Номер восьмой - Гурий Пуппер, Реактивная метла с вертикальным взлетом! Вот уж кого, я думаю, не надо представлять! Нападение, защита, полузащита - все что угодно! Мечта любой девчонки младше четырнадцати лет!
       Таня заметила, что Гурий Пуппер поморщился, и ощутила к нему легкую симпатию. Похоже, Гурию тоже не нравилось привлекать к себе внимание. Наконец, Ягун оставил Пуппера в покое.
       - Номер девятый, Бэд-Фэт-Рэт - атакующий полузащитник. Совсем короткая метла - почти как веник нашего Кузи Тузикова. Зато, если верить спортивным журналам, его метла с одинаковой стремительностью летает как вперед, так и назад. Кроме того, в неё встроен аварийный парашют. И наконец, десятый номер - Кэрилин Курло. Очень симпатичная девчонка, хотя я так и не сумел выяснить, где она играет и что вообще делает на поле. Зато метла у неё очень красивая и очень мило украшена ленточками:
       Кэрилин Курло подняла брови и метнула на Ягуна быстрый косой взгляд. Защитная жилетка Ягуна сразу затрещала, как счетчик Гейгера. Ягун закашлялся, передернулся и едва не проглотил свой рупор.
       - Прошу прощения! - поправился он, воюя с кашлем. - Вопросов больше не имею. Теперь я знаю, что Кэрилин Курло делает на поле и зачем её держат в команде!
       - Пора начинать! Ребята уже готовы, - сказала Медузия, обращаясь к Сарданапалу.
       Академик кивнул и задумчиво посмотрел на здоровенный, чем-то смахивающий на пузатый тульский самовар призовой кубок, который должен был достаться победителю.
       - Меди, у тебя нет предчувствия, кому его придется вручать?
       - Нет, ни малейшего. Я даже гадать пыталась, но карты молчат, а баранья лопатка, вместо того чтобы трескаться, обрастает мясом и превращается в барана. Чушь какая-то. Словно время отматывается назад, - сказала доцент Горгонова.
       - И у меня нет предчувствий. Согласись, странно. Ведь мы с тобой оба неплохие прорицатели, - сказал академик и легонько щелкнул ус, стремившийся обвить его указующе поднявшийся палец.
       Обогатив кладезь мировой мудрости этим высказыванием, Сарданапал решительно встал. Он переглянулся с арбитрами, оценивающе посмотрел на защитный купол и выпустил две оранжевые искры, которые, раздувшись до размеров мячей для драконбола, зависли над полем. Здесь они томительно замерли, словно испытывая терпение болельщиков, и внезапно треснули со звуком попавшего в костер березового полена.
       Финальный матч “Невидимки-Тибидохс” начался.
       Решительно взмахнув смычком, нападающая Тибидохса Татьяна Гроттер, номер десятый, понеслась к куполу. Справа, шпоря свой ревущий пылесос и что-то воинственно выкрикивая, летел Баб-Ягун. Чуть позади мчались Семь-Пень-Дыр и Рита Шито-Крыто, Защитники Катя Лоткова и Кузя Тузиков пока держались в нижней части поля и внимательно следили за ангарами, возле которых вовсю суетились драконюхи.
       Но вот тяжелые ворота распахнулись и из них вырвались драконы. Отливая серебром чешуи, дракон невидимок вызывающе ревел. Он коротко разбежался, взмахнул кожистыми крыльями и взлетел. Не успевшие отскочить драконюхи были опрокинуты порывом воздуха от его крыльев.
       “Ничего себе “самый обычный дракон!” - подумала Таня, вспоминая слова Гурия Пуппера.
       - Эх, одурачили они нас со ртутью! Небось и нитроглицерином его напоили, а я вот не догадался! Знать, такая наша участь: сколько ни жульничай, все равно честным помрешь! - созерцая дракона невидимок, удрученно шепнул Тарарах на ухо Ваньке.
       Тем временем Гоярын тоже взлетел, хотя и не так стремительно. - Он описал над полем полукруг, несколько раз, разогреваясь, полыхнул длинными струями огня и успокоился, подпустив к себе свою любимицу Катю Лоткову.
       Арбитры вытащили на поле корзину с мячами. Они сдернули с неё крышку и, спасаясь от драконов, торопливо кинулись в узкий лаз под магическим куполом, Одному арбитру удалось улизнуть, но другого Кенг-Кинг поймал за ногу и, как макаронину, втянул в рот. Надо сказать, что драконы, как и большинство игроков, терпеть не могут арбитров. Правда, игроки не имеют права на гастрономические причуды. Зато драконам, как природным оригиналам, такие милые шалости охотно прощаются.
       - Вы видели? Мячи выпущены и стремятся разлететься по полю! - крикнул Баб-Ягун, - Невидимки бросаются на перехват! Пламягасительный мяч уже у них! Адмирал Жульсон сыграл блестяще! За перцовым мячом одновременно устремляются. шейх Спиря и Татьяна Гроттер! Таня ловко обходит Спирю сверху, умело оттесняя его метлу встречным потоком воздуха. Спирю закручивает, и он начинает ругаться, путая арабские слова с русскими! Таня уже протягивает руку к мячу, но что это?.. Мяч вдруг исчезает! Я ничего не понимаю! Куда он делся? - крикнул Ягун, вертя головой.
       Внезапно десятью метрами выше на миг возник Гурий Пуппер и с явной насмешкой распахнул невидимый плащ. Под плащом у него был перцовый мяч.
       Насмехаясь, Пуппер помахал Тане ручкой, завернулся в плащ и исчез.
       - Это нечестно! Почему у нас нет плащей-невидимок или хотя бы плавок с пропеллером? И вообще, поставьте себя на место зрителя! Разве ему интересно наблюдать за невидимым кумиром? - оскорбленью взвыл играющий комментатор, лично включаясь в борьбу за чихательный мяч.
       То и дело меняя направление, чихательный мяч петлял между драконами, а следом за ним, от усердия высунув языки, летели Бэд-Фэт-Рэт и Семь-Пень-Дыр. Бэд-Фэт-Рэт стремился закутаться в невидимый плащ, но край плаща неудачно подвернулся под метлу и теперь его раздувало встречным ветром.
       Ягун успел первым. Перехватив чихательный мяч, он отправил заговоренный пас Лизе Зализиной. Кто-то из невидимок попытался перехватить мяч в полете, но не угадал контрзаклинание.
       - Как неудачно! Кажется, это был Гулькинд-Нос! Во всяком случае, именно его теперь утаскивают с поля! Похоже, у Носа не было бабуси, которая говорила бы ему в детстве: “Вначале подумай, а потом хватай!” - посочувствовал Ягун.
       Его магическая накидка опять заискрила. Кэрилин Курло метнула в разошедшегося комментатора свой коронный косой взгляд. А в следующий миг Лиза Зализина, протянувшая руку за мячом и крикнувшая “Цап-царапс”, слетела со своих часов и повисла на платке-парашюте.
       - Ты что, Лизка, знака моего не видела? Надо было “Леос-зафиндилеос” - завопил Ягун. - Эх, напрасно я злорадствовал! Одним махом двоих убабахал!
       Стараясь не слушать Ягуна, мешающего ей своим тарахтением, Таня целеустремленно погналась за обездвиживающим мячом. Тот пока удачно уворачивался, оставляя всех преследователей с носом. Заложив мертвую петлю, девочка почти схватила обездвиживающий мяч, но её ловко подрезал Бэд-Фэт-Рэт. Пока она уходила от столкновения, мяч улизнул. Мгновение - и вот, крошечный, как горошина, он завис уже на другом конце поля.
       Бэт-Фэт-Рэт насмешливо взял рукой под козырек, завернулся в плащ и исчез.
       - Принц Омлет… Снова Жульсон… Слепой пас в мертвую зону! Вся команда работает только на Гурия! Да, этот парень профи, хотя мне и не особенно приятно это признавать! - возбужденно кричал Ягун.
       Незамеченным подкравшись к Гоярыну, Пуппер метнул в его пасть перцовый мяч. От верного гола спасла случайность. Гоярын чуть повернул голову, мечтательно всматриваясь в толстенького, аппетитного арбитра, мелькнувшего с наружной стороны купола на своем полосатом пылесосе.
       Перцовый мяч ударил дракона по чешуйчатой губе и отскочил. Пришпорив реактивный веник, Кузя Тузиков поймал отскок и передал мяч Семь-Пень-Дыру.
       - Семь-Пень-Дыр атакует Кенг-Кинга с перцовым мячом! Отличный прорыв в среднюю зону! Пень обыгрывает О-Фею-Ли-Ю и ловко уходит от взгляда Кэрилин Курло! Кенг-Кинг выпускает струю огня, но Пень уклоняется, ныряя под пылесос основным приемом драконбольной джигитовки! Он размахивается и бросает мяч точно в цель!!! Ничего уже не может спасти невидимок от гола! Пасть дракона - отличная мишень! Гоо-о… О нет, не верю! Снова Пуппер! Каким-то загадочным образом он успел пересечь все поле и невидимым притаился прямо перед носом своего дракона! Получилось, что Пень невольно дал ему пас! Перцовый мяч вновь у Гурия! А Кенг-Кинг захлопнул пасть и теперь яростно преследует Семь-Пень-Дыра… Спасайся, Пень! Эта огнедышащая змеюка уже висит у тебя на хвосте! Ныряй вниз!
       Таня заметила, что капитан Глинт на короткое время стал видимым и подал О-Фее-Ли-И знак. О-Фея-Ли-Я поднесла к губам серебряную флейту и заиграла. Кенг-Кинг перестал преследовать Семь-Пень-Дыра, умело уходившего от его атак, и, мгновенно перестроив тактику, обстрелял замешкавшуюся Гробыню.
       Струя пламени прошла левее, чем нужно, но шланг пылесоса все равно запылал, Со шланга огонь перекинулся на топливный бак, воспламенив перхоть барабашек, русалочью чешую и мелкий мусор. Пытаясь сбить пламя, Гробыня задергалась и выронила склянку с любовной настойкой по рецепту царицы Клеопатры.
       Эту склянку она с начала игры держала под мышкой, выжидая, не представится ли удобный случай влить её в Пуппера. Ударившись о металлический бок пылесоса, склянка разбилась. Любовная настойка живительным дождиком пролилась на шейха Спирю, который, ни о чем не подозревая, проносился несколькими метрами ниже.
       Страстный шейх со славянскими корнями удивленно слизнул несколько попавших ему на лицо капель и - пропал. В следующую минуту он уже, пуская слюни, носился по полю и пытался поймать Гробыню на свой плащ.
       Кэрилин Курло, изнывая от ревности, зыркала на всех подряд - своих и чужих. Метлы дымились. Пылесосы тряслись, как эпилептики, вместо рыбьей чешуи выбрасывая спиртовые пары.
       “Ну и шут с ним, что шейх! Все равно иностранец! Мне главное за рубеж попасть, а там я в Пуппера хоть ведро любовного зелья волью”, - размышляла Гробыня, плавно покачиваясь на платке-парашюте.
       Решая глобальные жизненные вопросы, Склепова слегка отрешилась от действительности. Про Кенг-Кинга она вспомнила лишь тогда, когда огромная тень заслонила ей солнце.
       - А-а-а! - заорала Гробыня не своим голосом.
       - Кенг-Кинг с аппетитом проглатывает Гробыню Склепову. Команда Тибидохса теперь представлена восемью игроками против девяти игроков невидимок. Но, странное дело, шейх Спиря почему-то рыдает и колотит своего дракона остроконечной шляпой! - сообщил Ягун.
       Матч продолжался. Невидимки теснили тибидохцев по всему полю. И самое досадное, что неприятельских игроков почти не было видно. Лишь изредка то там, то здесь мелькали мячи, которые невидимки извлекали из-под плащей лишь на несколько мгновений паса. Потом мяч перехватывал оказавшийся в нужном месте игрок, и вновь “ворота” Тибидохса оскорбленно ревели, вслепую обстреливая огнем неприятельских нападающих.
       Таня не могла отделаться от ощущения, что их дурачат. Над ними издевались. Их не воспринимали всерьез. С ними играли, как кошка с мышью. Дважды в дразнящей близости от неё возникал Пуппер, распахивал плащ и насмешливо показывал мяч. И всякий раз Таня злилась, что ей нечем в него запустить.
       - Го-ол! Гол в “ворота” Тибидохса, я зверею! Гоярын проглатывает чихательный мяч! - застонал Баб-Ягун, - Я даже не заметил самого броска! Наверняка тут не обошлось без Пуппера! Да, так и есть! Только что Гурий материализовался под куполом и, улыбаясь, раскланивается во все стороны. Группа поддержки торжествующе ревет и смеется над нашим чихающим драконом! 2:0! Невидимки вырываются вперед… Да что же это такое! Начнем мы когда-нибудь играть?
       Проносясь высоко под магическим куполом в тщетной погоне за мячом, Таня случайно бросила взгляд на судейскую трибуну. Сарданапал сидел с таким унылым видом, что, казалось, он сейчас повесится на своей бороде, Медузия Горгонова смотрела сурово и строго, скрестив на груди руки. Тарарах, чтобы сбросить напряжение, крушил крепкими зубами копченые свиные ребрышки и рассеянно швырял кости в чемпионский кубок.
       Зубодериха держала две вязальные спицы. Изредка они начинали вздрагивать и стремительно вращаться. Что ни говори, а первый сканер от сглаза изобрели вовсе не лопухоиды!
       Соловей О. Разбойник, давно уже покинувший тренерскую скамью, хромая, бегал вдоль купола. Одихмантьев сын свистел в два пальца, пытаясь привлечь внимание Кузи Тузикова, который слишком далеко отлетел от Гоярына.
       - Куда? Страхуй его, страхуй! У головы держись! - кричал Соловей.
       Обнаружив, что Тузиков его не слышит, тренер перестал сдерживаться и свистнул в полную силу. Свистнул так, что у трети зрителей вихрем сорвало шапки, а один капитально глухой маг из глубинки внезапно обрел слух. Да ещё какой! Услышать биение сердца кузнечика на расстоянии в тысячу километров стало для него пустяковым делом!
       - Шляпы! Забыли, чему я вас учил! У них же все на тактике завязано! Построение нарушай! - закричал Соловей.
       Спохватившаяся команда Тибидохса опомнилась и сумела преодолеть растерянность. Отчасти это произошло благодаря Тане, сумевшей перехватить перцовый мяч, который О-Фея-Ли-Я перебрасывала принцу Омлету, а отчасти стараниями Риты Шито-Крыто, которая все делала некстати.
       - Нет, вы это видели! Шито-Крыто крутит педальки своей балалайки! Она летит куда попало, сталкивается с кем попало и вообще, кажется, сама с трудом осознает, что творит. И все это - не нарушая правил! Откуда ей, в конце концов, знать, что на её пути окажется какой-то там невидимка! - надрывался счастливый Баб-Ягун. - Катя Лоткова бросает ей пламягасительный мяч! Какой нелепый, непредсказуемый, дальний пас, тем не менее отлично пойманный, но… не Ритой, а Жорой Жикиным! Должен признать, сегодня Жикин отлично справляется со своей нервной шваброй. А что там на другом конце поля? Мамочка моя бабуся! Демьян Горьянов совсем недурственно атакует неприятельского дракона. Правда, мяча у него нет, но, согласитесь, это все равно отвлекает!.. Поведение сборной Тибидохса противоречит обычной логике! Привычная тактика невидимок начинает давать сбои! Невидимки вынуждены сбросить плащи и играть в открытую! Уже неплохо!
       Крепко прижимая к груди перцовый мяч, Таня неслась к Кенг-Кингу. Дракон невидимок вел себя подозрительно спокойно, и внезапно Таня поняла причину этого спокойствия! Перед носом у Кенг-Кинга наверняка висел невидимый Гурий Пуппер и терпеливо ожидал, пока ему подарят мячик.
       - Ну ладно, Пуппер! Хочешь мяч - держи! - пробормотала Таня.
       Сделав вид, что вот-вот сделает бросок, она вышла из “мертвой зоны” и, попав в поле зрения Кенг-Кинга, стала дразнить его быстрыми перемещениями. Потеряв терпение, Кенг-Кинг дохнул огнем. В воздухе что-то полыхнуло. Кто-то завопил, и Таня поняла, что угадала верно. Перед носом у Кинга действительно висел невидимка. Но… увы, это был не Пуппер, а всего лишь принц Омлет, использовавший ту же тактику.
       - Дымясь, принц Омлет обрушивается на поле, точно падающая звезда! Его метла пылает, подожженная собственным драконом! - надрывался Баб-Ягун. - Надеюсь, принц был смазан упырьей желчью, в противном случае он станет Омлетом в полном смысле этого слова. Роняя бирюзовые слезы, О-Фея-Ли-Я провожает Омлета печальным взглядом. К Омлету, мешая друг другу и толкаясь носилками, уже спешат две бригады санитаров. О, что я вижу! Татьяна Гроттер бросает свой контрабас в атаку на дракона и уверенно забрасывает в пасть Кенг-Кинга перцовый мяч! Го-ол! Трибуны шумят! Наши болельщики кричат, взрывают петарды, шутихи и вообще бузотерят на полную катушку! Поклеп Поклепыч не успевает записывать нарушителей в свой блокнотик! 2:5! Теперь уже Тибидохс вырывается вперед! Кенг-Кинг начинает судорожно икать! Вначале из его пасти вылетает проглоченный арбитр, сразу ответственно приступающий к выполнению своих обязанностей, а за ним следом Гробыня! Едва оказавшись на песке, Склепова грубо расталкивает санитаров, достает зеркальце и начинает поправлять макияж. Шейх Спиря уже тут как тут. Крутится поблизости, того и гляди на язык себе наступит. Интересно, что думает по этому поводу Гуня Гломов?
       Пока Баб-Ягун спешил познакомить весь магический мир со сложным внутренним миром Гуни Гломова, Гурий Пуппер не терял времени даром. Катя Лоткова успела только вскрикнуть, когда он внезапно возник рядом и распахнул свой плащ. В следующую секунду пламягасительный мяч был уже в пасти Гоярына.
       ВСПЫШКА! - и вместо грозного огня из пасти тибидохского дракона повалил безобидный дым. А Гурий уже скользил вдоль защитного купола и махал шляпой своим поклонницам.
       - 5:5! Невидимки сравняли счет! - без особого восторга сообщил Баб-Ягун. - И в который уже раз в игре остаются два самых юрких и непредсказуемых мяча - одурительный и обездвиживающий.
       Тем временем капитан невидимок Глинт вновь проявился посреди поля и принялся поспешно сигнализировать что-то О-Фее-Ли-И.
       “Ишь ты, морской телеграф тут устроили!” - возмущенно подумала Таня, наблюдая за тем, как он размахивает руками.
       О-Фея-Ли-Я рассеянно щурилась. Некоторое время она явно не понимала, чего от неё хотят, а затем кивнула и принялась наигрывать что-то на флейте. Кенг-Кинг сперва застыл в воздухе, точно зачарованный, а затем принялся обстреливать тибидохцев короткими огненными плевками.
       У Кузи Тузикова вспыхнул веник. Рита Шито-Крыто поспешно закрутила педальки своей балалайки, спеша покинуть зону обстрела.
       - Науськивать драконов не по правилам! Почему Сарданапал не назначает штрафной? - возмущенно крикнула Таня.
       - Вот и Медузия ему то же самое сказала. И знаешь, что Сарданапал ей ответил: “А ты попробуй докажи, что она его науськивает! Может, она просто на флейте играет? Типа: жить не могу без музыки?” Тут все хитро продумано, - сказал кто-то.
       Повернувшись на голос, Таня увидела поручика Ржевского, Призрак, одетый в куцый пехотный мундирчик, висел в воздухе, сидя на гусарском седле с болтавшимися стременами.
       - Смотри, как бы Поклеп в тебя “дрыгусом” не запустил! - сказала Таня.
       - Обижаешь! Он меня не видит! Меня никто не видит, кроме тебя! Думаешь, одни невидимки способны выкидывать все эти штучки? - безбашенный призрак самодовольно ухмыльнулся.
       У Тани мелькнула спасительная мысль:
       - Ржевский, а ты смог бы поиграть на флейте? - спросила она.
       Поручик прищурился.
       - Вообще-то, я больше уважаю барабан! У него, понимаешь ли, звучание нежнее… - начал он.
       - А вот барабанов не надо! Иди сюда! - нетерпеливо крикнула Таня, прикинув, что сейчас не время для бредовых рассказов.
       Она поманила к себе призрака и что-то негромко зашептала, Ржевский понимающе улыбнулся и растворился в воздухе. Его пустое седло некоторое время болталось в одиночестве, грустно звякая стременами, а затем тоже куда-то сгинуло.
       Некоторое время ничего не происходило, только Пуппер, пригнувшись к метле, гонялся за обездвиживающим мячом да Семь-Пень-Дыр возился с огнетушителем, помогая Тузикову потушить его веник.
       - Мамочка моя бабуся! - вдруг заорал Баб-Ягун. - Вы это видели? О-Фея-Ли-Я роняет свою флейту! Флейта начинает играть сама собой! Какие кошмарные звуки, я глохну! Спятившая волынка и то звучит приятнее! О-Фея-Ли-Я зажимает уши. Но что творится с Кенг-Кингом? Он суетливо вертится на месте, будто одурительный мяч уже у него в глотке! Огненные плевки разлетаются по всему полю! Игроки Тибидохса бросаются во все стороны, а вот невидимки оказались неготовыми к атаке своего дракона!
       Метла адмирала Жульсона вспыхивает, как спичка! Жульсон что-то выкрикивает, потрясая кулаком. Уверен, это обращение к болельщикам с просьбой отнестись ко всему с юмором… Еще огненный плевок… Неужели? Да, так и есть! Гурий Пуппер скидывает пылающий плащ. Без плаща Пупперу будет не так просто осуществлять свои коронные прорывы! Кэрилин Курло… О бедняга! Когда за ней погнался свой же дракон, она с перепугу врезалась в магический купол.
       Несчастные санитары! Они утаскивают её на носилках с поля, то и дело передергиваясь от мощного сглаза… Отлично! Теперь невидимки не смогут отрицать, что их флейта была заговорена! О, что это? Опять Пуппер! Он перехватывает флейту и возвращает её растерявшейся О-Фее-Ли-И, Одновременно он кричит “Дрыгус-брыгус” и кого-то - хотел бы я знать кого! - с громким шлепком втягивает в песок! Матч продолжается, но уже без Жульсона и без Кэрилин Курло… Кстати, бабуся, поосторожнее там в магпункте с этой девицей! Или лучше положи её рядом со Склеповой, интересно, кто возьмет верх?
       Таня взмахнула смычком и резко набрала высоту, стремясь перехватить у капитана Глинта одурительный мяч. Одновременно она не без восхищения наблюдала за Гурием Пуппером, который, играя уже без плаща, красиво обходил снизу Семь-Пень-Дыра и Жикина, старавшихся отрезать его от обездвиживающего мяча. Жикин слишком горячился, едва не попадая под свой же пропеллер, а пылесос Семь-Пень-Дыра, хотя он и умело маневрировал, явно уступал Пупперу в скорости.
       Поворачиваясь к Медузии, чтобы поделиться с ней своими ценными наблюдениями о матче, Сарданапал случайно опрокинул чемпионский кубок. Под ноги ему посыпались кости. Пожизненно-посмертный глава Тибидохса поражение уставился на них.
       - Как это понимать? Это же натуральное свинство! - побагровев, крикнул он.
       Тарарах осоловело заморгал глазками и тихонько отошел в сторону, сделав вид, что крайне заинтересовался гвоздиком, криво вбитым в деревянный поручень трибуны. Если прислушаться, можно было услышать, как питекантроп бубнит: “Подумаешь, то нельзя, се нельзя! Прям не школа, а концлагерь какой-то!”
       Первым до одурительного мяча добрался капитан Глинт. Схватив его, он метнулся к Гоярыну, но попал под встречный удар крыла тибидохского дракона. Глинта закружило и отшвырнуло на другой конец поля. Мяч был перехвачен Таней. Готовя его к броску, она атаковала Кенг-Кинга. Убедившись, что защита невидимок сгрудилась перед ней и облететь её не удастся, Таня ушла от пламени и отправила быстрый заговоренный пас Баб-Ягуну.
       И опять между ней и Ягуном неизвестно откуда возник Гурий Пуппер. Буркнув контрзаклинание, он перехватил мяч буквально из-под носа у играющего комментатора и устремился к Гоярыну.
       Катя Лоткова обхватила дракона за шею, умоляя его не распахивать пасть. Но Пуппер был слишком опытен. Как Гоярын ни крепился, он был обречен. К тому же на лету Гурий ухитрился расстегнуть спортивный комбинезон и продемонстрировал белую майку в красный горошек - самое возмутильное и ярящее драконов сочетание цветов!
       Увы, драконы, даже самые мудрые, не наделены терпением. Вспыльчивость губила и губит их вот уже десятую тысячу лет. Гоярын заревел от злости и распахнул пасть, убежденный, что разогнавшийся Гурий сам окажется у него в желудке. Но вместо Пуппера в пасть ему залетел один лишь мяч. Сам же Гурий, умело сделал петлю и увернулся от тяжелого зубчатого хвоста, которым пытался припечатать его Гоярын, уже испытывающий действие одуряющей магии.
       - б:5! Невидимки вырываются вперед! А я полный лопух… Хорошо еще, что не лопухоид! - удрученно заключил Баб-Ягун.
       Ругая себя за неловкий пас, Таня взмыла над полем, где уже рыскали все оставшиеся невидимки и игроки Тибидохса. Теперь, когда в игре, что уже почти вошло в традицию, оставался лишь самый неуловимый обездвиживающий мяч, все зависело от того, кто первым его схватит…
       - Ну же! Ну же! - шептала она, то и дело меняя направление полета и зорко глядя вокруг.
       И… тут что-то мелькнуло слева и чуть выше. Обездвиживающий мяч - последний мяч игры!
       Таня развернула контрабас. В ушах замерзшим щенком заскулил ветер. Тане казалось, что никогда прежде её контрабас не развивал такой скорости. Вытянувшись в стрелу, чтобы схватить мяч, она уже потянулась к нему, как вдруг поняла, что прямо на неё - лоб в лоб - несется Гурий Пуппер, гнавшийся за тем же мячом.
       Никто не захотел отступить, Зрачки Гурия расширились. Он сообразил, что упрямая девчонка не свернет и его маневр, рассчитанный на слабые нервы противника, провалился, но предпринимать что-либо было уже поздно. Трибуны замерли. Все вскочили на ноги. Даже драконы, почти уже сцепившиеся, разом повернули шеи.
       Когда контрабас и метла столкнулись, в повисшей мертвой тишине над стадионом разнесся отчетливый звук лопнувшей веревки…