Глава 12
       САМЫЙ ПРЕДАННЫЙ НЕДРУГ
       
       Вернувшись в магпункт и заглянув за свою ширму, Таня замерла соляным столбом.
       На её кровати кто-то лежал, накрытый одеялом с головой. Приготовив на всякий случай кольцо, чтобы метнуть, если понадобится, боевую искру, она рывком сдернула одеяло. Под одеялом обнаружился сияющий Баб-Ягун, в руках у которого была целая связка мухоморов.
       - Ага, вот и ты! - засмеялся он. - Где ты шастаешь по ночам? Я уже два раза засыпал!
       - Ягунчик! Здорово, что ты пришел! Ты настоящий друг! - радостно взвизгнула Таня.
       Она забыла уже все прежние обиды. Ей захотелось расцеловать Ягуна в обе щеки - все-таки родной человек в таком неродном, изменившемся мире!
       Вот только Ягун почему-то обиделся.
       - Чего ты меня оскорбляешь? Какой я тебе друг? Я твой недруг! Разве какой-то там друг потащится среди ночи в магпункт с целым букетом мухоморов и только что срезанных поганок? Да ещё каких! С капельками росы на гнилых ножках! На такое способен только самый заклятый, самый преданный недруг! - заявил он.
       - Ну да… Конечно, ты мой недруг… Самый преданный недруг! Я так сильно шарахнулась головой, что все путаю, - поспешно согласилась Таня.
       Она запоздало сообразила, что в опрокинутой реальности всё понятия перевернуты: дружба называется враждой, добро - злом, а лучший друг - злейшим недругом.
       “Бедный Ягун, ведь в этом новом мире он был зомбирован вместе со всеми белыми магами, причем ещё ребенком!” - подумала Таня, Интересно, может она доверять этому Ягуну так же, как прежнему? Девочка понадеялась, что хотя бы по сути ничего не изменилось и друг так и остался другом.
       - Где ты пропадала? Небось ходила по коридорам и гадила всем? - поинтересовался внук Ягге.
       - Э-э… Вроде того… - осторожно ответила Таня.
       - Так я и знал! Ты всегда была заученной ботаничкой. Все нормальные маги гадят днем, а заученным - тем и дня мало. Недаром Чума ставит тебя всем в пример. Даже Шурасик завидует, - закивал Ягун.
       Вскочив с кровати, он отыскал где-то вазу и поставил в неё свой скверно пахнущий букет. При этом вид у Баб-Ягуна был такой горделивый, что Таня, опасаясь обидеть самого преданного недруга, не стала сбрасывать букет с тумбочки.
       - Слышала новость? - спросил Ягун. - Только - тшш! - никому! Мне бабуся по секрету сказала, а сама она узнала от Медузии. Никому не расскажешь? Даже джинну Абдулле?
       - С каких это пор я ему докладываюсь? Да и потом у него сейчас, кажется, другие проблемы, - пожала плечами Таня.
       - Ладно, слушай, Чума-дель-Торт собирается оживить каменных истуканов и отправить их покорять Черепаху Вечности, Кто покорит Черепаху - тот покорит и весь мир. Уж тогда-то Жутким Воротам точно не устоять, - возбужденно сообщил Ягун.
       - Какую ещё Черепаху Вечности? - не поняла Таня.
       Она еще, помнится, удивилась, что Ягун отважно называет Чуму-дель-Торт по имени. Прежний Ягун, как и все в Тибидохсе, предпочел бы более неопределенное - Та-Кого-Нет.
       Ягун поднял брови.
       - Ой, мамочка моя бабуся! Да ты и правда все забыла. Магический мир стоит на трех слонах, а три слона на черепахе!
       - Да? А я почему-то думала, что земля круглая, - хмыкнула Таня.
       Все-таки, что ни говори, а то, что в московской школе она была хорошисткой, так скоро не пропьешь. Даже если регулярно отхлебываешь лекарства из скляночек Ягге.
       Ягун возмущенно подпрыгнул на трехногой табуретке.
       - Чушь! Твои лопухоиды не верят в очевидные вещи - например, в волшебные школы и в то, что можно летать на пылесосе! А раз так, что стоит вся их наука? И потом, только лопухоид не видит разницы между планетой - Сарданапал её знает, может, она точно круглая? - и магическим миром. Если они где-то и пересекаются, то лишь в одной, совсем пустяковой точке, в которой мы и живем! Вроде как две прямые! Один раз встретились - и всего хорошего! Пишите письма!
       Таня едва слушала Ягуна. Она размышляла о другом. Черепаха… Три слона… Каменные истуканы… Не те ли, которых она видела в коридорах Тибидохса? Значит, даже получив талисман Четырех Стихий и власть над магическим миром, Чума не смогла открыть Жуткие Ворота. Лишь теперь, долгие годы спустя, она вновь подбирается к ним уже с помощью каменных истуканов, которых хочет послать войной на Черепаху!
       Вот только чего Чума ждала все эти годы? Не лопнувшей же веревки? Едва ли. Что ей стоило отобрать контрабас у своей любимой ученицы Танечки Гроттер и швырнуть его, скажем, с Большой Башни, Нет, разгадку следует искать в другом.
       Таня поняла, что ей обязательно надо увидеть Сарданапала и поговорить с ним. Похоже, в перевернутом мире лишь три фигуры сумели устоять на доске и остались прежними; Чума-дель-Торт, академик Сарданапал и она, Таня, волей случая оказавшаяся на контрабасе в тот миг, когда лопнула веревка.
       Очнувшись от задумчивости, Таня поняла, что Ягун склонился над ней и давно что-то нетерпеливо повторяет:
       - Эй, эй! Ты меня что, не слушаешь? Я уже пять раз спросил, что с тобой такое?
       - Прости, я отвлеклась. Слушай, Ягун, помоги мне, будь другом…
       - Что?
       - То есть недругом… - поправилась Таня. - Я должна пробраться к Сарданапалу!
       Оттопыренные уши Ягуна понимающе вспыхнули:
       - А, навредить ему хочешь! И правильно, после того, что этот добрячок сделал с твоими родителями!
       - А точно известно, что это он? - не выдержала Таня.
       Внук удивленно моргнул.
       - А то кто же? Он, больше некому. Разве Чума-дель-Торт станет врать? Она ведь прилетела туда сразу после Сарданапала и скрутила этого гада с помощью народных дружинников из нежити! Он даже не сопротивлялся. Стоял, как дурачок, и повторял:
       “Леопольд, Софья! Как же так? Кто это сделал?” Глумился, одним словом.
       Таня заставила себя промолчать. Кажется, Ягуна зомбировали сильнее, чем она предполагала. В противном случае, неужели он не понимал бы очевидных вещей?
       - Хорошо, пошли к Сарданапалу! Поиздеваемся над ним. Время до завтрака вроде ещё есть. Только учти, мы рискуем. Нам придется пробираться мимо караулки циклопов, а потом сразу вниз - в подвал. Если нас застукают - тут уж жди добра. Собирать слизняков и мышиный помет - это самое меньшее, что нам светит, - предупредил Ягун.
       - Червей я уже собирала. И жуков-вонючек тоже. Так что особо привыкать не придется. А твоя бабуся не всполошится, если утром не найдет меня в магпункте? - поинтересовалась Таня.
       - Не-а. Ты ей только оставь записку. Ушла, мол, на “Дополнительные зверства” и “Общее оподление”. Или напиши там, что готовишь доклад по “Теории нравственных пыток”. Тогда бабуся точно поймет, что у тебя с башкой все в порядке, - заверил её Ягун.
       Толком не дослушав, Таня вырвала лист из книжки рецептов и крупно написала:
       “ПРОШУ МЕНЯ НЕ ИСКАТЬ. УШЛА НА ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ЗАПАДЛО. ТАНЯ ГРОТТЕР”.
       Ягун покачал головой.
       - Опять не то! Что это за “допольнительное западло”? Нет такого предмета, Ладно, оставь как есть! Бабуля разберется. Пошли!
       Ребята выскользнули из магпункта и, свернув сразу к лестнице атлантов, направились в старую часть школы. Атланты угрюмо стояли, удерживая на плечах массивные своды Тибидохса. У некоторых успели отрасти длинные бороды из сталактитов. У других были отбиты носы и уши. Третьи выглядели обрюзгшими. Таня отметила, что в её реальности за атлантами смотрели лучше.
       - Тихо! Ты что, не слышишь? Кого это ещё угораздило на рассвете шляться? - Ягун схватил девочку за руку и потащил её за мраморную ногу ближайшего атланта.
       С лестницы спускался Конек-горбунок, навьюченный огромными мешками с битым кирпичом. Ноги у конька расползались от непомерной тяжести. Копыта были сбиты. Прежде неунывающий горбунок сильно смахивал на печального ишака из восточных сказок.
       За коньком, грубо поторапливая его, шагал завуч Тибидохса Поклеп Поклепыч. Небритая физиономия Поклепа, мертвенное голубоватое сияние его плеши и новый идиотический блеск, появившийся в маленьких глазках-буравчиках, ясно свидетельствовали, что в этой реальности Поклеп - стопроцентный черный маг.
       - А ну пошел! Шевелись, ленивая тварь! Не будешь шевелиться - пойдешь на похлебку циклопам! - покрикивал Поклеп.
       Конек-горбунок едва справлялся с огромными ступенями лестницы. Когда он поровнялся с атлантом, за ногой которого прятались ребята, передние ноги у него подломились, и он упал на колени.
       - А ну вставай, мешок с костями! Тебе бы только сено жрать! Можно подумать, я не кормлю тебя раз в неделю! - заорал на него Поклеп, изо всей силы пиная конька в тощий бок.
       Таня увидела на глазах у конька слезы. Он пытался подняться, но не мог.
       - Не хочешь вставать? Не хочешь? Хуже будет! Хребет сломаю!
       Завуч вновь занес ногу, но пнуть конька во второй раз уже не успел.
       - Искрис фронтис! - не задумываясь о последствиях, быстро шепнула Таня.
       Боевая искра с треском оторвалась от её перстня и толкнула Поклепа между лопаток. Кафтан завуча задымился. Потеряв плащ, черный маг покатился вниз, носом считая ступени. Атланты провожали Поклепа заинтересованными взглядами. Учитывая колоссальные даже для волшебного мира размеры лестницы, завуча ждало долгое и увлекательное путешествие.
       А Таня уже торопливо развязывала мешки, освобождая конька от груза. Тот благодарно шевелил ушами и тыкался ей носом в живот.
       Ягун оцепенел. Он все никак не мог прийти в себя.
       - Ой, мамочка моя бабуся! Ты сделала это с Поклепом! Выпустила зеленую искру! Зеленую! Если Чума узнает, тебя зомбируют, сотрут память! Белая магия же запрещена! Откуда ты вообще узнала эти заклинания? Кто тебя научил?
       Таня выпрямилась и внимательно посмотрела Ягуну в глаза. Бывают минуты, которые определяют все. Эта была именно такой.
       - Кто научил - тот научил. Ты-то Чуме не скажешь? Нет? - спросила Таня. Баб-Ягун побагровел.
       - Я скажу? Как ты могла такое подумать? Я же твой недруг! И потом, разве не с тобой мы выпустили из клетки жертвенных голубей! - воскликнул он.
       Таня благодарно посмотрела на Ягуна. Ей почудилось, что с души у неё упали точно такие же мешки с кирпичом, как те, от которых она только что освободила конька.
       - Прости, Ягун. Я сама не знаю, что на меня нашло. Может, я и правда стала какая-то чокнутая, - сказала она.
       - Забудь об этом! Не бери в голову! Но как ты Поклепа искрой шарахнула! Я глазам своим не поверил. Недаром этой белой магии так все боятся! - успокаиваясь, с восхищением повторил Баб-Ягун.
       Заметив на лестнице слетевший с Поклепа плащ, Таня подняла его, решив, что он может ещё пригодиться, Неожиданно снизу донесся вопль - кошмарный, злобный вопль. Похоже, Поклеп только что завершил свой экстремальный спуск и теперь спешил наверх в поисках, кого поблагодарить за незабываемый маршрут. Он явно использовал одно из скоростных заклинаний черной магии, потому что поднимался стремительно, перескакивая через несколько ступеней и оставляя в сером предрассветном воздухе огненный след.
       Таня поняла, что им не уйти, Поклеп приближался слишком быстро. Девочка вскинула руку с кольцом, собираясь крикнуть “Искрис фронтис”, но тут Конек-горбунок заржал и нетерпеливо ударил копытцем.
       - Смотри! Он приглашает, чтобы мы на него сели! - шепнул Баб-Ягун.
       Внук Ягге запыхался. Он сталкивал вниз мешки, решив поиграть с завучем в интересную народную игру “убеги от кирпича!”. Взбешенный Поклеп решал проблему просто: испепелял катящиеся сверху камни раскаленным взглядом.
       - Я уже на коньке! - крикнула Таня, отрывая Ягуна от его увлекательного занятия.
       Она забралась на горбунка и крепко ухватила его за длинные уши. Ягун запрыгнул сзади. И откуда только у конька взялись силы! Выбивая копытцами искры, он помчался по каменным ступеням. В ушах у девочки засвистел ветер, Ощущения были те же, что при игре в драконбол, Вот только в драконболе контрабас летел обычно ровно, конек же то ухал вниз, то совершал очередной головокружительный прыжок. Да, это была незабываемая джигитовка!
       - Я с-с-сей-ч-ч-час шы-ш-шы-ле-е-пнусь! - Ягун сидел на крупе конька, поэтому и тряски ему перепадало побольше.
       Если он пока удерживался, то лишь потому, что клещом вцепился Тане в пояс. Перспектива прослыть отважным джигитом явно не казалась бедолаге привлекательной.
       - Будь мужчиной!
       - П-п-при чем т-т-ту-ут э-э-т-то? М-может, п-пе-е-е-реся-я-дешь? - раздраженно донеслось сзади.
       Предложение было чисто риторическим. Ягун отлично знал, что пересесть на такой скорости невозможно. Внезапно конек остановился как вкопанный, Потрескивающие впереди черномагические заклинания мешали ему скакать дальше.
       - Ага! У буренки кончился бензин! Дальше она не едет, - прокомментировал Ягун.
       Оглядевшись, Таня поняла, что они ухитрились пересечь весь Тибидохс и теперь находятся в самой старой его части, у лестницы, ведущей в подвалы. Острый овечий запах выдавал близкое присутствие циклопов.
       Ягун, пошатываясь, слез с горбунка.
       - Тьфу ты ну ты! Словно в миксере меня перемололи! - ворчал он. - Ни скорости, ни удобств - одна тряска! Жаль, в Тибидохсе блокируются полетные заклинания. Иначе я ни за что не взгромоздился бы на этого осла!
       Конек-горбунок быстро повернулся к нахалу задом, Прежде чем ребята успели сообразить, что он затевает, Ягун охнул и сложился пополам. Конек оглянулся и весело заржал. Потом, выбивая из камня искры, он оттолкнулся задними копытцами и ускакал.
       - Вот тебе ещё одно очко в пользу пылесосов: пылесосы так не лягаются! - заявил Ягун, озабоченно ощупывая место ушиба.
       Сложно лавируя между черномагическими заклинаниями, Таня и Баб-Ягун пробрались к подвальной лестнице. Почти у самой лестницы была караулка. А возле нее, опираясь на секиру, дремал здоровенный циклоп в бараньей шкуре. Набрякший фингал под его глазом ясно свидетельствовал, что Усыня, Горыня и Дубыня существуют и в этом мире.
       Незамеченными прошмыгнув мимо циклопа, друзья шагнули на темную лестницу - сырую и узкую. По влажным стенам ползали белые слизняки, а в глубоких расщелинах копошились жуки-вонючки. Ягун зажег фонарь, предусмотрительно захваченный из магпункта. Луч выхватывал то часть стены, то белую сосульку сталактита, то островок синеватого мха, в котором шевелились черви.
       “Известное местечко! В прежней реальности профессор Клопп отправлял меня сюда собирать червей и жуков-вонючек для грифонов!” - вспомнила Таня.
       Чем ниже они спускались, тем холоднее становилось. Черномагические заслоны уже нельзя было обойти, как наверху. Они мерцали впереди негаснущими завесами. Причем, если у караулки завесы были фиолетовыми, то эти отливали уже лиловым.
       Ягун остановился.
       - Я не знал, что их здесь натянули. Эти куда противнее фиолетовых. Придется возвращаться, - сказал он виновато.
       - Возвращаться? Почему? - не поняла Таня. Вместо ответа Ягун снял со стены жирного червяка и бросил его сквозь завесу. Пролетев вспыхивающий лиловый барьер, червяк на миг окутался плотным сиянием. Когда же он упал на ступени с другой стороны, Таня увидела большого скорпиона.
       - Ты видела? - спросил Ягун.
       - Ага!
       - То-то и оно. Действует не только на червей. С нами произойдет то же самое. Даже похлеще. Один парень из четвертого класса назначил свидание, заблудился, пошел ночью в обход по запрещенному коридору и врезался в такое заклинание, - пояснил Ягун.
       - И что?
       - Ничего.
       - Ничего не случилось? - не поняла Таня. Ягун хмыкнул.
       - Ничего не осталось.
       Неожиданно Таня обнаружила, что продолжает нести что-то в руках. Плащ Поклепа. А что, если?.. Решение было простым и успокаивающе привычным. Минуту спустя, закутавшись вместе с Ягуном в плащ, она уже благополучно дурачила все заклинания. Лиловые и фиолетовые барьеры гасли один за другим и вспыхивали вновь, лишь пропустив их.
       Баб-Ягун не верил своим глазам.
       - Как у тебя это выходит, малютка Гроттер?
       - Это твой фокус. Ты меня когда-то ему научил. Правда, ты обычно пускал плащ плыть вперед, но, по-моему, это неважно, - сказала Таня.
       - Я пускал плащ плыть вперед? - недоверчиво переспросил Ягун.
       Таня сообразила, что в этом мире он не был знаком ни с книгой Гуго Хитрого, ни с самим неунывающим магом. Девочке оставалось только посочувствовать Ягуну.
       Лестница внезапно завершилась низкой дверцей, окованной листовым железом. Из узкого зарешеченного окошка, в которое ничего невозможно было разглядеть, доносились неясные звуки.
       “Туманус прошмыгус” здесь не срабатывал и, применив его, Таня лишь больно ударилась о дверь затылком и плечом.
       - Странная штука! Обычно у меня получалось, - удивилась она.
       Ягун недоверчиво толкнул дверь ногой и внезапно улыбнулся.
       - Ага, я понял! Вот уж точно адская хитрость! Только Поклеп и Чума-дель-Торт могли додуматься до такой мерзости.
       - До какой? - с ужасом спросила Таня.
       - А до такой! Здесь установлен универсальный отвод от всей магии. А это значит, дверь можно открыть только самым нелепым и невероятным из всех способов, - с возмущением сказал Ягун.
       - Каким?
       - Как каким? - удивился Ягун. - Ты что, не жила у лопухоидов? Ключом, разумеется! А я ещё думаю, зачем он болтается на боку у циклопа! А ну-ка дай сюда плащ!
       Забрав у Тани плащ, Ягун накинул его и метнулся к лестнице.
       Фонарь он унес с собой. Таня осталась одна в тупике у железной двери. Светлячки ехидно мигали зеленоватыми спинками, Потрескивала последняя из лиловых завес. С потолка шлепались тяжелые капли. Таня неосторожно шагнула к лестнице. Под ботинком хрустнул жук-вонючка. Едва не задохнувшись, девочка зажала нос пальцами.
       Тянулись минуты, тягучие, как приставшая к подошве жвачка. Тане казалось, что за это время можно уже десять раз обернуться туда-обратно. Где же Ягун? А что, если он попался или вернется с циклопами?
       Когда, наконец, на лестнице послышались торопливые шаги и показался Ягун, Таня едва не бросилась к нему на шею.
       - Прости, что долго. Циклопы сменились. Вместо того с ключом уже другой сидит. Пришлось дожидаться, пока дверь караулки приоткроется, а потом уже применить “хап-цап”, - пояснил внук Ягге.
       Ключ со скрежетом повернулся в замке. Низенькая дверца открылась. Шагнув внутрь, Таня оказалась в тесном каменном мешке. На стенах лежала изморозь. Пахло гнилой древесиной.
       Примерно четверть каменного мешка занимала ржавая клетка, в которой, ссутулившись и обняв свои колени, сидел худой старик. Лишь по усам и бороде, которые стали теперь ещё длиннее, Таня смогла узнать академика Сарданапала.
       - Ну вот он, убийца! Можешь над ним глумиться, - сказал Баб-Ягун.
       В голосе у него, однако, не слышалось уверенности. Да и вообще внук Ягге старался держаться ближе к дверям.
       Тронутая жалостью, Таня шагнула к клетке. Десять лет заточения! Как не был этот Сарданапал похож на того цветущего, крепкого академика, которого она видела совсем недавно - перед матчем с невидимками! Глаза у неё подозрительно защипало.
       Сарданапал погрозил ей пальцем.
       - Только не надо слез! Я знал, что ты придешь. Знал это все эти годы…
       - Как вы здесь выжили?
       - Я выжил потому, что бессмертен, - сказал академик. - Мне даже льстит, что меня, единственного, Чума не сумела зомбировать и я остался самим собой. А уж она пыталась - можешь мне поверить. Но у неё ничего не вышло. У меня было время о многом подумать. Мы стремимся к чему-то, делаем ставку на магию, ценой немыслимых усилий достигаем желаемого - и вдруг понимаем, что то, чего достигли, - уже не нужно и достигнуто это фактически продажей души. Всякий, даже самый пустейший лопухоид в тысячу раз счастливее самого преуспевшего в чародействе мага. А еще… я ждал!
       - Ждали? Чего?
       - Тебя. Ждал, когда ты станешь другой и спустишься сюда. Ждал и надеялся. Потом терял надежду, вновь обретал её и снова ждал. А ты ходила там наверху, бегала на занятия, зубрила “Темную магию”, “Технику сглаза”, “Общую теорию проклятий”… И это было самое невыносимое!
       Таня недоверчиво замотала головой. У неё даже мелькнула мысль: не спятил ли академик в заточении? Она же ясно помнила, как недавно Соловей инструктировал их перед матчем с невидимками, а Сарданапал на судейской трибуне пытался казаться суровым, но они-то точно знали, за кого он болеет!
       - Вы что-то путаете. Как я могла ходить там наверху, пока вы томились здесь? Я же только вчера вечером здесь оказалась! - сказала Таня.
       Академик грустно улыбнулся.
       Одновременно Таня вспомнила свой дневник с тройкой по червеедению, вспомнила магзеты, и уверенность её иссякла. А вдруг… вдруг все так и есть? Вдруг она все эти годы провела в Тибидохсе?
       - Так я была здесь? Была или нет? - спросила она. Сарданапал кивнул.
       - Да, девочка, ты прожила эти десять лет здесь, в новой реальности. Прожила их заново. Я единственный, кроме тебя, разумеется, кто помнит тот миг, когда среди матча ты столкнулась с Пуппером. Лопнула веревка - и тут все началось… Я ведь столько раз предупреждал твоего прадеда Феофила, чтобы он не использовал для своих инструментов мистических предметов, особенно тех, что могут разбиться или лопнуть! Но разве он меня слушал! Упрямый был старик, нравный!
       - Но-но! Попрошу без личностей! Летать надо уметь! - знакомым голосом проскрипел перстень на пальце у Тани.
       Сарданапал нахмурился, однако спорить с кольцом не стал. Тем более что то уже вполголоса затянуло: “Есть на Волге утес…”, ухитряясь попутно переводить на греческий и древненорвежский.
       - А дальше дух получил неограниченную силу, - продолжал академик. - Не спасали уже и накидки Поклепа. Все закружилось, точно в смерче - игроки, мячи, зрители. Поверишь ли, громадных драконов швыряло и било о песок, как беспомощных ящериц. И все это время я слышал хохот - отвратительный, хриплый хохот. Казалось, хохот и смерч являются чем-то единым. Когда хохот затихал, смерч сразу начинал ослабевать. Я пытался остановить все это, произносил заклинания, но все было напрасно. Моя магия была бессильна. Меня ударило летящей скамьей. Очнувшись, я увидел, что стою в разрушенном доме, а в руках у меня крошечный ребенок.
       - Ребенок? - переспросила Таня. - Какой? Сарданапал ласково посмотрел на неё и шевельнул усом.
       - И ты ещё спрашиваешь, какой младенец? Ты!
       - Я? Почему я? - усомнилась Таня.
       - Потому что десять лет назад ты была младенцем… Вспомни, время повернуло вспять. Что такое десять лет для Змея Вечности? Незначительная, почти незаметная чешуйка где-то у хвоста. Именно её и сколол бушующий дух, которому Пиявка и оборвавшаяся веревка дали силы. Я тоже стал на десять лет моложе, хотя едва ощутил перемену. Древнир всегда говорил: “Когда тебе перевалит за девятьсот, о торте со свечками придется забыть. Иначе водяные решат, что начался пожар”.
       Академик взялся за прутья. Таня увидела, что перстень повелителя духов исчез с его пальца.
       - Теперь он у Чумы. И перстень, и талисман. Все у Чумы, - сказал Сарданапал, угадывая её мысли. - Но слушай, пока нам не помешали. Я стоял с ребенком на руках и не мог отделаться от мысли, что когда-то все это уже происходило. Младенец, разрушенный дом… Вокруг была таежная глушь. Снаружи копошилась и шипела нежить. Она карабкалась друг на друга и смотрела на нас. Я прижал тебя к груди и шагнул в другую комнату - в лабораторию Леопольда. Точнее, в то, что когда-то было мастерской. Я уже догадывался, что там увижу, и мне было тяжело, - продолжал Сарданапал.
       Горло у Тани сжалось.
       - Там были мои родители? - тихо спросила она.
       - Да, Леопольд и Софья. Помочь им было уже невозможно. Я снова опоздал, как в той, так и в этой реальности… А у пустого футляра твоего контрабаса уже стояла Чума. Она ухмылялась. На ладони у неё лежал талисман Четырех Стихий. Чума потребовала у меня отдать ей мой перстень повелителя духов. “Если не отдашь - я убью девчонку!” - пригрозила она. Я подчинился. Я знал, что пока талисман у нее, любая моя магия не сможет причинить этой гадине никакого вреда. Я бросил свой перстень Чуме, а она надела его на свой костлявый палец. Потом она подала знак, и на меня набросилась нежить. Тебя вырвали у меня из рук, и вот ты уже у Чумы-дель-Торт. Как сейчас помню этот страшный миг! Она смотрела прямо на тебя, а ты отчего-то даже не плакала… Я на всю жизнь запомню этот миг: нежить утаскивает меня, а ты на руках у этого чудовища, у этой гниющей убийцы… А потом она обвинила меня в смерти Леопольда и Софьи и зомбировала всех, кто не желал этому верить.
       Сарданапал отвернулся и ударил кулаком по прутьям клетки. С потолка прямо на академика протекла струйка воды, но тот даже не пошевелился. Зато его усы пришли в движение и, промокнув академику лицо, стряхнули капли на бороду.
       - К счастью, Чума тебя не убила. Даже не попыталась. Помнила, вероятно, чем это завершилось для неё в другой реальности. К тому же талисман был у неё и вся власть, которую он давал, тоже. Чума-дель-Торт стала хозяйкой положения. Чем ей могла помешать девчонка, которой не было ещё и года? Нет, её новый план был куда подлее. Она вырастила тебя. Ты стала её любимой ученицей. Лучшей из всех. Единственной, кто, кроме самой Чумы, мог выбрасывать три красных искры и без страха использовать любое из ста запрещенных заклинаний. Даже заклинание хаоса.
       Таня поежилась.
       - И я играла в тухлобол? Забрасывала в черепа гнилое мясо с червями?
       - И неплохо забрасывала. Лучше других. Сам я не видел, но мне рассказывал циклоп, который приносит мне пищу. Он ходит на все матчи. В эти дни я сижу без обеда.
       - И я действительно упала, потому что столкнулась с черепом? Не с Пуппером, а с черепом? - усомнилась Таня.
       - Да. Мир стал другим, но определенные ключевые события все равно остались неизменными. Например, твое падение во время матча и то, что лопнула веревка. Все случилось именно в тот день и час, как и в первичной реальности! Произошло то, на что я надеялся. Змей Времени не терпит парадоксов! Не больше чем на крошечной чешуйке своего хвоста! Существование двух разных Тань Гроттер было нелепостью. Две Тани - два отражения целого - вступили в борьбу и - слава Древниру! - победила лучшая! Падая на песок рядом с разбитым контрабасом, ты уже была прежней! Та, другая, исчезла, оставив тебе свое тело. Надеюсь хотя бы, что Чума-дель-Торт этого ещё не поняла.
       Таня и академик Сарданапал невольно оглянулись на дверь.
       - А почему Чума не открыла Жуткие Ворота? Не стала повелительницей хаоса? - спросила Таня.
       - Уверен, за это надо сказать спасибо Медузии и всем белым магам. Даже с талисманом Чуме не сразу удалось одолеть их и зомбировать. Несколько дней они защищали Тибидохс от чудовищной рати нежити, которую Чума нагнала со всех краев. Совместными усилиями белые маги успели наложить на Жуткие Ворота серьезные заклинания, с которыми Чуме до сих пор не удается справиться, - Сарданапал сказал это и помрачнел. - Но существует другая угроза. Циклоп рассказывал, что все эти годы каменным истуканам приносились кровавые жертвы. Голуби, кролики, кошки… Чума знала, если делать это десять лет подряд изо дня в день, истуканы оживут.
       - И Чума отправит их войной на черепаху, на которой стоит магический мир? Да? - быстро спросила Таня.
       Академик оцепенел.
       - Откуда ты знаешь?
       - Ягун сказал, что Чума собирается это сделать. Ему рассказала Ягге.
       .Сарданапал долго молчал.
       - Да. Десять лет уже прошли. Значит, она начала приносить жертвы сразу же. Раньше, чем я думал. Признаться, я догадывался об этом, но не думал, что все случится так скоро.
       - А если истуканы убьют черепаху? Тогда что? - спросила Таня.
       Академик невесело отмахнулся усом.
       - Это исключено. Черепаха бессмертна. К тому же она огромна, как сотня планет! Но для целей Чумы будет достаточно, если черепаха просто шевельнется, слегка повернется или отползет немного.
       - И тогда?
       - Тогда все придет в движение. Весь миропорядок. Жуткие Ворота рухнут. Первым делом Чума, разумеется, истребит всех лопухоидов - отдаст их в жертву изголодавшимся по телам духам. Потом она возьмется за магов - оставит лишь тех, в ком полностью уверена. Это будет концом всего… Помешать Чуме можно только одним способом. Ты должна не испугаться и раздавить…
       Договорить академик не успел. В каменный мешок заскочил Ягун.
       - Я слышу шаги! Сюда кто-то спускается! - крикнул он, захлопывая дверь.
       Уже и без Ягуна Таня слышала топот множества ног. Казалось, лестница ходит ходуном. Трещали и лопались со стеклянным звоном охранные завесы. Видно было, что тот, кто срывал их, шел напролом, не страшась магии.
       Ребята заметались по узкой камере. Им уже ясно было, что другого выхода отсюда нет.
       Что-то кольнуло Таню в ногу. Это перстень Гуго Хитрого, завернутый в пророчество Древнира, выбросил искру.
       - Академик, держите! - вытащив кольцо, Таня перебросила его Сарданапалу.
       Тот ловко поймал перстень правым усом, со знанием дела осмотрел и быстро спрятал в складках одежды.
       В тот же миг дверь сорвалась с петель от мощного удара и, чудом не задев Таню и Ягуна, врезалась в стену.
       Первыми в темницу шагнули и тотчас замерли по обе стороны от входа две грубо вытесанные каменные фигуры.
       А следом за ними, скрипя высохшими суставами, шагнула сгорбленная старуха в оранжевом плаще…

Глава 14
       ОГНЕННОЕ ЖЕРЛО
       
       В темницу верхом на каменном истукане въехал Ванька Валялкин. В этой реальности Ванька почти не изменился. Все та же желтая майка со множеством заплат, озорное лицо и острые, угловатые плечи. Истукан, на плечах у которого сидел Ванька, то и дело останавливался и поворачивался всем корпусом. Он смутно ощущал, что что-то тут не так. Однако шея у истукана была неподвижна и великан не представлял, что происходит у него на плечах. К тому же Ванька был слишком легким, чтобы гигант мог его почувствовать.
       - Танька, Ягун! Я за вами! Недруг я вам или не недруг? Недруги познаются в беде! - крикнул он, придерживая на голове у великана корзину с мясными вырезками для тухлобола.
       На звук его голоса повернулись те истуканы, что были в темнице. Один из них тяжело размахнулся. Он попытался сшибить Ваньку, но лишь влепил своему вошедшему собрату кулаком в лоб. Посыпалась каменная крошка.
       Вновь появившемуся истукану не понравилось такое приветствие, и он ответным ударом отбил своему противнику нос.
       Не дожидаясь, пока безносый снова размахнется, Ванька торопливо спрыгнул с плеч истукана. Рядом плюхнулась тухлобольная корзина, слетевшая с треснувшей головы гиганта.
       Таня увернулась от громадной лапы, пытавшейся впечатать её в стену, и бросилась к корзине. Морщась от омерзительного запаха, она стала швырять гниющие вырезки, выкрикивая:
       - Гуллис-дуллис! Труллис-запуллис! Фигус-зацапус!
       Больше всего Таня опасалась, что заговоры не сработают без магического кольца, но, похоже, в тухло-больных мячах сохранялась остаточная магия, И - её оказалось достаточно!
       Бедные языческие истуканы! Им приносились кровавые жертвы. Некоторые, прежде чем попасть в Тибидохс, пролежали в земле тысячу лет. Многое, очень многое ведали они. Но об одном эти устаревшие субъекты не имели представления: они не знали, что такое заговоренный пас и почему следует его опасаться. Куски гниющего мяса со скоростью пушечных ядер летали по темнице, наказывая всякого, кто пытался поймать их или хотя бы отмахнуться.
       Неуклюжим свирепым гигантам немедленно залепило все физиономии, и они принялись, не разбирая, колотить друг друга. Запах гниющего мяса дразнил их. Откалывались носы, уши, отлетали пальцы. Агух визжал, жадно вцепившись острыми зубами в кусок с костью.
       - Что это было? Что это за заклинания? - поразился Ягун.
       - Обычный заговоренный пас. Вы хотите сказать, что у вас в тухлобол играют без заговоренных пасов? - не поверила Таня.
       Объяснять подробнее у неё уже не было времени. Хорошо, что Ягун схватывал все с полуслова.
       - Как ты там сказала? Дай попробовать! Труллис-запуллис - крикнул он, бросая очередной кусок.
       Кость в зубах у Агуха взвилась в воздух и стала носиться по каменному мешку. Болотный хмырь издавал истошные крики и вздрагивал кривыми ножками.
       - Всех прокляну! - вопил он. - Не знаете, с кем связ-залис-сь! Я вас растерза…
       Мясо врезалось в кирпичную стену.
       - …заю! - Агух сполз на пол, улыбнулся в неизвестность и вырубился.
       Пока Ягун довольно созерцал свой рогатый трофей, Таня и Ванька Валялкин бросились к Сарданапалу и попытались освободить его от оков. Но обруч Чумы-дель-Торт держал крепко: он лишь потрескивал от черной магии. Одно лишь Ванькино кольцо никак не могло с ним справиться.
       Борода и оба уса Сарданапала решительно показали на дверь.
       - Бегите! Обо мне не беспокойтесь. Запомните, что я вам сказал! Золотая Пиявка! Раздавите ее! - отрывисто потребовал академик.
       Стены Тибидохса вновь дрогнули. Из бездонного колодца донесся неясный, долетевший словно из немыслимой дали вздох. Черепаха начинала терять терпение. Еще немного, и она попытается стряхнуть с морды досаждающих ей истуканов, и тогда…
       Таня бросилась к лестнице.
       Истуканы, бившиеся между собой так, что трещали каменные лбы, их не преследовали. Им и без того хватало работы.
       - Танька, погоди! Не так быстро! А то сама будешь тащить! - пропыхтел Баб-Ягун.
       - Кого тащить?
       - Увидишь кого! Подвинься, тебе говорят, а то зацеплю!
       Таня остановилась. Внук Ягге держал за ноги и с усилием раскручивал над головой оглушенного Агуха, сшибая болотным хмырем восстановившиеся магические преграды.
       Кривые рожки Агуха потрескивали. Между ними проскальзывали молнии. Преграда на несколько мгновений гасла, и этого было достаточно, чтобы ребята успели проскочить.
       - Ишь ты! А мы с моей каменной лошадкой тоже все лиловые барьеры протаранили! Правда, я прятался за головой у моего малыша-истуканчика, - ревниво сказал Ванька.
       - Слушай, а почему с хмырем ничего не происходит? Ну, в смысле, он прошибает лиловые завесы и остается сам собой? - удивилась Таня.
       Ягун засмеялся.
       - А что ему сделается? Болотный хмырь есть болотный хмырь. В кого он ещё может превратиться? Быть болотным хмырем - это и так уже тпрру… конечная станция, - сказал он.
       Наконец ребята выбрались наружу, вновь оказавшись у караулки циклопов. Очередной бородатый страж, облаченный в баранью шкуру, посапывал на дубовой колоде. Во сне он трепетно, точно любимую кошку, обнимал секиру.
       - Посмотри на эту орясину! Дрыхнет! И как ухитряется? Истуканы же своим топотом и мертвого разбудят! - изумилась Таня.
       - Разбудят. Если он не циклоп, - сказал Ванька.
       - А циклопов что, нельзя разбудить? - не поверила Таня.
       - У циклопов железные нервы, отличный сон и очень компактные мозги с единственной извилиной, повторяющей по форме проспект Утопленника. Так говорит моя бабуся, а уж она-то знает! Она у меня жуть какая умная! Вся в меня! - заметил Ягун.
       Он спокойно подошел к похрапывающему циклопу и бесцеремонно сунул Агуха головой в пустое ведро, стоявшее рядом. В это ведро циклопы обычно наливали для себя воду, но сейчас оно было пустым. Болотный хмырь, уже начавший приходить в себя, гневно задрыгал ногами. Ведро начало подпрыгивать.
       - Убью! Х-хо! Достаньте меня или умрете в страш-шных судорогах! Я отрежу ваш-ши головы! С-сварю вас-с в мас-сле! - зашипел хмырь.
       Его голос, усиленный ведром, звучал, как из рупора.
       - На твоем месте я вопил бы потише! - посоветовал Ванька.
       - Ага, боиш-шься, ничтожество! Страшиш-шься? Я буду орать, пока кто-нибудь не придет и не поможет мне вас выпотрош-шить! - воспрянул Агух, пытаясь прицельно лягнуть Ваньку в переносицу.
       - Да визжи ты сколько угодно! Только, по-моему, циклопы терпеть не могут нежить. Если они увидят тебя здесь, они могут уронить ведро с очень большой высоты. Или, скажем, расплющить его на спор секирами. Все равно пить из него нельзя: оно уже твоей слизью провоняло! - сказал Ванька.
       - Х-хо! Эти негодяи не посмеют! Я любимый хмырь хозяйки! - взвизгнул Агух.
       - На твоих пятках это не написано. Поставь себя на место циклопа, эдакого простого мифического парня… Выходишь ты из караулки, башка трещит с похмелья. Хочешь водички попить! И тут вдруг видишь орущее ведро, из которого торчат очень подозрительные ноги, “Фу, вонь какая! - думаешь ты. - Что это там в ведерке? Похоже на кривоватые ходилки болотного хмыря! А не сунуть ли мне его в печку! Ведь это всего лишь ведро. Откуда мне было знать, что за гадость в нем лежит?”
       Ведро испуганно притихло. Агух слишком часто досаждал циклопам, чтобы рассчитывать на хорошее к себе отношение.
       - Ну что: “х-хо” или не “х-хо”? - передразнил Ванька.
       Болотный хмырь раздраженно пошевелил грязными пальцами ног, однако от дальнейшего вяканья воздержался.
       - Я сам вижу, что х-хо! Похоже, истерики и битье посуды откладываются до лучших времен… Ладно, пошли отсюда, ребята! Ненавижу хмыриный запах! - брезгливо сказал Ванька.
       Друзья осмотрелись, соображая, как проще выбраться на стены.
       - По-моему, это самая неприятная часть во всем Тибидохсе. Вокруг сплошные лабиринты. Интересно, о чем думал Древнир, когда планировал внутренние коридоры школы? - задумчиво произнес Ягун.
       - Чего ты меня спрашиваешь? Я откуда знаю? Древнир, конечно, был гений, но в голове у него здорово мерцало. У них, гениев, всегда так. То тихо сидят, творят себе помаленьку нетленку, а то вдруг - раз! - кусок мыла отгрызут или подушку распотрошат! - категорично заявил Ванька.
       - От кого-то я уже слышала что-то похожее. От Гуго, кажется. Или он на стихотворные пророчества бочку катил? Ну да неважно, - сказала Таня.
       Баб-Ягун обернулся и вздрогнул. Караульный циклоп во сне сладко причмокнул губами и нежно обнял секиру. Над головой у него мимоходом скользнул купидончик в синих рейтузах с начесом. Полный стрел колчан цеплял купидона за упитанные ляжки.
       Малютка Гроттер задумчиво огляделась. Нижние уровни школы мало вдохновляли к путешествиям. Запутанные коридоры со множеством ответвлений, тупиков и опускающихся потолков порой очень напоминали лабиринты Минотавра. Поговаривали, что Древнир, не мудрствуя лукаво, просто перенес критский лабиринт в Тибидохс, хитро подклеив его с помощью пятого измерения.
       Подробной карты Тибидохса никогда не существовало да и не могло существовать. Ночами беспокойная нежить выбиралась из подвалов и прокладывала новые ходы, замуровывая старые.
       - Ага! Давайте разберемся! - сказал Ягун, всматриваясь в одинаковые коридоры. - Отсюда мы приехали на лягающемся пылесосе без вертикального взлета! Значит, соваться туда нельзя. Там нас наверняка подкарауливает Поклеп Поклепыч с эдакой симпатичненькой кувалдочкой. Я не рассказывал, что он завел себе летающую кувалду? Перековал её из негодного меча-кладенца и дубинки-мозговышибалки. Вот бы и Горбунка этой дубинкой! То-то бы он заигогокал!
       - На твоем месте я бы сказала коньку “спасибо”, а не грубила! - недовольно буркнула Таня.
       По отношению к коньку Ягун вел себя крайне глупо. Вот что значит быть поклонником летающих машинок и пикирующих соковыжималок!
       - Ты что ругаешься? Какое “спасибо”! - возмутился Ванька. - Это слово девушки не произносят!
       - А какое произносят?
       - Произносят: “Отвратительнейший экземпляр, я выражаю тебе свою черную неблагодарность!” Или что-нибудь в этом духе! - назидательно сказал Валялкин.
       - Оставь её, Ванька, она как с черепушкой столкнулась, все путает! То меня “другом” обзывает, то “спасибами” как кирпичами швыряется. Я-то думал, она над Сарданапалом глумиться будет, а она вон чего учудила! Но вернемся к нашим коридорчикам. Вот этот ведет к подъемному мосту. А этот на лестницу и на стены. Ну что, куда отправимся? - спросил Ягун.
       Внук Ягге шмыгнул носом и вытер его таким залихватским движением руки, что Таня невольно забеспокоилась: не сотрется ли он, как кусок пластилина. Нос, однако, уцелел.
       - Слушай, Ягун, а сторожка Древнира на месте? Чума ничего с ней не сделала? - неожиданно забеспокоившись, спросила Таня.
       Ей вдруг пришло в голову, что в этой реальности Золотая Пиявка может скрываться где-то в другом месте. В этом случае найти её будет вообще невозможно.
       - Ага, сделала! На хлеб нарезала и съела… Эй, ты чего испугалась? Чувство юмора, что ли, потеряла? Кому они нужны, твои развалины? - хмыкнул Ягун.
       - Ну да, кому нужны! А водяные с лешаками? Вечно они из-за этих развалин скулы друг другу сворачивают! И чего им там делить? Тарарах для них потом две недели лекарства из магпункта таскает! Чума-то запрещает нежить лечить, - возразил Валялкин.
       Таня с облегчением вздохнула. Баб-Ягун прислушался, а потом вдруг нырнул за угол, поманив ребят за собой.
       Хлопнула дверь караулки. Наружу высунулась котлообразная башка циклопа.
       - Ух ты, парни! Смотрите, какая дрянь торчит из ведра! А не поиграть ли нам в футбол? И-ээх!
       Секунду спустя грохот ведра и страшный вопль Агуха сообщили, что матч уже начался.
       - Удар! ГО-ОЛ! Вот только где у них ворота? Жаль нельзя понаблюдать! - вздохнул Ягун. В нем опять проснулся комментатор.
       Избегая встречи с циклопами, друзья скользнули в ближайший коридор.
       - Ягун, твой пылесос далеко? - крикнула на бегу Таня.
       - Далековато: у меня в комнате. Да только какой от него прок? В Тибидохсе везде полетные блоки стоят. Поклеп с Зубодерихой их каждый месяц обновляют, - сказал Ягун.
       - Угу. А как-то раз Клопп ещё взялся им помогать. Представь, выхожу я утром из комнаты, а по коридору купидоны пешком ходят. Зареванные, злые! Пуляются стрелами в кого попало. Горыня потом едва в Чуму-дель-Торт не влюбился. Хорошо хоть его на излете зацепило. Мухи, представляешь, и те по стенам ползают, а летать не могут! Пришлось Тарараху вмешаться. Потом оказалось, что Клопп слишком сильные заклинания наложил, - сообщил Ванька.
       Представив себе мух, которые не могут взлететь и лишь бегают по стенам, Таня улыбнулась. Профессор Клопп, используя темную магию, никогда не мог вовремя остановиться.
       - Ерунда! Полетные блоки только внутри Тибидохса. Снаружи башен их нет, даже на стенах нет, - сказала Таня.
       - Откуда ты знаешь? - удивился Ягун.
       - А ты будто не знаешь? Помнишь, когда-то мы летели на твоем пылесосе вдоль главной лестницы, чтобы миновать циклопов?
       Внук Ягге насторожился.
       - Каких циклопов? Их на главной лестнице сроду не было. Лестницу богатыри охраняют. Докажи, Ванька! - заявил он.
       - Точно. Богатыри. Усыня внизу, Дубыня вверху, а Горыня взад-вперед прохаживается. Ищет с досады, кому ноги оттоптать! - кивнул Валялкин.
       - Ну как же? Вы что, забыли? Мы ещё хотели попасть на Исчезающий Этаж! - уже без всякой надежды повторила Таня.
       Она уже сообразила, что в этом временном колене Исчезающий Этаж не проявлялся. Да и зачем ему было проявляться, если Чуме-дель-Торт не приходилось ни от кого скрываться? Она была хозяйкой положения. Исчезающий Этаж и Черный Куб оставались пока в стратегическом резерве. На всякий пожарный случай.
       Ванька Валялкин прищурился.
       - По-моему, Ягун, у кого-то на букву “Т” накопилось слишком много тайн. Мне это не нравится! И я не тронусь с места, пока этот кто-то всего нам не расскажет, - сказал он.
       - Точно, маечник! Хоть мы с тобой и деремся каждую неделю, сейчас я с тобой согласен. Иметь тайны от заклятых недругов - глобальное свинство! Я тоже не тронусь с места! - поддержал его Ягун.
       Таня серьезно посмотрела на мальчишек. Она подумала, что её друзья остались её друзьями даже в этой реальности, хотя в их ряды невесть как и затесалась фиолетовая душечка Гробыня Склепова. Ну а что они называют себя недругами, так это уже издержки скорбной фантазии Чумы-дель-Торт. Чума поменяла слова, но так и не смогла изменить человеческое сердце!
       - Хорошо. Кое-кто на букву “Т” не будет больше молчать. Если бы не веревка внутри грифа контрабаса, не дух и не Пиявка… - начала она.
       Повествование велось в условиях далеко не эпических. Нестор-летописец и легендарный Боян творили в более благоприятных условиях. То и дело Таня пугливо озиралась и прислушивалась. Можно ещё поспорить, является ли краткость сестрой таланта, но уж кулак истукана ему точно друг, товарищ и брат. А заодно и любимая теща.
       - Так, значит, та Танька Гроттер, которая суперски играла в тухлобол, была не ты? - разочарованно подытожил Ванька, когда она закончила.
       - Нет, я Таня… Но не та… Или та же, но в других обстоятельствах… Тело то же, но душа… - путано объяснила она.
       Ягун насмешливо уставился на нее.
       - Душа, говоришь? Чтобы поверить в твой рассказ, надо быть полным бредозавром! Ну, полнейшим! - сказал он.
       - А я верю, - отчего-то страдая, сказал Ванька.
       - И неудивительно. Ты, маечник, всегда был клиническим бредозавром, - веско заявил Ягун. Он сделал паузу и с грустью добавил: - Скверно другое. Скверно, что я тоже верю! Такая вот мы спятившая парочка бредозавров, которые шаркают по своим делам с лапшой на ушах!
       Ванька ободряюще хлопнул его по плечу.
       - Ладно, недруг мой бредозавр! Поправь лапшу, и потопали! Слышишь, как дрожат стены? Черепашке все порядком надоело! Я её прекрасно понимаю. Только она, бедняжка, заснула, продрыхла какой-то ничтожный миллиончик лет, а тут её - хлобысь! - разбудили! Ну как тут не озвереешь?
       Слушая оживленную болтовню Ваньки, Таня почувствовала себя счастливой. Они снова были вместе, снова заодно. Ребята тронулись было к мосту, но тут за поворотом кто-то скрипуче заныл:
       - Новый башмак опять нашпиговаль мне нога! Я буду пуф-пуф тот, кто наколдоваль мне такой кошмарный мозоль!
       Баб-Ягун подкрался и пугливо выглянул, стараясь держаться в тени.
       - Ни за что не догадаетесь, кто сюда прется! - прошептал он.
       - Профессор Клопп? - улыбнулась Таня, Такие ослы, как профессор Клопп, остаются неизменными во всех реальностях.
       - Он самый! Откуда ты знаешь, кто это, если ты не наша малютка Гроттер? - с подозрением поинтересовался Ягун.
       - Да ваша я, ваша! И вообще, ещё раз назовешь меня “малюткой”, переименую тебя в “крошку Ягунчика”! Усек? - пригрозила Таня.
       Кивнув, Ягун деловито осмотрелся и метнулся в узенький, кривой коридорчик.
       - Сюда! Через подъемный мост нам не пройти! Там Клопп! Значит, выбираемся на стену! - распорядился он и, забрав у Ваньки перстень, что-то торопливо забормотал.
       - Ты что делаешь?, - спросила Таня.
       - Не мешай! Пытаюсь вызвать на “Хап-цап” мой пылесосик! У меня всегда были трудности с пространственными заклинаниями, - отмахнулся Баб-Ягун.
       Снова потянулись сырые коридоры. Бесконечные лестницы Большой Башни внезапно переходили в готические галереи. Некоторые выводили к стенам, но большинство стараниями Чумы-дель-Торт и нежити обрывались в никуда и могли сопроводить лишь на кладбище.
       Таня едва узнавала Тибидохс. Куда делись все картины, богатырские кольчуги, древние лари и бухарские ковры? Едва ли скрипучие виселицы и украшенные темным бархатом плахи сделали школу волшебников привлекательнее. Впрочем, дизайнерское воображение Чумы-дель-Торт навечно зависло где-то в секторе гробовой атрибутики.
       Когда, наконец, лабиринты благополучно закончились и впереди, в узком светлом проеме выхода, показались зубцы и бойницы, Таня едва не завопила от восторга. Пылесос Ягуна уже ждал их, притулившись в глубокой выбоине от каменного ядра и призывно поблескивая трубой.
       Увидев его, Баб-Ягун схватился за голову и застонал так мучительно, словно у него разом заболели все зубы. Многочисленные коридоры и тысячи ступеней, по которым пришлось прокатиться его летательной машине, не прошли для неё даром. Корпус треснул.
       Турбонасадка отвалилась. От хромированного обода остался тонкий грязноватый след. Труба чихала русалочьей чешуей. Из трех колесиков уцелело лишь одно - и то можно было назвать колесом лишь при наличии воображения.
       - По-моему, талисманов было больше… Или мне только так кажется? - поинтересовался Ванька.
       Издав печальный вопль, Ягун метнулся проверять полетные талисманы.
       - Ох, мамочка моя бабуся! Можно подумать, моим пылесосом лопухоиды двадцать лет чистили ковры! Ничего не может быть оскорбительнее для благородной магической машины!.. Теперь втроем нам точно не улететь. Он и одного-то еле-еле дотащит… Тань, давай я полечу вместо тебя?
       - А ты знаешь, где искать Золотую Пиявку?
       - Не-а. Я её даже от дождевого червяка не отличу.
       - Вот тебе и ответ! Пока, Ягунчик!
       Таня забралась на пылесос и взяла в руки трубу. Прежде ей всего пару раз приходилось летать на пылесосах. Воспоминания были не из приятных. Вот и сейчас девочка вновь ощутила себя верхом на ведре да ещё с помелом в руках.
       Ягун торопливо проверил талисманы и завел пылесос. Двигатель зачихал. Из трубы полетела русалочья чешуя. Завоняло рыбой.
       - Все нормально. Вроде долетит, - без особой уверенности сказал Ягун.
       - Тогда я не разобьюсь. Вроде, - передразнила Таня, подходя к краю стены и выглядывая вниз. “Ну и высота! Костей не соберешь! Хотя чего их собирать? Я же их не коллекционирую”, - подумала она.
       - Тань, послушай!.. - снова подал голос Ягун.
       - Чего тебе?
       - Ну… Просто ради интереса. В той твоей реальности я был какой? Лучше, чем сейчас? Таня задумалась.
       - Как тебе сказать? В той реальности ты часто бывал противным, Самовлюбленным таким типчиком, нагловатым, но добрым и отходчивым. Во всяком случае, с тобой было не скучно, - призналась она.
       Ягун фыркнул.
       - Давно мне так не хамили! Просто обложили с головы до ног: “добрым, отходчивым!” Ты ещё скажи, что я умный! Ладно, брысь отсюда, малютка Гроттер! И попытайся окончательно не раскокать мой пылесосик. Хоть трубу оставь на память!
       Ванька протянул Тане свое магическое кольцо.
       - Держи! Пригодится при посадке! - сказал он. Голос у него дрогнул. Таня невольно вспомнила зачеркнутые строки из его письма. Но это было уже в другой реальности. В реальности, за которую надо было ещё сражаться. Она вздохнула. Тащиться на разбитом пылесосе да ещё и в раскаленный огонь - это мало у кого могло вызвать здоровый энтузиазм! Девочка выпустила искру.
       - Пилотус камикадзис!
       Труба ходуном заходила у неё в руках. Пылесос стремительно сорвался с места. Таня пронеслась между башнями Тибидохса и оглянулась. Баб-Ягун и Ванька махали ей вслед.
       - Ни пуха ни пера! Или как там у вас? Пуха и пера? - крикнула Таня.
       - Ну вот, она опять ругается! Целый день сегодня ругается, я зверею! А раньше такая примерная была! - сказал Ваньке Ягун.
       Внук Ягге ожидал одобрения, но Валялкин не ответил. Он смотрел на Таню.
       Малютка Гроттер вцепилась в трубу, уворачиваясь от навеса над подъемным мостом. Когда она вновь повернулась, Ягуна уже было не различить. Лишь желтая майка Ваньки мелькнула на миг яркой запятой. Потом пропала и она.