Чтобы все было по-настоящему, нянюшка установила прямо по центру комнаты котел, но шабаш в помещении — это по меньшей мере странно, а шабаш без матушки Ветровоск — это совсем скверно.
Пердита заявила, что они больше похожи на избалованных, играющих в ведьм девчонок. Огонь горел только в огромной черной кухонной плите самой последней модели, недавно установленной любящими сыновьями нянюшки Ягг. На плите закипал чайник.
— Я заварю чай, хорошо? — предложила Маграт, поднимаясь со стула.
— Сядь обратно, — велела нянюшка. — Заваривать чай — обязанность Агнессы. Ты — мать. Твоя обязанность — разливать чай.
— А какова твоя обязанность, нянюшка? — спросила Агнесса.
— Пить его, — без малейшего промедления ответила нянюшка. — Итак. Мы должны попробовать побольше узнать о них, пока они достаточно дружелюбно настроены. Агнесса, ты с Маграт и ребенком вернешься в замок. Ей все равно понадобится помощь.
— А что это нам даст?
— Ты сама говорила, — сказала нянюшка, — что вампиры на тебя не действуют. Как только они пытаются влезть в разум Агнессы, он исчезает, и появляется, будто на качелях, разум Пердиты. Пока они разглядывают Пердиту, возвращается Агнесса. И похоже, юный Влад положил на тебя глаз?
— Надеюсь, что нет!
— А я думаю, что да, — фыркнула нянюшка. — Мужчины всегда западают на женщин, в которых присутствует некая загадочность. Им нравится вызов, понятно? Так вот, пока он будет смотреть на тебя, ты будешь смотреть одним глазом на Маграт, а другим — на него, понятно? У каждого есть свои слабости. Судя по всему, всякие намеки типа «Не слишком ли здесь темно?» и случайные раздвигания занавесок не помогут отделаться от этих вампиров, но мы обязательно найдем способ.
— А если нет?
— Выйдешь за него замуж, — отрезала нянюшка.
Маграт ахнула. Чашка зазвенела в ее руке.
— Какой ужас! — воскликнула она.
— Я лучше покончу жизнь самоубийством, — ответила Агнесса.
«Утром», — тут же добавила язвительная Пердита.
— Замужество не обязательно должно быть долгим, — сказала нянюшка. — Засунь за подвязку острый кол, и, пока будем резать свадебный торт, наш жених уже остынет.
— Нянюшка!
— А может, ты положительно повлияешь на него и он изменит свой образ жизни, — продолжала нянюшка. — Ты удивишься, на что способна жена, точно знающая, чего хочет. А в твоем случае вас целых двое. Взять, к примеру, короля Веренса Первого. До женитьбы он постоянно бросал кости за спину, но жена научила его складывать их на краю тарелки. Я всего месяц была замужем за первым господином Яггом, а он уже научился вылезать из ванны, когда нужно было помочиться. Муж — такая штука, он легко поддается усовершенствованию. Вдруг тебе все-таки удастся переключить его на кровяную колбасу, черный пудинг и недожаренные бифштексы?
— Нянюшка, ты должна быть абсолютно бессовестным человеком, чтобы предлагать мне такое, — буркнула Агнесса.
— А я бессовестный человек, — просто ответила нянюшка. — Во всяком случае, когда речь идет о Ланкре. Будь мы мужчинами, то говорили бы сейчас о том, как бы половчее положить жизни за родину. Но мы женщины, поэтому можем говорить лишь о том, как лечь самим.
— Нет, я больше не желаю это слушать! — воскликнула Маграт.
— Я не прошу ее сделать то, что не готова сделать сама, — возразила нянюшка.
— Правда? Тогда почему бы...
— Потому что никто меня об этом не просит, — перебила нянюшка. — Но скинуть бы мне годков этак пятьдесят, думаю, уже к середине лета наш мальчик грыз бы турнепс и радостно улыбался.
— То есть, следуя твоей логике, поскольку Агнесса женщина, она должна использовать против него всякие сексуальные хитрости? — уточнила Маграт. — Но это так... это так... Типичная нянюшка Ягг, вот и все, что могу сказать.
— Она может использовать любую хитрость, которая подвернется под руку, — хмыкнула нянюшка. — Мне все равно, что там утверждает матушка. Выход всегда есть. Взять, к примеру, того цортского героя, или откуда еще он там был, ну, который был полностью неуязвимым, акромя пятки. Кто-то ведь в конце концов умудрился воткнуть ему в пятку копье!
— Ты предлагаешь истыкать этого вампирчика с головы до ног?
— Честно говоря, никогда не понимала смысла этой легенды, — призналась нянюшка. — Ну, то есть, если он знал, что пятка — это его слабое место, надел бы хоть башмаки перед боем...
— Ты не понимаешь, что это за тип, — сказала Агнесса, не обращая внимания на смену темы. — Он смотрит на меня так, будто раздевает взглядом.
— От взгляда не беременеют, — пожала плечами нянюшка.
— И он все время надо мной смеется! Словно знает, что не нравится мне, и ему от этого весело!
— Значит, так: вы обе отправляйтесь в замок! — прорычала нянюшка. — За Ланкр! За короля! За каждого гражданина нашей страны! А если он позволит себе лишнее, выпускай Пердиту! Похоже, в некоторых вещах она получше тебя разбирается!
В напряженной тишине со стороны нянюшкиного буфета послышался тихий звон. Маграт откашлялась.
— К-как в старые, добрые времена, — пробормотала она. — Мы опять спорим.
Поднявшись, нянюшка сняла с крючка над плитой чугунную сковороду.
— Так с людьми поступать нельзя, — угрюмо заявила Агнесса.
— Мне — можно, — сказала нянюшка, на цыпочках направляясь к буфету. — Я сейчас — не я, понимаешь?
И она с силой опустила сковороду на буфет, днищем вверх. Во все стороны брызнули осколки украшений.
— Попался, синий дьяволенок! — заорала нянюшка. — Думал, я тебя не вижу!
Сковорода приподнялась. Нянюшка налегла на нее всем весом, но сковорода тем не менее продолжала двигаться к краю буфета, медленно раскачиваясь из стороны в сторону.
Наконец что-то красно-синее упало на пол и поскакало в сторону закрытой двери.
Мимо Агнессы со значительным ускорением промчался Грибо. Однако в самый последний момент, прямо перед прыжком, кот вдруг передумал. Из всех четырех его лап одновременно вылетели когти и впились глубоко в доски пола. Кот перекатился, снова вскочил на лапы и принялся умываться.
Красно-синее существо стукнулось в дверь и выпрямилось, превратившись в синего человечка дюймов шесть ростом и с огненно-рыжими волосами. В руках у человечка был маленький меч — ну, или большой, это как посмотреть. Меч был лишь чуть меньше своего хозяина.
— Ах-ха, драхс тя подрахс, старукса страшна перчица! — завопил человечек.
— А, это ты. — Нянюшка мгновенно успокоилась. — Выпить хочешь?
Меч немного опустился, но с намеком, что может быть снова поднят в любое мгновение.
— Ачо?
Нянюшка наклонилась над ящиком рядом со своим стулом и принялась перебирать бутылки.
— Укипаловки? Самой лучшей. Винтажненькой, — посулила она.
У коротышки загорелись глаза.
— Ка прош торник?
— Правильно. Агнесса, достань из коробки для швейных принадлежностей наперсток и передай его мне. Иди сюда, — позвала она коротышку, открывая бутылку подальше от огня и наполняя наперсток. — Дамы, позвольте представить... Покажи-ка свои татуировки... Ага... Одного из Нак-мак-Фиглей. Эти мелкие бестии примерно раз в год предпринимают набеги на мое хозяйство. Но кажется, я уже вычислила их схему.
— Йингс, ты, гралей йин! Рва мы тя как грел! — сказал голубой человечек, принимая наперсток.
— Кто он такой? — спросила Маграт.
— Они — цверги, — ответила нянюшка. Человечек мгновенно опустил наперсток.
— Пикеты!
— Хорошо, пикси, как скажешь, — согласилась нянюшка. — Живут на высокогорных пустошах ближе к Убервальду...
— Ах-ха! Бай-бай, кранты сна шпиль, й'оль бехиннит! Феггеры! Гнус соскокровиксы бам но-гас заддас исс...
Нянюшка кивала, слушая его. Примерно на середине речи маленького человечка она снова наполнила наперсток.
— Понятно, — сказала она, когда он наконец замолчал. — В общем, он говорит, что Нак-мак-Фиглей из родных земель выгнали вампиры, понятно? Они якобы выгоняли... — Нянюшка зашевелила губами, подбирая подходящие слова, — ... всех старых людей.
— Как жестоко! — воскликнула Маграт.
— Нет... я хотела сказать... древние народы. Обитателей... окраин. Ну, тех, кого не часто встретишь... кентавров, страшилищ, цвергов...
— Пикеты!
— Да-да, конечно... В общем, всех их вампиры заставили покинуть страну.
— И зачем это вампирам понадобилось?
— Вероятно, древний народец вышел из моды, — сказала нянюшка.
Агнесса уставилась на пикси. По шкале эфирности от одного до десяти он выглядел так, словно принадлежал к какой-то другой шкале, зарытой глубоко в океанском иле. Синева кожи маленького человечка объяснялась татуировками и боевой раскраской. Ярко-рыжие волосы торчали во все стороны. Его единственной реакцией на температуру на улице была набедренная повязка. Вдруг человечек заметил, что Агнесса его рассматривает.
— Чо вылупикса, муикс не видаке? Верзунья чмарая!
— Э... извини, — сказала Агнесса.
— Хороший язык, верно? — спросила нянюшка. — С легкой примесью вереска и навоза. Но если Нак-мак-Фигли на твоей стороне, можно ничего не опасаться.
Человечек помахал нянюшке пустым наперстком.
— Дам о'сран «лемонад», старукса!
— О да, тебя не обманешь, тебе нужен настоящий напиток, — сказала нянюшка. Она откинула подушку стула и достала бутылку черного стекла, пробка которой удерживалась проволокой.
— Ты собираешься давать ему это? — изумилась Маграт. — Это ведь твоя лекарственная укипаловка!
— И ты всегда говорила, что она предназначена только для наружного применения, — добавила Агнесса.
— Нак-мак-Фигли — крепкие ребята, — откликнулась нянюшка, передавая бутылку коротышке. К удивлению Агнессы, тот с поразительной легкостью схватил бутылку, которая была куда больше его размерами. — Получай, парень, и можешь угостить своих приятелей, потому что я знаю: они где-то здесь.
На комоде что-то зазвенело. Ведьмы посмотрели туда. Сотни человечков появились из-за украшений. Многие были в остроконечных шапочках, чьи длинные кончики, изгибаясь, смотрели практически вниз. И буквально все были вооружены мечами.
— Они отличаются невероятным умением сливаться с окружающей средой, — сказала нянюшка. — Именно поэтому им и удалось выжить на протяжении стольких лет. Это... ну и то, что они убивали людей, которым не посчастливилось их заметить.
Очень тихо подошел Грибо и устроился под ее стулом.
— Итак... господа, — сказала нянюшка, когда бутылка пошла по кругу, — значит, вас вампиры выгнали?
В ответ раздался дружный рев.
— Ракудрыть!
— Ах, то мерз дьявволла!
— Взадд, кирдыкс как плох!
— Верзуны!
— Что ж, полагаю, вы можете остаться в Лайкре, — сказала нянюшка, несмотря на жуткий гвалт.
— Погоди-ка, нянюшка... — начала было Маграт.
Нянюшка поспешно замахала на нее рукой.
— На озере есть остров, — продолжила она уже более громким голосом. — Там гнездятся цапли. Отличное место. Много рыбы, отличная охота в долине.
Синие пикси сбились в толпу. А потом один из них заговорил:
— Признае? Ты не брехакс, мая гай л?
— Да-да, и никто не будет вас беспокоить, — успокоила его нянюшка. — Но никакого скотокрадства, понятно?
— Они крадут скот? — спросила Агнесса. — Скот... в смысле, нормального размера? Но сколько таких коротышек для этого требуется?
— Четверо.
— Четверо?
— По одному под каждую ногу. Я видела, как они это проделывают. На поле корова щиплет травку, никому не мешает, вдруг трава начинает шуршать, слышится: «Хоп, хоп, хоп!», и корова со свистом проносится мимо! Не шевеля ногами! Они куда сильнее тараканов. Если вздумала наступить на пикси, надень ботинки с подошвой потолще.
— Но, нянюшка, ты не можешь подарить им остров! Он ведь тебе не принадлежит! — возмутилась Маграт.
— Он никому не принадлежит.
— Нет, принадлежит. Королю!
— Ага. Значит, этот остров и твой тоже. Вот и подари им его, а бумажки Веренс подпишет потом. Стоящее дело, — добавила нянюшка. — А в обмен они не будут воровать наших коров. В противном случае коровы так и будут мелькать у тебя перед глазами. Вжик — корова! Вжик — корова! Иногда задом вперед.
— Не шевеля ногами? — спросила Агнесса.
— Вот именно!
— Ну... — замешкалась Маграт.
— Они нам пригодятся, — понизила голос нянюшка. — Больше всего на свете они любят драться.
— Вист, йон урывакс вматт!
— Вернее, больше всего на свете они любят выпить, — уточнила нянюшка.
— Нае, драке драке!
— В общем, и то и другое вместе, — еще раз уточнила нянюшка.
— Ан тырикс музверей.
— И воровать коров, — перевела нянюшка. — Больше всего на свете они любят пить, драться и воровать коров. Послушай, Маграт, я предпочитаю, чтобы они, так сказать, писали изнутри наружу, а не снаружи внутрь. Их очень много, и ты будешь по щиколотки мокрая ходить.
— Но что они могут? — спросила Маграт.
— Ну... Их боится даже Грибо, — сказала нянюшка.
Сейчас Грибо представлял собой два напуганных зрачка, один желтый и один жемчужно-белый, ярко сверкавшие из темноты. На ведьм это произвело впечатление. Однажды Грибо завалил лося. Он нападал на все и вся, включая предметы архитектуры.
— Тогда почему они не могли справиться с вампирами? — поинтересовалась Агнесса.
— Ах, к'ка ловка баба! Думашь, мы цветокс-леснокс феекс? — насмешливо откликнулся синий человечек.
— Они не умеют летать, — сказала нянюшка.
— Но это такой миленький островок... — пробормотала Маграт.
— Девушка, твой муж занялся политикой, поэтому мы и попали в беду, а чтобы начать получать, нужно научиться отдавать. Сейчас он болен, однако ты — королева и можешь поступать так, как сама решишь. Никто не может тебе приказывать, что делать, а что не делать, разве не так?
— Ну... да...
— Тогда подари им этот треклятый остров, и у них будет ради чего воевать. В противном случае они прокатятся по нашей стране как ураган, а по пути прихватят весь скот. В общем, приукрась все это мудреными словами, и получится ловкий политический ход.
— Нянюшка? — окликнула Агнесса.
— А?
— Только не сердись, но тебе не кажется, что матушка поступает так намеренно? Я имею в виду, она специально не вмешивается. Чтобы мы собрались втроем и работали вместе.
— И зачем ей это?
— Ну, чтобы у нас развилась интуиция, чтобы мы научились работать сообща, чтобы преподать нам урок, — начала перечислять Маграт.
Нянюшкина трубка остановилась на полпути к нянюшкиным губам.
— Нет, — наконец сказала нянюшка. — В этом я сомневаюсь, потому что это полная ерунда. Эй, пьянчужки... вот ключ от шкафа со спиртным в кладовой. Повеселитесь хорошенько, но то, что в зеленых бутылках, не трогайте, потому что там... Впрочем, думаю, даже оно вам не навредит.
По комнате словно пронеслось синее облако.
— У нас всех есть то, чего нет у матушки, — сказала нянюшка.
— И что именно? — спросила Агнесса.
— У Маграт есть ребенок. У меня нет совести. А у нас обеих есть ты.
— И какой от меня толк?
— Ну, во-первых, у тебя насчет всего есть два мнения.
Со стороны кладовой донеслись звон стекла и вопли:
— Ах, ты скивенс! Ща полна морда люлей валять!
— Блине? Сизу? Хелвайт! Держа моя бутыл. Гут! Теперь держа его за рук!
— Ну, ща вставля! Чмо лупоглаз!
Разбилось еще что-то.
— Мы все вернемся в замок, — сказала нянюшка. — На наших условиях. Чтобы сразиться с этим графом. Возьмем чеснок, лимоны и все такое прочее. Захватим святую воду господина Овса. Только не говорите, что все это вместе не сработает.
— А нас туда вообще пустят? — осведомилась Агнесса.
— Ну, им будет чем заняться, — усмехнулась нянюшка. — Когда у ворот соберется целая толпа. Мы тем временем и проскользнем.
— Какая толпа? — удивилась Маграт.
— Которую мы организуем, — сказала нянюшка.
— Нянюшка, толпу нельзя организовать, — возразила Агнесса. — Толпа — это то, что происходит спонтанно, вдруг.
Глазки нянюшки Ягг загадочно заблестели.
— В окрестностях живут семьдесят три Ягга, — сказала она. — Что ж, пусть это будет спонтаническая толпа.
Ее взгляд скользнул по рядам семейных портретов, потом она сняла башмак и постучала им по стене. Буквально через несколько секунд хлопнула дверь и под окном раздались чьи-то шаги.
Джейсон Ягг, кузнец и старший из мужчин клана Яггов, заглянул в переднюю дверь.
— Да, мам?
— Примерно, гм, через полчаса спонтаническая толпа пойдет на штурм замка, — заявила нянюшка. — Сообщи всем.
— Хорошо, мам.
— И скажи, что участие чисто добровольное, — добавила нянюшка.
Джейсон бросил взгляд на иерархию Яггов. Нянюшке не нужно было ничего добавлять к этой фразе. Каждый родственник знал, что в ящике кота периодически требовалось менять подстилку.
— Конечно, мам. Я все передам. Кто не хочет, может не приходить.
— Хороший мальчик.
— Горящие факела или косы с мотыгами?
— Гм, сложный вопрос, — нахмурилась нянюшка. — Думаю, и то и другое.
— Таран захватить?
— Э... нет, вряд ли.
— Отлично! Все-таки это мои ворота, — сказала Маграт.
— Нужно орать что-нибудь особенное, мам?
— Нет, просто орать.
— Бросаться чем-нибудь будем?
— На этот раз только камнями.
— И не очень большими! — закричала Маграт. — Кладка вокруг ворот и так уже кое-где осыпается.
— Хорошо. Ничего крепче песчаника, понятно? И вели Кевчику выкатить бочку моего пива номер три, — приказала нянюшка. — И влей туда бутылку укипаловки, чтобы кто не простудился. Целый день болтаться вокруг замка, орать и размахивать руками — так и заболеть недолго. Пусть наш Невчик сбегает к Голокурам, передаст привет и наилучшие пожелания от госпожи Ягг и скажет, что нам нужна дюжина больших головок сыра и десять дюжин яиц, а потом сбегает к госпоже Возчик — может, она будет так добра и даст нам баночку своего маринованного лучка, который у нее просто пальчики оближешь? Жаль, у нас нет времени что-нибудь зажарить, но полагаю, приходится мириться с подобными неудобствами, коли собираешься спонтанно. — Нянюшка Ягг подмигнула Агнессе.
— Хорошо, мам.
— Нянюшка? — окликнула Маграт, когда Джейсон поспешил прочь.
— Да, дорогуша?
— Пару месяцев назад, когда Веренс предложил ввести экспортный налог на крепкие напитки, у замка сразу собралась огромная толпа, и он сказал: «Ну, раз такова воля народа...»
— Это и была воля народа, — подтвердила нянюшка.
— О, понятно. Тогда ладно.
— Просто иногда народ не помнит, в чем заключается его воля, — пояснила нянюшка. — Крошку Эсме ты можешь оставить у жены Джейсончика...
— Я беру ее с собой, — твердо сказала Маграт. — Ей достаточно удобно в этой перевязи.
— Девочку? С собой? Но это безрассудно!.. — воскликнула Агнесса.
— Не смей со мной спорить, Агнесса Нитт, — перебила Маграт, вставая во весь рост. — И ты, нянюшка, тоже лучше помолчи.
— Я и не думала ничего говорить, — пожала плечами нянюшка. — Нак-мак-Фигли всегда берут своих детишек в бой. Чтобы в случае чего использовать в качестве оружия.
Маграт немного подуспокоилась.
— Сегодня утром она сказала первое слово, — с гордостью сообщила она.
— Что? На четырнадцатый день от роду? — с недоверием спросила нянюшка.
— Да, она сказала «блуп».
— Блуп?
— Правда... это скорее был пузырь, а не слово, но все-таки.
— Пора собираться, — вставая, произнесла нянюшка. — Дамы, не забывайте, что мы — шабаш. Мы — трио. Мне тоже не хватает матушки, но мы справимся. И не хуже чем если бы с нами была она. — Нянюшка сделала несколько глубоких вдохов. — Такого спускать нельзя.
— А у нее эта фраза лучше получается, — заметила Агнесса.
— Знаю.
Терри Пратчетт Carpe Jugulum. Хватай за горло!
Сообщений 31 страница 40 из 60
Поделиться31Суббота, 10 апреля, 2010г. 16:38:21
- Администратор
- Зарегистрирован: Суббота, 15 августа, 2009г.
- Приглашений: 0
- Сообщений: 1979
- Уважение: +1
- Позитив: +1
- Провел на форуме:
3 дня 9 часов - Последний визит:
Суббота, 26 марта, 2016г. 17:14:35
Поделиться32Суббота, 10 апреля, 2010г. 16:38:55
- Администратор
- Зарегистрирован: Суббота, 15 августа, 2009г.
- Приглашений: 0
- Сообщений: 1979
- Уважение: +1
- Позитив: +1
- Провел на форуме:
3 дня 9 часов - Последний визит:
Суббота, 26 марта, 2016г. 17:14:35
Сокольничий Ходжесааргх ел в столовой для слуг, расположенной рядом с кухней. За столом он сидел один. Вокруг было много новых лиц, но Ходжесааргх, как правило, не обращал внимания на людей, которые не были сокольничими. В замке вечно кто-то куда-то ходил, кто-то что-то делал. Впрочем, это было удобно, даже Ходжесааргх это признавал. К примеру, каждую неделю он оставлял мешок с грязным бельем у кухонной двери, а буквально через пару дней белье появлялось выстиранным и выглаженным. Кто-то решал вопросы завтраков, обедов и ужинов Ходжесааргха. Кто-то занимался дичью, которую он оставлял на разделочной плите в кладовой. И так далее.
Ходжесааргх уже возвращался к себе в конюшню, когда откуда-то сбоку появилась неясная тень и, закрыв его рот ладонью, утянула сокольничего в темноту.
— Мпф?
— Это я, госпожа Ягг, — представилась нянюшка. — Ходжесааргх, с тобой все в порядке?
— Мпф, — откликнулся Ходжесааргх, сообщив тем самым, что он в полном порядке, за исключением того, что чей-то большой палец мешает ему дышать.
— А где вампиры?
— Мпф?
Нянюшка ослабила хватку.
— Вампиры? — задыхаясь, переспросил сокольничий. — Это которые медленно ходят?
— Нет, это... их пища, — сказала нянюшка. — А таких самодовольных хлыщей ты здесь не видел? Или солдат?
Из темноты донесся мягкий «плюх», и кто-то произнес:
— Вот ведь... Уронила мешок с пеленками. Не видела, куда он покатился?
— Э... Появились какие-то новые дамы и господа, — ответил Ходжесааргх. — Постоянно толкутся на кухне. И люди в кольчугах.
— Проклятье!
— В Главный зал ведет маленькая боковая дверь, — встряла Маграт. — Но она постоянно закрыта изнутри.
— Хорошо, — сказала Агнесса, шумно сглатывая. — Я пойду и отопру ее.
Нянюшка похлопала ее по плечу.
— Ты уверена?
— Ну, они же не могут мной управлять...
— Но тебя могут схватить.
«Влад не причинит тебе вреда, — встряла Пердита. — Ты же видела, как он смотрел на нас...»
— Я... думаю, все будет хорошо, — сказала Агнесса.
— Ну ладно, ты себя... в смысле, себя обоих лучше знаешь, — пожала плечами нянюшка. — Святую воду не забыла?
— Надеюсь, что она сработает лучше, чем чеснок.
— Удачи тебе. — Нянюшка прислушалась. — Кажется, толпа уже спонтанно собирается у ворот. Ступай!
Агнесса побежала под дождем в сторону замковой кухни. Двери были широко распахнуты. Ей удалось пробраться в коридор прямо за кухней, но тут чья-то рука схватила ее за плечо. Агнесса обернулась, перед ней стояли двое молодых мужчин.
Они были одеты так, словно собрались в оперу (некоторое время Агнесса провела в анк-морпоркской Опере и не понаслышке знала тамошние привычки и обычаи), хотя наиболее традиционные члены оперного сообщества сочли бы их яркие жилеты слишком уж фривольными. Длинные волосы лениво покоились на плечах, как у поэтов, которые компенсируют своими романтически ниспадающими локонами хроническую неспособность подыскать рифму к слову «нарцисс».
— Эй, девушка, куда так спешим? — спросил один из щеголей.
— Послушайте, — устало вздохнула Агнесса. — Я очень занята. Может, чуточку ускорим события? Обойдемся без плотоядных взглядов и фраз типа «А мне нравятся девушки с характером»? Перейдем прямо к делу. Сейчас я вывернусь из ваших скользких объятий и врежу ногой прямо по...
Один из мужчин сильно ударил ее ладонью по лицу.
— Нет, — сказал он.
— Я все расскажу про вас Владу! — закричала Пердита Агнессиным голосом.
Другой вампир с сомнением воззрился на нее.
— Ха! Да, вот так! Он знает меня! — выкрикнули Агнесса и Пердита хором. — Ха!
Первый вампир оглядел ее с головы до ног.
— Что? Тебя?
— Да, ее, — раздался голос.
К ним, вложив в карманы жилетки большие пальцы, шагал Влад.
— Демон! Кармазин! Будьте так добры, подойдите ко мне.
Вампиры приблизились к нему и остановились, потупив взоры. Что-то мелькнуло в воздухе, но уже в следующий миг его пальцы снова оказались в карманах, а вампиры, согнувшись, оседали на пол.
— Так гостей не встречают, — промолвил Влад, переступая через корчащееся тело Демона и протягивая руки к Агнессе. — Они причинили тебе боль? Только скажи, и я отдам их Лакримозе. Она только что обнаружила, что в замке есть камера пыток. А мы считали Ланкр таким отсталым королевством!
— О, это очень старая камера, — слабым голосом откликнулась Агнесса.
Кармазин издавал странные булькающие звуки. «Я даже не успела заметить, как он их ударил!» — воскликнула Пердита.
— Ей... уже много веков...
— Правда? А и действительно, Лакримоза жаловалась, что там маловато ремней и скоб. Впрочем... она такая изобретательная девочка. В общем, только скажи.
«Ну, говори же, — пихала ее в бок Пердита. — Минус сразу двое вампиров!»
— Э... нет, — промямлила Агнесса. «Вот оно... моральное малодушие толстухи!» — А... кто они?
— Мы привезли сюда некоторых членов нашего клана. Повозки видела? Отец сказал, нам может потребоваться помощь.
— О? Так они ваши родственники? «Матушка Ветровоск ответила бы утвердительно», — шепнула Пердита.
Влад вежливо откашлялся.
— Кровные родственники, так сказать, — промолвил он. — Но... низшего ранга. Но пойдем же отсюда.
Он ласково взял ее под локоток и повел назад по коридору, по пути тяжело наступив на дергающуюся руку Кармазина.
— То есть вампиризм — это нечто вроде... пирамидальных продаж? — уточнила Агнесса.
Они с Владом остались наедине. Честно говоря, его общество было куда предпочтительнее общества двух других вампиров, но почему-то Агнессе было очень важно сейчас слышать собственный голос.
— Прошу прощения? — переспросил Влад. — Разве пирамиды продаются?
— Нет, конечно нет. Это такое выражение. Я имела в виду, если вы, к примеру, укусите пятерых, то уже через два месяца в вашем распоряжении окажется целое море крови, верно?
Он улыбнулся, но в улыбке его сквозила осторожность.
— Вижу, нам еще многое предстоит узнать. Я понимаю каждое слово в этой фразе, но не саму фразу. Уверен, ты многому можешь меня научить. А я — тебя...
— Это уж вряд ли, — пробормотала Агнесса.
— Когда мы... О, что еще придумал этот идиот?
Со стороны кухни на них надвигалось облако пыли. Вдруг облако раздвинулось, и из него появился Игорь с ведром и лопатой.
— Игорь!
— Йа, мафтер.
— Ты снова разбрасываешь пыль?
— Йа, мафтер.
— И почему ты разбрасываешь пыль, Игорь? — ледяным тоном осведомился Влад.
— Пыль обязательно должнайт бывайт, мафтер. Это ефть такой тради...
— Игорь, мать говорила тебе. Нам не нужна пыль. Нам не нужны огромные свечи. Нам не нужны дырки для подсматривания в каждой картине, и нам определенно не нужны твоя коробка с пауками и твой нелепый кнут!
В звенящей, раскаленной докрасна тишине Игорь опустил взгляд.
— ... Люди думайт, обязательно бывайт пауки унд паутина, мафтер, — пробормотал он.
— А нам они не нужны!
— ... Фтарый граф обожайт мой пауков, — продолжал Игорь голосом, похожим на жужжание надоедливого насекомого, которого тем не менее нельзя прихлопнуть.
— Игорь, но это просто смешно!
— ... Он чафто говаривайт: «Какая гут фегодня паутина, Игорь...»
— Послушай... убирайся с глаз моих, понял? Лучше проверь, нельзя ли что-нибудь сделать с этим ужасным запахом, которым несет из уборной. Мать говорит, у нее от этого запаха слезятся глаза. И вот еще что... выпрямись и ходи прямо! — крикнул ему вслед Влад. — Эта твоя хромота выглядит глупо!
Агнесса заметила, что удалявшаяся спина Игоря на мгновение замерла. Казалось, он вот-вот что-то скажет, но потом слуга лишь заковылял дальше.
— Как большой ребенок, — покачал головой Влад. — Мне жаль, что тебе довелось стать свидетельницей столь неприятной сцены.
— Мне тоже жаль, — кивнула Агнесса.
— Придется его заменить. Отец держит Игоря из жалости. Он перешел нам по наследству вместе со старым замком, скрипучей крышей и странными запахами на главной лестнице, которые, должен сказать, были все же не такими противными, как те, с которыми нам пришлось столкнуться здесь. Ну и ну... Нет, ты только посмотри. Стоит на пять минут отвернуться...
В высоком черном подсвечнике горела огромная, вся заплывшая воском свеча.
— Король Веренс везде установил такие современные керосиновые лампы, а Игорь заменяет их на свечи! Где он только их берет, ума не приложу! Лакки выдвинула предположение, что он лепит эти свечи из своей ушной серы...
Они находились в длинной комнате рядом с Главным залом. Влад поднял свечу так, чтобы свет от нее падал на стену.
— Ага, картины уже развесили. Ну что ж, познакомлю тебя с семьей...
Свечной свет падал сейчас на портрет высокого, худого и седого мужчины во фраке и плаще с красной подкладкой. Мужчина выглядел весьма утонченным, правда, несколько суховатым и сдержанным. Над нижней губой поблескивал удлиненный клык.
— Мой двоюродный дедушка, — пояснил Влад. — Последний... обладатель титула.
— А что это за звезда на ленте? — спросила Агнесса.
Она услышала вопли толпы, пока еще разогревающейся, но уже входящей во вкус.
— Орден Гвота. Он построил наш фамильный дом. Замок Тольконеприближайтеськнему, как мы его называем. Не знаю, слышала ли ты про него.
— Странное название.
— О да, дедушка сам подсмеивался над этим. Местные возницы обычно предупреждали всех забредавших в наши места людей. «Только не приближайтесь к этому замку! — твердили они. — Даже если вам придется провести ночь на дереве, только не приближайтесь к нему! Что бы с вами ни случилось, ни в коем случае к нему не приближайтесь». Как говаривал дедушка, лучшей рекламы и не придумать. Зачастую уже к десяти часам вечера все спальни были заняты, а люди продолжали колотить в дверь и просить, чтобы их впустили. Путешественники не ленились делать крюк в несколько миль, только бы узнать, чем вызвана такая суета. Боюсь, другого такого замка уже никогда не будет. Но порой дедушка слишком увлекался игрой на публику. Он так часто вставал из своего гроба, что даже установил специальную вращающуюся крышку. Ага, а это тетя Кармилла...
Агнесса уставилась на очень строгую женщину в обтягивающем черном платье. Губы женщины были подведены темно-сливовой помадой.
— Говорили, якобы она любила принимать ванну, наполненную кровью двухсот девственниц. Но я в это не верю, — пожал плечами Влад. — Лакримоза как-то подсчитала, что кровь уже восьмидесяти девственниц переполнит даже самую большую ванну.
— О да, эти мелкие детальки всегда так важны... — откликнулась Агнесса, несколько взвинченная этими подробностями. — И кстати, в такой ванне очень трудно найти мыло.
— К сожалению, тетя Кармилла была растерзана толпой.
— Люди иногда бывают так неблагодарны.
— А это... — Свет скользнул вдоль стены. — Мой дед...
Лысая голова. Пристальный взгляд окаймленных темным глаз. Два зуба, как иголки, два уха, как крылья летучей мыши, ногти, которые не подстригались уже много лет...
— Но половина картины — голый холст! — удивилась Агнесса.
— Согласно семейному преданию, мой дед, когда его рисовали, очень проголодался, — сказал Влад. — Он всегда отличался прямолинейным подходом. Видишь красновато-коричневые потеки? Настоящий приверженец старого стиля. А это... это какой-то наш далекий предок.
Следующая картина представляла собой лишь потемневший лак, сквозь который проглядывала какая-то сгорбленная фигура с клювом.
Влад быстро отвернулся.
— Мы проделали долгий путь, — промолвил он. — Эволюционировали, как выражается отец.
— Они выглядят очень... могущественными, — задумчиво произнесла Агнесса.
— О да, они были очень могущественными и вместе с тем очень тупыми, — хмыкнул Влад. — Мой отец считает, что глупость и вампиризм неразрывно связаны. Как будто все те, кто жаждет крови, непременно должны быть тупыми как пробка. Отец — очень необычный вампир. Он и мать воспитали нас... иными.
— Иными, — эхом откликнулась Агнесса.
— Вампиры не особенно связаны семейными узами. И, по словам отца, это естественно. Люди растят своих последователей, своих преемников, ну а мы живем так долго, что в итоге взращиваем собственных конкурентов. В общем, мы не испытываем особо сильных семейных чувств.
— Правда? — Пальцы Агнессы нащупали в кармане пузырек со святой водой.
— Но также отец утверждает, что единственный выход — это самосовершенствование. Следует разорвать круг вампирской глупости. В нашу пищу начали вводить чеснок, сначала — незначительными дозами, потом — больше, чтобы мы привыкали. Он с раннего детства подвергал нас воздействию религиозных символов, наверное, в нашей детской были самые странные обои в мире, не говоря уж о бордюрчике с Герти — Танцующей Чесночинкой. Кстати, следует отметить, влияние подобных символов на вампиров сильно преувеличено. Он даже заставлял нас днем выходить на улицу и играть. То, что нас не убивает, делает нас сильнее, говаривал он.
Агнесса взмахнула рукой. Святая вода щедрой струей вылетела из пузырька и залила Владу всю грудь.
Широко раскинув руки, он громко взвыл. Водяные струйки стекали по его жилету, по его штанам прямо в башмаки.
Агнесса даже не подозревала, что все окажется так легко.
Но потом Влад опустил голову и весело подмигнул ей.
— Бедная жилетка! Ты только посмотри на нее. Тебе известно, что вода делает с шелком? Это пятно потом не отмоешь. Как ни три, отметина все равно остается. — Он посмотрел на Агнессино застывшее лицо и вздохнул. — По-моему, нам следует еще кое-что прояснить. На будущее.
Он поднял взгляд на стену, снял с креплений очень большую остроконечную алебарду и сунул ее Агнессе в руки.
— Вот, возьми и отруби мне голову. Пожалуйста, — попросил он. — Погоди-погоди, только сниму шейный платок. Не хочу запачкать его кровью. Готово. Ну?
— Ты хочешь сказать, к этому тебя тоже с самого детства приучали? — неверяще спросила она. — Но каким образом? Каждый день после завтрака упражнения с мясным топориком? Если понемногу отрезать голову каждый день, потом будет совсем не больно?
Влад закатил глаза.
— Вампирам отрубают головы. Это международно признанный факт, — сказал он. — Уверен, нянюшка Ягг уже гонялась бы за мной по всему замку. Не бойся, в этих пухленьких ручках достаточно силы, я аб...
Она замахнулась.
Неожиданно Влад оказался сзади нее и ловко выхватил алебарду из ее рук.
— ... Солютно уверен в этом. Однако мы обладаем очень, очень хорошей реакцией.
Влад потрогал лезвие большим пальцем.
— Тупое, как я и думал. Моя дорогая госпожа Нитт, неужели ты не понимаешь, что избавляться от нас вы будете долго и мучительно? Овчинка не стоит выделки. К примеру, старый Магирато, мой дед, вряд ли стал бы делать Ланкру столь великодушное предложение. Мы опустошаем вашу страну? Нет. Врываемся в ваши спальни? Определенно нет. Разумеется, Веренса придется немного понизить в должности, но давай признаем — он скорее чиновник, нежели король. А тот, кто станет нам другом... вскоре обнаружит, что мы умеем быть благодарными. Так каков смысл в сопротивлении?
— Вампиры умеют быть благодарными?
— Мы все время учимся.
— То есть, вместо того чтобы быть очень плохими, вы будете просто плохими? Ты об этом говоришь?
— Мы говорим о том, моя дорогая, что пришло наше время, — раздался позади нее чей-то голос.
Агнесса и Влад дружно обернулись.
В галерею вошел граф. Он был одет в домашнюю куртку. По обе стороны от него шли вооруженные люди.
— Ну и ну, Влад... Играешь с едой? Добрый вечер, госпожа Нитт. Кстати, Влад, похоже, у ворот собралась толпа.
— Правда? Как интересно. Никогда не видел настоящей толпы.
— Я надеялся, твой первый опыт будет более захватывающим, — фыркнул граф. — В этой толпе нет души, ей не хватает страсти. Тем не менее мы не можем допустить, чтобы наш обед был испорчен. Я велю им разойтись.
Двери Главного зала распахнулись как будто сами собой.
— Не желаешь ли взглянуть? — спросил Влад.
— Э... По-моему, мне надо припудрить... Я просто пойду и... В общем, вернусь буквально через минутку, — пробормотала Агнесса, торопливо пятясь.
Свернув в незаметный коридорчик, она подбежала к маленькой дверце и отодвинула засовы.
— Почти вовремя, — проворчала нянюшка. — Мы едва не продрогли.
— Они пошли смотреть на толпу. Но здесь есть и другие вампиры, не только стражники! Их привезли на повозках! И они не совсем... похожи на слуг, но подчиняются приказам графа и его семейства.
— Сколько их? — спросила Маграт.
— Понятия не имею, не было времени выяснять! Влад пытался узнать меня получше!
— Отличный план, — одобрила нянюшка. — Вдруг он разговаривает во сне?
— Нянюшка!
— Ну что, посмотрим на его светлость в действии? — предложила нянюшка. — Можно прокрасться в старую караулку. Оттуда в щелочку все видно.
— Сначала я хочу увидеться с Веренсом! — сказала Маграт.
— Никуда он не денется, — махнула рукой нянюшка, входя в маленькую комнату рядом с дверью. — Вряд ли они собираются убивать его. Пока он в безопасности.
— По-моему, они и в самом деле новые вампиры, — произнесла Агнесса. — Во всяком случае, на старых вампиров они совсем не похожи.
— Значит, мы будем противостоять им здесь и сейчас, — заявила нянюшка. — Эсме именно так и действовала бы.
— А у нас хватит сил? — спросила Агнесса. «Матушка бы таких вопросов не задавала», — хмыкнула Пердита.
— Нас же трое, — ответила нянюшка, доставая флягу и вынимая из нее пробку. — Кроме того, мы не одни, нам помогают. Никто не хочет?
— Это же укипаловка, нянюшка! — воскликнула Маграт. — Ты хочешь сразиться с вампирами пьяной!
— Судя по всему, уж лучше пьяной, чем трезвой, — сказала нянюшка, делая глоток и передергиваясь. — Насколько я помню, единственный разумный совет, который дал Агнессе господин Овес, касался того, что настоящие охотники на вампиров всегда слегка навеселе. А я стараюсь прислушиваться к разумным советам.
Поделиться33Суббота, 10 апреля, 2010г. 16:39:29
- Администратор
- Зарегистрирован: Суббота, 15 августа, 2009г.
- Приглашений: 0
- Сообщений: 1979
- Уважение: +1
- Позитив: +1
- Провел на форуме:
3 дня 9 часов - Последний визит:
Суббота, 26 марта, 2016г. 17:14:35
Ветер был настолько сильным, что даже шатер содрогался. Огонек свечи плясал и раскачивался. Всемогучий Овес осторожно сидел на своей походной койке (любое резкое движение заставляло ее складываться с вызывающей синяки злобностью) и судорожно листал свои блокноты. Паника нарастала с каждой минутой.
Он приехал сюда вовсе не затем, чтобы работать экспертом по вампирам. Во имя великого Ома! Предмету «Умертвия и всякие безбожные твари» была отведена часовая лекция раз в две недели, которую читал совершенно глухой дьякон Троп. Этот зачет даже не был включен в выпускные экзамены! Примерно в двадцать раз больше времени было уделено «Сравнительной теологии», и сейчас Овес жалел, действительно жалел, что у преподавателей не нашлось времени, чтобы рассказать ему, к примеру, о том, где точно находится сердце и с какой силой нужно вбивать кол.
Ага... вот они. Эти сбивчивые записи сохранились лишь потому, что были сделаны на обратной стороне его эссе по «Жызнеписаниям Пророков» Трума.
«... Кровь — это жызнъ... вампиры подчин. лишь тем, кто превр. их в вампиров... аллиловыц дисульфид, активный ингр. чеснока... порфирия отсутств. Приобрет. привычки?.. естест. почва, оч. важ... как можно больше вамп, пьют кровь жертвы, чтобы она стала рабом всех... "групповое сосание"... кровь как нечестивый символ... Вампиры контролируют: лет. мышей, крыс, ноч. животных, погоду... вопреки легенде большинство жертв становятся пассивными, но НЕ вампирами... созданный вампир испытывает страшные муки и жажду крови... носки... чеснок, святые лики... солнечный свет — смертелен? , убив вампира, освобождаешь все его жертвы... физическая сила и..»
Ну почему никто никогда не говорил, что все это крайне важно? Полстраницы занимал портрет дьякона Тропа. Троп получился как живой.
Овес сунул блокнот в карман и с надеждой сжал в пальцах медальон. После четырех лет обучения в семинарии он так и не понял, чему именно нужно верить. Расколы в церкви случались настолько часто, что иногда весь учебный план менялся в течение одного дня. Но кроме того...
Об этом их предупреждали. Говорили, что, мол, особых надежд не питайте. Это случается не со всеми, а только с пророками. Ом так не поступает. Ом работает изнутри.
... Но он надеялся, что когда-нибудь Ом проявится очевидным и недвусмысленным образом, который нельзя будет объяснить ветром или нечистой совестью. Хотя бы один раз небеса разверзнутся, скажем, секунд на десять, и прогремит голос: «ДА, ВСЕМОГУЧИЙ ХВАЛЫ ДОСТОЙНЫЙ ВСЕГДА СЛАВИВШИЙ ОМА ОВЕС! ВСЕ ЭТО — ЧИСТАЯ ПРАВДА! И МЕЖДУ ПРОЧИМ, ТО ТВОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ О КРИЗИСЕ РЕЛИГИИ В ПЛЮРАЛИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ БЫЛО КРАЙНЕ СОДЕРЖАТЕЛЬНЫМ!»
Дело было не в том, что ему не хватало веры. Но одной веры недостаточно. Он жаждал уверенности. Хотя сейчас он бы вполне удовольствовался надежным руководством по уничтожению вампиров.
Овес встал. За его спиной хищно лязгнула всеми сочленениями походная койка.
Он обрел знания, однако эти знания не помогали.
Но разве Джотто не заставил выброситься на берег самого Левиафана, Повелителя Кошмаров, отчего море и суша покраснели от крови? Разве сильный верой Орда не вызвал внезапный глад и мор на всех землях Смеля?
Все это они определенно сделали. И в это он безоговорочно верил. Но частичка его никак не могла забыть некогда прочитанное в одной книжке: мол, редкий красный прилив на побережье Урта был вызван нашествием крошечных морских существ, и событие это весьма повлияло на местную морскую флору и фауну, а странная циклическая смена воздушных потоков может вызывать полное отсутствие облачности над Смелем в течение целых нескольких лет.
Это не могло не тревожить.
Овес неплохо знал всякие древние языки, а потому ему позволяли рыться в новых библиотеках, которые, как грибы, вырастали вокруг Цитадели.
Однако потом появился новый повод для беспокойств: юный охотник за истиной вместо истины наткнулся на правду. «Третье Странствие Пророка Сены» странным образом походило на новый перевод «ПесчаногоЗавета» из «Лаотанской Книги Всё и Вся». На одной из полок он нашел сорок три поразительно похожих друг на друга описания великого потопа, и в каждом из них человек, весьма похожий на епископа Рога, спас избранных рода человеческого, построив волшебную лодку. Детали, правда, не всегда совпадали. Иногда лодка была сделана из дерева, иногда — из банановых листьев. Где-то новость о приближении суши приносил лебедь, где-то — игуана. Конечно, в хрониках других религий эти истории назывались не более чем легендами и мифами, тогда как плавание, описанное в «Книге Сены», считалось святой истиной. И тем не менее...
Разумеется, Овес продолжил свое обучение и вскоре превратился из слегка преподобного в довольно-таки преподобного, однако сомнения никуда не девались. Ему очень хотелось с кем-нибудь обсудить свои открытия, однако церковные расколы происходили настолько часто, что ни у кого из вышестоящих отцов так и не нашлось времени его выслушать. Стук молотков духовных лиц, прибивавших свои варианты истины Ома к храмовым воротам, был настолько оглушительным, что периодически у отца Овса тоже возникало искушение купить рулон бумаги, молоток и внести свое имя в длинный список очереди на ворота, но пока он себя пересиливал.
И прежде всего потому, что у него на все было две точки зрения, причем абсолютно противоречащие друг другу.
В один прекрасный момент он даже подумывал подвергнуть себя процедуре изгнания беса, но отказался от этой мысли, поскольку в подобных процедурах церковь традиционно использовала весьма смертоносные методы, и серьезные люди, которые никогда не улыбались, ничуть не удивились бы, услышав, что агрессивный дух, которого он требует изгнать, — это его собственный.
Овес назвал звучавшие в голове голоса Хорошим Овсом и Плохим Овсом. Оба голоса соглашались с данной терминологией, но применяли ее по-разному.
С раннего детства в Овсе жила некая частичка, которая считала святые храмы дурацкими и скучными и периодически пыталась рассмешить его, когда, по идее, он должен был сосредоточенно внимать проповедям. Мальчик вырос, выросла и эта частичка. Она-то и стала тем Овсом, который стопками поглощал самые разные книжки и чуть ли не наизусть запоминал пассажи, бросавшие тень сомнения на буквальную истину «Книги Ома». Именно этот Овес всегда подталкивал его в бок и подзуживал: «Если уж это неправда, чему вообще ты можешь поверить?»
А другая частичка твердила: мол, истины бывают разными.
А первая отвечала: разными — это значит «отличающимися от той, которая и есть настоящая правда»?
А вторая говорила: что значит «настоящая»? Определение, пожалуйста.
А первая сразу начинала кричать: это значит, что еще совсем недавно омниане по-настоящему запытали бы тебя до смерти за одни такие мысли! Помнишь те времена? Помнишь, как люди умирали лишь потому, что пытались использовать разум, который, как ты считаешь, подарил им бог? Какая истина способна оправдать все эти муки?
Этот ответ он так и не смог сформулировать. А потом начались головные боли и бессонные ночи. Церковь раскалывалась практически постоянно, но данный раскол положил начало войнам в его голове.
Подумать только, сюда его послали подлечиться, потому что брат Мельхио, увидев его трясущиеся руки и услышав, как он постоянно бормочет что-то себе под нос, начал беспокоиться за его здоровье!
Перепоясывать чресла Овес не стал. Он не был уверен, как осуществляется данная процедура, а спросить стеснялся. Поэтому он просто поправил шляпу и вышел под бурное ночное небо, затянутое густыми, необщительными тучами.
Поделиться34Суббота, 10 апреля, 2010г. 16:39:55
- Администратор
- Зарегистрирован: Суббота, 15 августа, 2009г.
- Приглашений: 0
- Сообщений: 1979
- Уважение: +1
- Позитив: +1
- Провел на форуме:
3 дня 9 часов - Последний визит:
Суббота, 26 марта, 2016г. 17:14:35
Ворота замка распахнулись, и из них в окружении солдат вышел граф Сорокула.
Это было отступление от традиционного сюжета. Несмотря на то что жители Ланкра не часто практиковали подобные методы, на генетическом уровне они знали: когда толпа собирается у ворот, тот, кого толпа осаждает, должен орать что-нибудь вызывающее из окна горящей лаборатории или участвовать в мелодраматической схватке с каким-нибудь героем на зубчатой стене.
Чего осаждаемый не должен делать, так это раскуривать сигару.
Толпа замолчала и замерла с неуверенно поднятыми лопатами и вилами. Тишину нарушало только потрескивающее пламя факелов.
Граф выпустил кольцо дыма.
— Вечер добрый, — поздоровался он, когда кольцо улетело. — Вы, вероятно, толпа.
Кто-то из задней части толпы, отставший от хода событий, метнул булыжник. Граф лениво поймал его.
— Вилы — это просто здорово, — сказал он. — Мне нравятся вилы. В общем, проверку они проходят. И факелы — о них можно даже не говорить. Но косы... нет, боюсь, никак не могу согласиться. Косам отказать. Должен заявить, очень неподходящее оружие для толпы. Можете мне поверить. Простой серп гораздо эффективнее. Стоит начать размахивать косами, и кто-нибудь обязательно лишится уха. Так что слушайте внимательно и учитесь.
Он подошел к очень крупному мужчине с вилами.
— Вот тебя, молодой человек, как зовут?
— Э... Джейсон Ягг, господин.
— Кузнец?
— Агась.
— С женой и детьми все в порядке?
— Агась.
— Молодец. Ни в чем не нуждаешься?
— Э... агась. То есть не нуждаюсь, господин.
— Отлично. Так держать. Кстати, буду весьма признателен, если вы не станете шуметь во время ужина, хотя прекрасно понимаю ту жизненно важную традиционную роль, которую вы должны играть. Сейчас я прикажу слугам вынести горячего пунша в кружках. — Он стряхнул пепел с сигары. — Кстати, позвольте представить вам сержанта Крапута, для друзей — Билл В-Дугу. А этот человек, который ковыряет ножом в зубах, — капрал Швиц, у которого, насколько я знаю, совсем нет друзей. Полагаю, есть вероятность, правда весьма незначительная, что он приобретет их здесь. Так вот, сержант Крапут, капрал Швиц, а также их люди, которых лишь с большой натяжкой можно назвать солдатами, ну, вы понимаете, легко пришло, легко ушло, подраться-побуянить, в принципе они все-таки солдаты... — Капрал Швиц, злобно поглядывая на толпу, достал наконец из ярко-желтого коренного зуба кусок своего нехитрого солдатского рациона. — В общем, они заступят на дежурство примерно через час. Исключительно ради обеспечения безопасности, как вы понимаете.
— Потроха наружу выпустим да соломы внутрь нахерачим, — выразился капрал Швиц.
— О, это какой-то военный жаргон, я в нем практически не разбираюсь, — сказал граф. — Однако я от всей души надеюсь, что никаких неприятностей не возникнет.
— А я наоборот, — изрек сержант Крадут.
— Они такие проказники, — вздохнул граф. — Ну, господа, приятного вечера. Нам пора.
И он скрылся во дворе замка. Ворота, толстые деревянные створки которых со временем приобрели твердость стали, закрылись.
Некоторое время по внешнюю сторону ворот царила тишина, которую потом нарушило приглушенное бормотание. Примерно такими голосами должны были бы совещаться игроки, у которых неожиданно отобрали мяч.
Граф кивнул Владу и театральным жестом раскинул руки в стороны.
— Та-да! Вот и вся проблема...
— Думаешь, удастся провернуть этот трюк еще раз? — раздался голос со стороны лестницы.
Вампиры посмотрели на трех ведьм.
— А, госпожа Ягг, — произнес граф, нетерпеливым жестом приказав солдатам удалиться, — Ваше величество. Агнесса... Итак... три — это кто-то придет? Или кто-то умрет?
Когда Сорокула направился к ним, под ногой нянюшки Ягг треснула каменная плита.
— Вы думали, я настолько глуп, уважаемые дамы? — спросил он. — Рассчитывали, я позволю вам бегать туда-сюда, если бы существовала хоть малейшая возможность того, что вы можете причинить нам вред?
Молния распорола небо.
— Я могу управлять погодой, — сказал граф. — И низшими существами, к которым, позвольте заметить, относятся и люди. А вы решили устроить заговор и вызвать меня на... поединок? Занятная картинка. Тем не менее...
Ноги ведьм оторвались от пола. Вокруг закружился теплый воздух. А снаружи замка вдруг поднялся ветер, и пламя факелов, которые сжимали в руках собравшиеся у стен, затрепетало, будто флаги.
— Что с нами происходит? — прошипела Маграт. — Почему наша сила троих не действует?
— Ну, во-первых, он должен стоять неподвижно... — ответила нянюшка.
— Немедленно прекрати! — закричала Маграт. — Как ты смеешь курить в моем замке?! Курение серьезно вредит окружающим!
— А как насчет «Вы за это еще заплатите» ? Это ведь обязательная реплика, — поинтересовался граф, игнорируя слова Маграт, и стал подниматься по лестнице.
Ведьмы беспомощно, словно воздушные шарики, раскачивались перед ним в воздухе. Дверь зала с треском захлопнулись.
— Кто-то обязательно должен ее произнести, — настаивал граф.
— Вы за это еще заплатите!
Граф просиял.
— Надо же, я даже не заметил, как шевелились ваши губы...
— Убирайся прочь и возвращайся в могилу, откуда ты явился, нечестивый призрак!
— А он откуда тут взялся? — спросила нянюшка.
Прямо перед вампирами откуда-то сверху свалился всемогучий Овес.
«Он пробрался сюда по хорам, — сообщила Пердита Агнессе. — Внимательнее смотреть надо».
Балахон священнослужителя был покрыт пылью, воротник порвался, но глаза сверкали священным гневом. Он сунул что-то графу прямо в лицо и быстренько глянул в зажатую в другой руке небольшую книжицу.
— Э... «Изыди, ты, червь Ревма, и не смей боле...»
— Прощу прощения? — переспросил граф.
— «... Боле тревожить мене...»
— Можно, я перебью?
— «... Ибо дух, что мучит тебя...»
— Что?
Граф вытащил блокнот из вдруг ставшей безвольной руки Овса.
— «Наковальня ведьм», если не ошибаюсь? — уточнил он. — А почему ты так удивлен? Я помогал писать эту книгу, ничтожество!
— Но... вы... она была написана несколько веков назад! — выдавил Овес.
— И что? Я внес свой вклад в написание «Ведра гвоздей ведьм», «Разводного ключа ведьм»... и самого «Великого инструментария»! Понимаешь? Это тебе не какие-то глупые романчики про вампиров! — почти прорычал граф. — О, я помню твоих пророков. Чокнутые бородатые старики с гигиеническими привычками дурностаев, но, клянусь всем безумством мира, в них была страсть! Они не занимали свои умы псевдосвятой чепухой и мучениями. Они произносили идиотские слова так, словно верили в них, доказывали их истинность с пеной святости у рта. Вот они были настоящими священнослужителями, в их животах бурлили огонь пополам с желчью! А ты — жалкое посмешище.
Он отбросил блокнот в сторону и взял в руку медальон.
— А, священная черепаха Ома, которая:, насколько помню, должна заставить меня съежиться от страха. Ну и ну. Очень плохая копия. Дешевка.
— Да что тебе может быть известно об этом, враг рода человеческого? — нашел в себе силы откликнуться Овес.
— Нет-нет, — поморщился граф. — Это для всякого рода демонов.
Он отдал черепаху Овсу.
— Тем не менее попытка засчитывается, — сказал он. — Если мне когда-нибудь захочется выпить чашку чая с булочкой или послушать хоровое пение, я обязательно загляну в вашу иссию. Но в данный момент ты мне... мешаешь!
И он ударил священнослужителя так сильно, что тот отлетел под длинный стол.
— Вот где истинное место смиренным, — возвестил граф. — Ну, теперь осталось дождаться, когда появится матушка Ветровоск. Это может произойти в любую минуту. Неужели вы думали, что она понадеется на вас?
По залу разнесся грохот ударов огромного железного дверного молотка.
Граф с довольным видом кивнул.
— Вероятно, это она, — сказал он. — Иначе и быть не может. Самый подходящий момент.
Дверь открылась, ветер с завыванием влетел в зал, принеся с собой дождь, мелкие веточки и похожую на сорванный лист матушку Ветровоск. Она была промокшей до нитки и грязной, ее платье было разорвано в нескольких местах.
Агнесса вдруг поняла, что никогда не видела матушку мокрой — даже после самого сильного дождя, но сейчас на ней сухого места не было. Вода текла с нее ручьем, оставляя на полу мокрые следы.
— Госпожа Ветровоск! Как любезно с твоей стороны заглянуть к нам, — поклонился граф. — Ты проделала столь долгий путь в такую темную ночь. Прошу, устраивайся у огня и отдохни.
— Я пришла сюда не отдыхать, — сказала матушка.
— По крайней мере выпей что-нибудь, перекуси.
— Я пришла сюда не есть и не пить.
— Тогда зачем же?
— Ты знаешь, зачем я пришла.
«Она выглядит какой-то маленькой, — сказала Пердита. — И усталой».
— Ах да. Запланированное сражение. Великая игра. Торговая марка Ветровосков. И... позволь предположить... твое торговое предложение будет звучать приблизительно так: «Если я одержу победу, я рассчитываю, что ты освободишь всех и уберешься обратно в свой Убервальд». Я прав?
— Нет, я рассчитываю на то, что ты сдохнешь.
Агнесса с ужасом заметила, что матушка слегка покачивается. Граф улыбнулся.
— Превосходно! Но... я могу догадаться о ходе твоих мыслей, госпожа Ветровоск. Вряд ли этот план у тебя единственный. Сейчас ты стоишь здесь, передо мной, и вот-вот упадешь в обморок от изнеможения, однако... я не совсем уверен в том, что говорят мне мои глаза.
— Мне совершенно наплевать, в чем ты уверен, а в чем — нет, — перебила его матушка. — Зато я уверена в том, что ты меня отсюда не выпустишь. Потому что ты понятия не имеешь, куда я могу отправиться и что буду делать. Ведь я могу следить за тобой, мои глаза будут повсюду. Я могу оказаться за любой дверью. Многие люди обязаны мне, и я могу обратиться за помощью к ним. Я могу напасть с любой стороны, в любой момент. И злости мне не занимать.
— Ну и что? Если бы я был настолько неучтив, то мог бы убить тебя прямо сейчас. Достаточно обычной стрелы. Капрал Швиц?
Наемник махнул рукой, очевидно, изобразив то, что у наемников сходило за салют, и поднял арбалет.
— А в этом ты уверен? — спросила матушка. — И твой громила уверен, что успеет выстрелить второй раз? Что я буду стоять на прежнем месте?
— Ты не умеешь менять форму, госпожа Ветровоск. И, судя по твоему виду, сейчас тебе не до беготни.
— Она говорит о перемещении своей сущности в другую голову, — подсказал Влад.
Ведьмы переглянулись.
— Прости, Эсме, — сказала наконец нянюшка Ягг. — У меня чтой-то голова совсем не варит. Видимо, маловато выпила.
— Ну да, конечно, — кивнул граф. — Знаменитый трюк с Заимствованием.
— Но ты не знаешь, куда я отправлюсь, и не знаешь, насколько далеко, — устало произнесла матушка. — Не знаешь даже, в чью голову. И вообще, голова ли это будет. Тебе известно обо мне только то, что ты смог прочесть в мыслях других людей, а они многого обо мне не знают. Очень многого.
— Итак, твоя сущность перенесется в другое место, — подытожил граф. — Примитивный фокус. Знаешь, я много путешествовал и довольно повидал всяких странных стариков в бусах и перьях, которые могли переместить внутреннее я в рыбу, насекомое... даже в дерево. Как будто это имеет значение. Дерево горит. Уж извини, госпожа Ветровоск, но, как любит говорить король Веренс, наступает новый мировой порядок. Наш порядок. А ты остаешься в прошлом...
Он вздрогнул. Три ведьмы упали на землю.
— Неплохо, — сказал он. — Удар прямо в лоб. Я действительно почувствовал его. Никому в Убервальде не удавалось пробить мою защиту.
— Я и не такое могу, — посулила матушка.
— А вот в этом я сомневаюсь, — возразил граф. — Если б могла, то уже сделала бы. Дави вампиров без всякой жалости. Вот о чем вопит толпа на протяжении уже многих веков!
Он направился к ней.
— Неужели ты считаешь, что мы похожи на каких-нибудь выродков-эльфов или на тупых людишек, которых можно запугать твердым характером или дешевыми фокусами? Мы уже вышли из своих гробов, госпожа Ветровоск. Я пытался отнестись к тебе с пониманием, ведь у нас много общего, но...
Поделиться35Суббота, 10 апреля, 2010г. 16:40:32
- Администратор
- Зарегистрирован: Суббота, 15 августа, 2009г.
- Приглашений: 0
- Сообщений: 1979
- Уважение: +1
- Позитив: +1
- Провел на форуме:
3 дня 9 часов - Последний визит:
Суббота, 26 марта, 2016г. 17:14:35
Тело матушки Ветровоск дернулось назад, как бумажная кукла от порыва ветра.
Граф, сунув руки в карманы домашней куртки, подходил все ближе и ближе.
— Ну вот и все, этот удар я почти не почувствовал. Значит, на большее ты все-таки не способна?
Матушка зашаталась, но вскинула руку. Стоявший у стены тяжелый стул вдруг покатился по комнате.
— Совсем неплохо. Для человека, — сказал граф. — А зашвырнуть его подальше?
Матушка вздрогнула и подняла другую руку. Огромная люстра принялась раскачиваться.
— Ого, — произнес граф. — И все же недостаточно. Очень недостаточно.
Матушка попятилась.
— Могу обещать лишь одно, — продолжал граф. — Я тебя не убью. Напротив...
Невидимые руки подняли матушку и прижали ее к стене.
Агнесса бросилась вперед, но Маграт схватила ее за рукав.
— И не считай это поражением, матушка Ветровоск, — сказал граф. — Ведь ты будешь жить вечно. Скорее я назвал бы это выгодной сделкой. А? Как думаешь?
Матушка лишь презрительно фыркнула.
— А я бы назвала это амбициозным тупиком, — промолвила матушка, и ее лицо исказилось от боли.
— Прощай, — сказал граф.
Все ведьмы почувствовали мысленный удар. Зал, казалось, зашатался.
Но произошло еще что-то, за границами нормального пространства. Мелькнуло что-то яркое и серебристое, похожее на рыбку...
— Она ушла, — прошептала нянюшка. — Куда-то послала свою сущность...
— Куда? Куда? — прошипела Маграт.
— Не думай об этом! — приказала нянюшка. Лицо Маграт окаменело.
— О нет...
— Не думай об этом! Не думай! — возбужденно зашептала нянюшка. — Розовые слоны! Розовые слоны!
— Не может быть, чтобы она...
— Ла-ла-ла! Ее-ие-ее-ие-ох! — заорала нянюшка и потащила Маграт в сторону кухни. — Скорее, уходим! Агнесса, оставляем все на вас двоих!
За ними захлопнулась дверь. Агнесса услышала, как заскрипели засовы. Дверь была толстой, а засовы — большими, строители Ланкрского замка не признавали досок меньше трех дюймов толщиной и замков, которые не могли бы противостоять удару тарана.
Постороннему такое поведение нянюшки могло показаться крайне эгоистичным. Но если рассуждать логически, в опасности были три ведьмы, а теперь в опасности осталась только одна ведьма. Три ведьмы потратили бы слишком много времени, беспокоясь друг о друге и думая, что нужно предпринять. А одна ведьма — сама себе голова.
Агнесса понимала все это, и все равно нянюшкино поведение казалось ей крайне эгоистичным.
Граф подходил к матушке все ближе. Краем глаза Агнесса заметила подкрадывающихся Влада и его сестренку. За спиной была прочная дверь. Пердита тоже не подбрасывала никаких ценных идей.
Поэтому она просто взяла и закричала.
Это и было ее талантом. Раздвоение личности — это не талант, а скорее недуг. Но от Агнессиного голоса, поднявшегося до верхнего диапазона, начинала плавиться ушная сера.
Она сразу взяла ноту повыше и очень быстро поняла, что это было правильным решением. Потому что со стропил дождем посыпались летучие мыши, из древесины полезли древоточцы, а в городе залаяли собаки.
Влад закрыл уши руками.
Агнесса смолкла, переводя дыхание.
— Еще один шаг, и я крикну еще громче! — предупредила она.
Граф легко, будто куклу, поднял матушку Ветровоск.
— Не сомневаюсь, — сказал он. — Но рано или поздно у тебя кончится воздух в легких. Влад, она пришла сама, так что можешь оставить ее себе, но ты несешь за нее полную ответственность. Тебе придется кормить ее и чистить ее клетку.
На сей раз молодой вампир приближался к Агнессе уже более осторожно.
— Послушай, ты ведешь себя крайне неразумно, — прошипел он.
— Вот именно!
И вдруг он оказался совсем рядом. Агнесса, конечно, даже не догадывалась об этом, но Пердита знала, поэтому локоть уже был в движении и врезался Владу под ребра прежде, чем вампир успел перехватить его.
Влад согнулся пополам, а Агнесса решительно направилась вперед, отметив про себя, что вампиры и в самом деле с трудом обучаются. Видимо, это наследственная черта.
Граф положил матушку Ветровоск на стол.
— Игорь! — крикнул он. — Ты где, глупый...
— Йа, мафтер?
Граф резко развернулся.
— Почему ты всегда появляешься у меня за спиной?
— Фтарый граф вфегда... предпочитайт, чтоб я так делайт, мафтер. Это ефть профеффиональный черта.
— Прекрати.
— Гут, мафтер.
— И перестань говорить таким нелепым голосом. Иди дай звонок к обеду.
— Йа, мафтер.
— И я тебя предупреждал о хромоте! — крикнул граф, когда Игорь заковылял прочь по залу. — Это даже не смешно!
Игорь, что-то зло бормоча, прошел мимо Агнессы.
Влад догнал Агнессу на полпути к столу, и она даже немного обрадовалась этому, потому что понятия не имела, что будет делать, когда туда подойдет.
— Ты должна уйти, — задыхаясь, произнес он. — Я, конечно, не позволю ему причинить тебе зло, но отец иногда становится... раздражительным.
— Без матушки я никуда не уйду.
— Оставь меня, — прозвучал в ее голове чей-то голос.
«Это не я, — сообщила Пердита. — Думаю, это она».
Агнесса уставилась на распростертое тело. Матушка Ветровоск выглядела совсем маленькой, гораздо меньше, чем когда лежала без сознания в пещере.
— Хочешь остаться на обед? — спросил граф.
— Вы собираетесь... после всех этих речей вы... высосете из нее кровь?
— Мы — вампиры, госпожа Нитт. Вампиры не могут поступать иначе. Это небольшое причастие, назовем его так.
— Но она ведь... старая женщина!
Он резко развернулся и вдруг оказался совсем рядом с ней.
— Мысль о молодом аперитиве весьма привлекательна, можешь мне поверить, — прошипел он. — Но Влад потом будет дуться. Так или иначе, со временем у крови появляется... характер, как у хорошего выдержанного вина. Она не умрет. Ни в коем случае. В ее возрасте я бы только обрадовался предложению обрести бессмертие.
— Но она ненавидит вампиров!
— Когда она очнется, это может стать причиной небольших проблем, ведь она должна будет повиноваться нам. Ах да... — Граф наклонился и вытащил из-под стола Овса. — Экое бескровное представление. Я еще помню полных страсти и решимости омниан, которыми руководили храбрые и безжалостные, пусть даже абсолютно безумные люди. Уверяю, от твоей бесхарактерности они впали бы в полное отчаяние. Прошу, уведи его отсюда.
— Завтра мы увидимся? — спросил Влад, еще раз доказав Агнессе, что мужским особям любого вида присущ геном глупости.
— Вы не можете превратить ее в вампира! — воскликнула она, не обращая внимания на Влада.
— Она не сумеет нам помешать, — пожал плечами граф. — Тут все решает кровь, на которую мы имеем влияние.
— Она будет сопротивляться!
— Это будет интересное зрелище.
Граф бросил Овса на пол.
— А теперь уходи, госпожа Нитт, и забирай своего зануду жреца. Завтра ты получишь старую ведьму обратно. Но она будет принадлежать нам.
У нас своя иерархия. Это знает каждый... кто хоть что-нибудь знает о вампирах.
За его спиной Овса вырвало на пол.
Агнесса подумала о людях с отсутствующим взглядом, которые теперь работали в замке. Такой участи не заслуживал никто.
Она схватила священнослужителя за воротник и подняла, как мешок с картошкой.
— До свидания, госпожа Нитт, — сказал граф. Она подтащила безвольного Овса к главным дверям. Дождь на улице усилился и превратился в ливень, хлеставший с безжалостностью стальных дротиков. Стараясь держаться поближе к стене, чтобы хоть немного защититься от дождя, она выволокла Овса наружу и бросила под хлеставшую из горгульи струю воды. Священнослужитель вздрогнул.
— О, бедная старая женщина, — простонал он, наклонясь вперед и подставляя голову под воду.
— Да, — согласилась Агнесса.
Ее подружки сбежали. Она и Пердита подумали одно и то же. Когда матушка высвободила свое сознание, все были потрясены, кроме того... девочку тоже звали Эсме, не так ли? Но... в голове Агнессы звучал голос матушки, его спутать было невозможно. А значит, она где-то рядом...
— Я все только испортил, да? — спросил Овес.
— Ага, — рассеянно ответила Агнесса. Передача своей сущности ребенку (ненадолго, на время) могла показаться верным шагом, а что, весьма фольклорно и романтично, вот почему и нянюшка, и Маграт сразу поверили в это. Но именно поэтому матушка не могла так поступить. В душе матушки никогда не было места всякой глупой романтике. Зато она отлично умела манипулировать другими, романтически настроенными душами. Итак... где еще она может быть? Что-то произошло. В целях безопасности она перенесла куда-то свою сущность, и что бы она ни говорила графу, ее душа находилась где-то неподалеку. Она наверняка вселилась в какое-то живое существо, но если таким существом был человек, он не мог и подозревать об этом...
— Вот если бы я умел изгонять бесов... — пробормотал Овес.
— То у тебя все равно ничего не получилось бы, — резко перебила Агнесса. — По-моему, эти вампиры не особо религиозны.
— Возможно, только раз в жизни священнослужителя выпадает такой шанс...
— Просто ты не годишься для этой задачи, — пояснила Агнесса. — Вот если бы их можно было прогнать религиозной брошюрой, лучше тебя кандидатуры и не придумаешь.
Вдруг ей в голову пришла одна мысль. И в голову Пердиты пришла та же самая идея. Агнесса задумчиво посмотрела на лежащего под дождем Овса.
— Брат Мельхио будет крайне недоволен моим поведением, — сказал он, наконец поднимаясь на ноги. — Только посмотри на меня, весь в грязи. Э... А почему ты на меня так смотришь?
— Гм... У меня появилась одна странная идея. Вампиры по-прежнему не влияют на твою голову?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, на твое сознание? Они по-прежнему не знают, о чем ты думаешь?
— Ха! Большую часть времени я сам не знаю, о чем думаю, — с несчастным видом произнес Овес.
— Правда? — спросила Агнесса. «Правда?» — спросила Пердита.
— Он был прав, — пробормотал Овес, не обращая внимания на окружающий мир. — Я всех подвел. Мне следовало остаться в семинарии, согласиться работать переводчиком.
Как ни странно, ни грома ни молний не было. Был просто сильный, безжалостный дождь.
— Но я... готов предпринять еще одну попытку, — сказал Овес.
— Правда? Зачем?
— Разве Казрин не возвращался целых три раза в Махагскую долину, дабы вырвать чашу Гиреада из рук солдат-улитов, пока те спали?
— Целых три раза?
— Да. Я... я почти в этом уверен. И разве Ом не сказал пророку Бруте: «Повсюду, где темно, я буду с тобой»?
— Вполне возможно.
— Согласен. По крайней мере, очень разумные слова.
— Исходя из всего этого, — предположила Агнесса, — ты решил предпринять еще одну попытку?
— Да.
— Почему?
— Иначе... какая вообще от меня польза? Кстати, а какая от меня польза?
— Думаю, второго раза нам не пережить, — сказала Агнесса. — Они отпустили нас только потому, что хотели поступить жестоко. Проклятье! Я должна решить, что нужно делать, тогда как решать должна не я. Я же дева, во имя всего святого! — Она увидела выражение его лица и почему-то, по совершенно непонятной причине, добавила: — Специальный термин для обозначения младшей из трех ведьм. Не я должна принимать решение. Да, я знаю, что это лучше, чем заваривать чай!
— Э... Я ничего не говорил о чае...
— Правда? Извини, значит, это был кое-кто другой. Что, по ее мнению, я должна сделать?
«Особенно после того, как тебе показалось, что ты знаешь, где она прячется», — добавила Пердита.
Вдруг раздался скрип, и они услышали, как открываются двери Главного зала. Появился свет, тени заплясали в поднятом сильным дождем тумане, потом донесся всплеск, и двери захлопнулись. Правда, перед этим прозвучал смех.
Агнесса поспешила к нижним ступеням лестницы, за ней по пятам шлепал Овес.
В этой части двора собралась особо широкая и грязная лужа. И в ней, в разорванном платье, лежала матушка Ветровоск. Волосы, обычно стянутые в тугой узел, были растрепаны.
На горле ее была кровь.
— Они даже не удосужились запереть ее в камере или еще где, — кипя от злости, сказала Агнесса. — Просто выбросили, как... как обглоданную кость!
— Полагаю, они решили, что она теперь и так взаперти. Бедная пропащая душа, — покачал головой Овес. — Давай, по крайней мере, укроем ее от дождя...
— Да, конечно.
Агнесса схватила матушку за ноги и поразилась, насколько тяжелым было это с виду такое хрупкое тело.
Поделиться36Суббота, 10 апреля, 2010г. 16:40:53
- Администратор
- Зарегистрирован: Суббота, 15 августа, 2009г.
- Приглашений: 0
- Сообщений: 1979
- Уважение: +1
- Позитив: +1
- Провел на форуме:
3 дня 9 часов - Последний визит:
Суббота, 26 марта, 2016г. 17:14:35
— Может, отнести ее в город? — предложил Овес, судорожно кряхтя под весом свой части ноши.
— Не слишком удачная мысль, — отозвалась Агнесса.
— Но наверняка...
— И что ты скажешь? «Можно, мы оставим у вас матушку? Кстати, проснувшись, она превратится в вампира...»
— А.
— Люди и раньше не слишком-то радовались появлению матушке. Ну, разве что за исключением тех случаев, когда она приходила их лечить.
Агнесса пыталась что-то рассмотреть сквозь дождь.
— Обойдем замок со стороны конюшен, там есть навесы и сараи...
Король Веренс открыл глаза. За окном спальни стеной лил дождь. Света не было, кроме того, что просачивался в щель под дверью. В этой же щели виднелись тени двух дремавших на стульях охранников.
Загремела ставня. Один из убервальдцев открыл окно, выглянул в штормовую ночь, не увидел ничего интересного и, волоча ноги, вернулся на свое место.
Все казалось очень... приятным. Веренс чувствовал себя так, словно лежал в теплой ванне, где расслабленному телу очень удобно, очень хорошо. Пусть мировые проблемы беспокоят других. Он покачивался, словно бревно, дрейфующее по теплому морю жизни.
Ему показалось, что он слышит чьи-то голоса, причем голоса эти доносились откуда-то из-под подушки.
— Рикт, ги'тае йон хелан верзунов?
— Ах, дракс-передракс ента килт!
— Хьюп?
— Нах счеткс та тетра... йин, тан, ТЕТРА!
— Хьюп! Хьюп!
Что-то зашуршало на полу. Стул под одним из охранников подскочил и с бешеной скоростью помчался к окну.
— Хьюп!
Стул вместе с сидевшим на нем охранником вылетел на улицу сквозь стекло.
Второй охранник успел встать на ноги, но перед ним прямо из воздуха вдруг что-то выросло. Для Веренса, выпускника Шутовской Гильдии, это выглядело как высокая пирамида, составленная из совсем крошечных акробатов.
— Хуп! Хуп!
— Хьюп!
— Хуп!
Пирамида поднялась до уровня лица охранника.
— Чо зыри, чими? На мал-мала люлей! — заорала стоявшая на вершине фигурка и бросилась охраннику прямо между глаз.
Раздался громкий треск, и охранник свалился навзничь.
— Хуп! Хуп!
— Хьюп!
Живая пирамида просыпалась на пола. Веренс услышал топот маленьких ножек и вдруг увидел прямо у себя на подбородке маленького, покрытого татуировками человечка в синем остроконечном колпаке.
— Сейу, кроль! Ка насче гуль-гуль, э?
— Здорово, — пробормотал Веренс. — И сколько ты уже галлюцинация?
— Тя че не вставакс, беда-беда?
— Это хорошо, — сонно произнес Веренс.
— Аухтахельвайт!
— Хьюп! Хьюп!
Веренс почувствовал, как его поднимают на кровати. Сотни маленьких рук, передавая его друг другу, поднесли короля к окну и выбросили в пустоту. Сквозь полудрему он подумал, что стена вроде бы гладкая, по ней нельзя так мягко и плавно спускаться. Вокруг раздавались бодрые вопли: «Та йа! Та ми! Хьюп!» Крошечные пальчики держали его за воротник, за ночную рубашку, за толстые шерстяные носки...
— Отличное представление, — пробормотал он, мягко опустившись на землю.
Но уже в следующее мгновение, покачиваясь из стороны в сторону примерно в шести дюймах над землей, он исчез в ночи.
Увидев сквозь дождь тусклый огонек, Агнесса забарабанила в дверь, и мокрое дерево сменилось лишь чуточку более приятным лицом сокольничего Ходжесааргха.
— Нам нужно срочно войти! — сказала она.
— Конечно, госпожа Нитт.
Он отошел в сторону, чтобы они могли внести в тесную комнату матушку Ветровоск.
— Она ранена, госпожа?
— Ты же знаешь, что в замке вампиры! — выкрикнула Агнесса.
— Да, госпожа.
Тон голоса предполагал, что сей факт услышан и принят к сведению и теперь Ходжесааргх вежливо ждет, когда последуют объяснения, хороший этот факт или плохой.
— Они укусили матушку Ветровоск. Мы должны положить ее на что-нибудь.
— Есть моя кровать, госпожа.
Кровать была маленькой и узкой, предназначенной для людей, которые ложатся спать, только когда смертельно устают.
— Она может немножко запачкаться кровью, — предупредила Агнесса.
— Я постоянно пачкаю ее кровью, — бодрым тоном откликнулся Ходжесааргх. — И пол тоже. У меня есть мази и бинты — в любом количестве, если нужно.
— По крайней мере, мази и бинты не повредят, — кивнула Агнесса. — Э... Ходжесааргх, а тебе известно, что вампиры сосут из людей кровь?
— Правда? Тогда им придется встать в очередь за моими птичками, госпожа.
— И это тебя не беспокоит?
— Госпожа Ягг дала мне огромный тюбик мази, госпожа.
Вот и вся реакция. Ходжесааргху было абсолютно наплевать, кто управляет замком, лишь бы его птиц не трогали. На протяжении многих веков сокольничие занимались крайне важным делом — в частности, дрессировкой ловчих птиц, которая требовала немалых усилий, — ну а управлять государством они предоставляли любителям.
— Она промокла насквозь, — сказал Овес. — Давайте укутаем ее в одеяло или еще во что-нибудь.
— Нам понадобится веревка, — откликнулась Агнесса.
— Веревка?
— Она проснется.
— То есть... нам следует ее связать?
— Что происходит, когда вампир хочет превратить тебя в вампира?
Овес сжал в ладони медальон в виде черепахи и напряг память.
— Кажется, что-то попадает в кровь, — сказал он. — Думаю, если уж они захотят сделать тебя вампиром, ты им обязательно станешь. Иначе быть не может. Тут все дело в крови, а ей сопротивляться бесполезно. Против ты, не против — не имеет значения. Этой силе невозможно противостоять.
— Но она очень упрямая, — промолвила Агнесса.
— Что, очень-очень? — спросил Овес.
Поделиться37Суббота, 10 апреля, 2010г. 16:41:13
- Администратор
- Зарегистрирован: Суббота, 15 августа, 2009г.
- Приглашений: 0
- Сообщений: 1979
- Уважение: +1
- Позитив: +1
- Провел на форуме:
3 дня 9 часов - Последний визит:
Суббота, 26 марта, 2016г. 17:14:35
Один из убервальдцев, волоча ноги, шел по коридору. Услышав шум, он остановился, огляделся и, не увидев ничего интересного, что могло бы произвести шум, зашаркал дальше.
Нянюшка Ягг вышла из тени и поманила Маграт рукой.
— Нянюшка, извини, очень трудно сделать так, чтобы ребенок все время молчал...
— Ш-ш-ш! На кухне шумно. Ума не приложу, вампиры готовят себе ужин?
— Это для людей, которых они привезли с собой, — прошипела Маграт. — И которые перевозят их мебель. Их-то кормить нужно.
— Ага, как скотину. Думаю, нам стоит просто взять и нагло войти, — сказала нянюшка. — Не похоже, чтобы эти типы отличались оригинальным мышлением. Готова? — Она рассеянно сделала глоток из фляги. — Тогда за мной.
— Послушай, а что будет с Веренсом? Я не могу оставить его здесь. Он ведь мой муж.
— Каковы бы ни были их планы относительно твоего муженька, ты все равно не сможешь им помешать. Даже если останешься здесь, — буркнула нянюшка. — Сейчас главное — унести девочку в безопасное место. Дети — наше все. Кроме того, я ж говорила, ему ничего не грозит. Я позаботилась об этом.
— Каким образом? При помощи ведьмовства?
— У меня имеются помощники и получше. А теперь ступай за мной и веди себя высокомерно. У тебя должно получиться, ты ведь королева. Пусть у них не возникнет ни малейших сомнений в том, что ты имеешь право находиться там, где находишься.
Она вошла в кухню. Убого одетые люди тупо воззрились на нее, словно псы, пытающиеся понять, не ждет ли их в ближайшем будущем какая-нибудь выволочка. На огромной плите вместо начищенных кастрюль госпожи Пышки стоял большой закопченный котел. В нем булькало что-то серое. Нянюшка даже за тысячу долларов не полезла бы туда ложкой.
— Мы просто идем мимо, — резко бросила она. — Занимайтесь тем, чем занимались.
Все молча провожали их взглядами. Но когда нянюшка и Маграт прошли почти всю кухню, из старого кресла, в котором часто восседала госпожа Пышка, навстречу им поднялась худая фигура.
— Вот проклятье, — выругалась нянюшка. — Один из ихних прихлебателей. Он между нами и дверью...
— Дамы! — произнес вампир с поклоном. — Чем могу помочь?
— Мы уже уходим, — высокомерным тоном . промолвила Маграт.
— Или не уходите. Одно из двух, — сказал вампир.
— Прошу прощения, юноша, — проворковала нянюшка мягким голоском старой сплетницы. — Откуда ты родом?
— Из Убервальда, мадам.
Нянюшка кивнула и посмотрела на клочок бумаги, который достала из кармана.
— Так, чудесно, чудесно. А из какой конкретно части?
— Из Клаца.
— Правда? Как приятно. Прошу прощения.
Она повернулась к нему спиной, послышался громкий шлепок резинки, и она повернулась обратно с расплывшимся в улыбке лицом.
— Я всегда интересуюсь, откуда приехали люди, — сказала она. — Из Клаца, говоришь? А как называется река в тех краях? Ум? Эх?
— Ах, — поправил вампир.
Нянюшка резко выпрямила руку и воткнула что-то желтое между зубов вампира. Он успел схватить ее и потащил к себе, но нянюшка тут же что было сил огрела его по голове.
Вампир упал на колени, схватившись за горло, и попытался что-то прокричать сквозь зажатый в зубах лимон.
— Предрассудки, суеверия... А ты глянь, как ладно все получилось, — произнесла нянюшка.
Изо рта вампира хлынула пена.
— Нужно еще отрубить голову, — подсказала Маграт.
— Правда? Где-то я видела тесак...
— Может, пойдем, а? — предложила Маграт. — Пока кто-нибудь еще не появился.
— Хорошо. Все равно это был какой-то мелкий вампиришка, — презрительно фыркнула нянюшка. — У него даже интересной жилетки нет.
Ночь была вся в серебре от дождя. Опустив головы, ведьмы побежали сквозь мглу.
— Мне нужно переодеть девочку!
— И лучше всего в дождевик, — пробормотала нянюшка. — Что, прямо сейчас?
— Как можно скорее...
— Тогда нам сюда...
Они нырнули в конюшню. Нянюшка, обернувшись, убедилась в том, что за ними никто не гонится, потом тихо закрыла дверь.
— Но здесь очень темно, — прошептала Маграт.
— А вот когда я была молодой, я всегда детей перепеленывала наощупь.
— А я предпочитаю видеть, что делаю. Эй... Смотри, свет...
За денниками виднелся тусклый огонек свечи.
Игорь начищал лошадей, которые и так уже блестели, и что-то бормотал в такт каждому движению щетки. Он был явно чем-то обеспокоен.
— Нелепый голоф, йа? Фмешная походка? Да что ефть он понимайт? Выфкочка, нуль без палка! Игорь, прекращайт это, Игорь перефтавайт то... Дети эти шлятьфя везде, шпыняйт-понукайт... Вфему ефть завет. Вот фтарый хозяин это был понимайт! Флуга не ефть раб...
Он обернулся. Клочок соломы медленно падал на землю.
Он снова занялся лошадью.
— Ха! Принофийт это, принофийт то... Никогда ни одна капля уважения, о найн...
Игорь прервался и снял с рукава соломинку.
— ... Этот мафтер...
Что-то скрипнуло, свистнул воздух, лошадь встала на дыбы в стойле, и Игорь рухнул на землю. Его голова словно бы очутилась в больших тисках.
— Если я сожму колени, — донесся до него бодрый женский голос, — вполне вероятно, твои мозги брызнут из носа. Но я уверена, что так не произойдет, потому что мы — друзья. Скажи «да».
— ... а.
— Думаю, это сойдет за утвердительный ответ.
Нянюшка Ягг поднялась на ноги и стряхнула с платья солому.
— Мне приходилось бывать и на более чистых сеновалах, — заметила она. — Вставай, герр Игорь. Но если ты вдруг надумаешь выкинуть что-нибудь слишком умное, сообщаю: у моей подруги в руках вилы, но она косая, как заяц, так что кто знает, в какую часть тела эти вилы угодят.
— У нее на руках ефть ребенок?
— Мы очень продвинутые женщины, — пояснила нянюшка. — Ориентируемся в современной политике, открыты всем переменам. И одна такая перемена сейчас наступит в этой конюшне. Твоя карета, Игорь, теперь принадлежит нам.
— Карета? — переспросила Маграт. — Мы куда-нибудь собираемся ехать?
— Ночь коварна. Мне не хочется держать девочку на улице, и я не знаю, где мы будем в безопасности. Быть может, к утру сможем добраться до равнин.
— Я никуда не уеду из Ланкра!
— Спасай дочку, — сказала нянюшка. — Спасай наше будущее. Кроме того...
Она склонилась к Маграт и что-то прошептала ей на ушко.
— Но мы ведь не можем быть уверены в этом, — возразила Маграт.
— Ты знаешь, как мыслит матушка, — пожала плечами нянюшка. — Первым делом она позаботилась бы о ребенке, — громко добавила она. — Герр Игорь, запрягай!
— Йа, фрау мафтер, — смиренно ответил Игорь.
— Мне показалось или ты только что пнул мое ведро?
— Найн, фрау мафтер, профто я чувфтвовайт фебя гут, когда приказывайт четливый, твердый, приказной голоф, — откликнулся Игорь, ковыляя за упряжью. — Никакой «пожалуйфта», никакой «бывайт любезным»! Игорь должен знайт, как фтояйт.
— Немного кривобоко? — уточнила Маграт.
— Фтарый хозяин драит меня каждый день! — с гордостью заявил Игорь.
— И тебе это нравилось?
— Конечно найн! Но так положеновайт. Он бывайт нафтоящий арифтократ. Я не дофтоин даже лизайт его фапоги...
Поделиться38Суббота, 10 апреля, 2010г. 16:41:34
- Администратор
- Зарегистрирован: Суббота, 15 августа, 2009г.
- Приглашений: 0
- Сообщений: 1979
- Уважение: +1
- Позитив: +1
- Провел на форуме:
3 дня 9 часов - Последний визит:
Суббота, 26 марта, 2016г. 17:14:35
— Но все равно лизал? — спросила нянюшка.
Игорь кивнул.
— Каждый морген. Придавайт приятный блефк.
— Хорошо, тогда помоги нам выбраться отсюда, и я позабочусь о том, чтобы всю оставшуюся жизнь тебя пороли надушенными шнурками, — посулила нянюшка.
— Большой данке, но я вфе равно хотейт уезжать отфюда, — сказал Игорь, затягивая сбрую на лошади. — Они мне вфе надоедайт! Они нехорошо пофтупайт! Позоряйт вефь наш вид!
Нянюшка вытерла лицо.
— Мне всегда нравились люди, которые высказывают свое мнение честно и напрямоту, — кивнула она. — И я всегда готова протянуть им полотенце помощи... Я сказала, полотенце? Руку, конечно руку.
— Неужели ты ему доверяешь? — спросила Маграт.
— Уж я-то в людях разбираюсь, — прошептала нянюшка. — Кроме того, на человека, у которого вся голова шита-перешита, всегда можно положиться.
— Валляй, валляй, валляй!
— Всех порвать!
— Верзуны!
Из-за дерева осторожно выглянула лисица.
По лесу, под проливным дождем, с безумной скоростью двигался человек, причем в лежачем положении. На нем был ночной колпак, кисточка которого волочилась по земле.
Когда лисица поняла, что происходит, было уже слишком поздно. Из-под мужчины выскочила крошечная синяя фигурка и приземлилась лисице прямо на нос, нанеся меткий удар между глаз.
— Видакс-фигакс? Рыло бац, лапыс дрыгс!
Нак-мак-Фигль спрыгнул на землю с лишившейся чувств лисицы, схватил ее за хвост и, победоносно размахивая другой рукой, помчался догонять остальных.
— Обхой! Обхой! Жракс-обожракс круглу нахт!
Они выдвинули кровать на середину комнаты. Агнесса и Овес сидели по обе стороны и слушали, как Ходжесааргх кормит своих птиц. Иногда раздавался звон кормушки, а иногда — приглушенный вопль, после чего сокольничий некоторое время извлекал из собственного носа клюв очередного питомца.
— Что-что? — переспросила Агнесса.
— Прошу прощения?
— Мне показалось, ты что-то шептал.
— Я читал... э-э... короткую молитву, — откликнулся Овес.
— А это поможет?
— Э... Мне помогает. Пророк Брута говорил, что Ом помогает тем, кто помогает друг другу.
— А он помогает?
— Честно говоря, на сей счет существует несколько мнений.
— И сколько именно?
— Около ста шестидесяти — со времен Раскола Двадцать Третьего Февраля, 10. 30 Утра. Тогда воссоединенные свободные хелониане (пупсторонний синод) откололись от воссоединенных свободных хелониан (краесторонний синод). Раскол был довольно серьезным.
— Что, даже кровь пролилась? — спросила Агнесса.
На самом деле это ее мало интересовало, зато отвлекало от мыслей о том, что за существо вот-вот очнется на этой кровати.
— Да нет, завязался кулачный бой, и на одного из дьяконов пролили чернила.
— Довольно серьезно, насколько я могу судить.
— Кое-кому выдрали бороды.
— Ничего себе. «Сект-маньяки», — сказала Пердита.
— Ты надо мной смеешься, — с серьезным видом промолвил Овес.
— Ну, это звучит несколько... тривиально. Вы всегда спорите?
— Пророк Брута завещал: «Да будет десять тысяч голосов», — пояснил священнослужитель. — Иногда мне кажется, что он имел в виду, мол, лучше спорить между собой, чем казнить неверующих огнем и мечом. Все так сложно. — Он вздохнул. — К Ому ведут сотни путей. К сожалению, мне иногда кажется, что на большинстве из них кто-то разложил грабли. Вампир был прав. Мы утратили свой огонь...
— Но вы жгли на нем людей!
— Знаю... знаю...
Краем глаза Агнесса заметила движение. Пар поднимался от одеяла, которым они укрыли матушку Ветровоск. Глаза матушки вдруг открылись и стали бешено вращаться. Ее губы зашевелились.
— Ну, матушка, как ты себя чувствуешь? — бодро осведомился всемогучий Овес.
— Ее укусил вампир! Что за дурацкие вопросы ты задаешь? — прошипела Агнесса.
У матушки задергалась рука. Она открыла рот, ее связанное тело выгнулось дугой, потом снова обмякло.
Агнесса прикоснулась ко лбу матушки и резко отдернула руку.
— Она вся горит! Ходжесааргх! Принеси воды.
— Уже иду, госпожа!
— О нет... — прошептал Овес и показал на веревки.
Они развязывались сами, крадучись скользили друг по другу, будто змеи. Матушка то ли свалилась, то ли скатилась с кровати и упала на четвереньки. Агнесса бросилась, чтобы поднять ее, но заработала удар локтем, от которого отлетела к стене.
Старая ведьма открыла дверь и выползла под дождь. Когда первые капли упали на нее, она остановилась, тяжело дыша. Агнесса готова была поклясться, что некоторые из дождевых капелек зашипели.
У матушки расползлись в стороны руки, она рухнула в лужу, но тут же попыталась встать.
Сине-зеленый свет струился в открытую дверь конюшни. Агнесса заглянула туда и увидела Ходжесааргха. Он смотрел на банку из-под варенья, где горел белый свет, окруженный бледно-голубым ореолом, который пульсировал, распространяясь далеко за пределы банки.
— Что это?
— Это мое перо феникса, госпожа! Оно выжигает воздух!
На улице Овсу удалось поднять матушку на ноги и даже заставить опереться на его плечо.
— Она что-то произнесла, — сообщил он. — Я не разобрал, что именно.
— Она могла стать вампиром!
— Вот, снова, снова! Ты слышала?
Агнесса подошла ближе, и вдруг безвольная рука матушки схватила ее за плечо. Даже сквозь промокшее платье она ощутила жар, а сквозь шум дождя до нее донеслось некое слово.
— Железо? — переспросил Овес. — Она сказала «железо»?
— Замковая кузница совсем рядом, — вспомнила Агнесса. — Давай отведем ее туда.
В кузнице было темно и холодно, огонь в ней разводили только тогда, когда нужно было выполнить какую-нибудь работу. Они буквально внесли матушку в кузницу, но там матушка выскользнула из их объятий и на четвереньки опустилась на каменные плиты.
— Кажется, железом не борются с вампирами? — спросила Агнесса. — Никогда не слышала, чтобы люди использовали железо...
Матушка издала какой-то звук, нечто среднее между фырканьем и рычанием. Оставляя за собой грязный след, она поползла к наковальне.
Наковальня представляла собой длинный кусок железа, вполне подходящий для неумелого избиения металла, которое иногда требовалось для того, чтобы жизнь в замке продолжалась. Стоя на коленях, матушка обняла наковальню обеими руками и прислонилась к ней лбом.
— Матушка, что мы можем... — начала было Агнесса.
— Возвращайся к остальным, — прохрипела матушка Ветровоск. — Нужны три ведьмы... И если у вас ничего не получится... вам придется встретиться лицом к лицу с величайшим ужасом вашей жизни...
— С каким ужасом, матушка?
— Со мной. Уходи. Немедленно.
Агнесса попятилась. На черном железе рядом с пальцами матушки возникли рыжие частички ржавчины.
— Я пошла! А ты присматривай за ней!
— Но что, если...
Поделиться39Суббота, 10 апреля, 2010г. 16:41:50
- Администратор
- Зарегистрирован: Суббота, 15 августа, 2009г.
- Приглашений: 0
- Сообщений: 1979
- Уважение: +1
- Позитив: +1
- Провел на форуме:
3 дня 9 часов - Последний визит:
Суббота, 26 марта, 2016г. 17:14:35
Матушка откинула голову назад и зажмурилась.
— Убирайся! — заорала она. Агнесса побелела.
— Ты слышал, что она сказала! — бросила Агнесса и выбежала под дождь.
Голова матушки снова опустилась на железо. На металле рядом с ее пальцами заплясали рыжие искорки.
— Господин священнослужитель, — произнесла она хриплым шепотом, — где-то здесь есть топор. Принеси его!
Овес в отчаянии окинул взглядом кузницу. Здесь действительно был топор, небольшой с двойным лезвием. Он лежал рядом с точилом.
— Э... Я нашел его, — неуверенно произнес он.
Голова матушки дернулась назад. Она заскрипела зубами, но все-таки сумела выдавить:
— Наточи его!
Овес бросил взгляд на точило и взволнованно облизнул губы.
— Я сказала, наточи его. Немедленно!
Он закатал рукава, взял в руки топор и поставил ногу на педаль точила.
Колесо закрутилось, из-под лезвия посыпались искры.
— Потом найди палку и... заостри ее, а еще найди... молоток.
Найти молоток было совсем просто. Рядом с точилом стояла полка с инструментами. Покопавшись в горе мусора у стены, Овес извлек оттуда обломок жерди.
— Мадам, что я могу сделать?..
— Скоро... здесь появится... нечто, — задыхаясь, произнесла матушка. — Сделай так... чтобы... Ты сам все понимаешь...
— Но... ты хочешь сказать, я должен тебя обезглавить?..
— Я не говорю, а приказываю тебе, святоша! Во что ты на самом деле... веришь? Что есть вера? На самом деле? Распевание всяких песенок? Рано или поздно... все заканчивается... кровью...
Голова матушки упала на наковальню.
Овес снова посмотрел на ее руки. Метал вокруг них был черным, но рядом с пальцами уже начинал светиться, и на нем по-прежнему шипела ржавчина. Он осторожно коснулся наковальни, отдернул руку и сунул палец в рот.
— Госпожа Ветровоск неважно себя чувствует? — спросил вошедший в кузницу Ходжесааргх.
— Думаю, я вынужден с тобой согласиться, — сказал Овес.
— Надо же. Хочешь чая?
— Что?
— Ночь скверная. Коли нам предстоит провести ее на ногах, я поставлю чайник.
— Неужели ты не понимаешь? Она может выйти отсюда кровожадным вампиром!
— О. — Сокольничий опустил взгляд на неподвижную фигуру и дымящуюся наковальню. — Что ж, в таком случае... Лучше встретить ее с чашкой доброго чайку в животе, чем на голодный желудок.
— Ты вообще понимаешь, что здесь происходит?
Ходжесааргх медленно обвел взглядом кузницу.
— Нет, — сказал он.
— Тогда...
— В мои обязанности не входит понимание подобных ситуаций, — пояснил сокольничий. — Я этому не обучен. Вероятно, нужно очень много знать, чтобы понять такое. Это твоя работа. И ее работа. А вот тебе, к примеру, известно, что происходит, когда обученная птица убивает добычу и возвращается на запястье?
— Нет...
— Вот именно. Значит, все в порядке. Так как насчет чашки чая?
Овес сдался.
— Да, пожалуйста. Буду признателен.
Ходжесааргх поспешно удалился. Священнослужитель сел. Он не был уверен в том, что понял бы происходящее, даже если бы ему была известна истина. Старая женщина испытывала страшные муки от боли и жара, а теперь... нагревалось железо, словно жар и боль уходили туда. Кто способен на такое? Ну, прежде всего пророки, это наверняка. А все потому, что Ом наделил их силой. Однако эта женщина, судя по всему, никогда ни во что не верила.
Она совсем не шевелилась.
О ней отзывались как о великой волшебнице, но сегодня в зале он видел обычную, усталую, измученную старую женщину. Он встречал таких людей в приюте для бедняков в Аби-Дьяле, неподвижных и ушедших в себя, потому что боль была настолько сильной, что им оставалось только молиться, а потом... не оставалось даже этого. Сейчас матушка была похожа на тех людей.
Она была абсолютно неподвижной. Такую неподвижность Овес наблюдал лишь в тех случаях, когда движение переставало быть насущным.
Вверх по склону доступной всем ветрам горы и вниз по узкой лесистой долине неслись Нак-мак-Фигли, которые отрицали скрытность и осторожность вообще и в принципе. Впрочем, вскоре скорость несколько упала, потому что некоторые откололись от отряда, чтобы подраться между собой или поохотиться экспромтом. Кроме того, рядом с ланкрским королем теперь летели, подпрыгивая над вереском, лисица, оглушенный олень, дикий кабан и ласка, которую заподозрили в том, что она как-то странно посмотрела на одного из Нак-мак-Фиглей.
Сквозь пелену, еще застилающую разум, Веренс разглядел, что они направляются к насыпи, возвышающейся на краю давно заброшенного и заросшего поля, на гребне которой росли древние колючие деревья.
Когда голова короля чуть ли не воткнулась в большую кроличью нору, пикси резко затормозили.
— Херавлеззет!
— Т'сувай, сувай!
Веренса пару раз стукнули головой о мокрую землю. Бесполезно.
— Ушарежь, норасуй!
— Верзуны!
Один из человечков покачал головой.
— Низзя, дакс? Та каргакс на кишки таскакс, на подвязакс пуск-пуск!
Почти все Нак-мак-Фигли на мгновение замолчали, что было весьма странно и необычно. А потом один из них сказал:
— Не-е... Стока кишокс мы не мае.
— А щё она давай нама укипала-бурлила. Мы поклякс. Ведьма обман низзя.
— Агга, тады навали, навали!..
Веренса бросили на землю. Он услышал, как пикси принялись рыть землю, на него посыпалась земля. Потом Веренса снова подняли и внесли в расширенную нору, задевая его носом о корни деревьев. За спиной кто-то торопливо зарывал туннель.
И снова остался лишь холм, в котором, скорее всего, жили кролики и на котором росли колючие деревья. Между стволами деревьев, невидимый в бурной ночи, струился дымок.
Поделиться40Суббота, 10 апреля, 2010г. 16:42:13
- Администратор
- Зарегистрирован: Суббота, 15 августа, 2009г.
- Приглашений: 0
- Сообщений: 1979
- Уважение: +1
- Позитив: +1
- Провел на форуме:
3 дня 9 часов - Последний визит:
Суббота, 26 марта, 2016г. 17:14:35
Агнесса прислонилась к залитой дождем стене замка и попыталась перевести дух. Матушка не просто приказала ей убираться. Приказ ударил прямо в голову, будто ведро со льдом. Его прочувствовала даже Пердита. О сопротивлении не могло быть и речи.
Но куда могла подеваться нянюшка? Агнесса вдруг почувствовала непреодолимое желание оказаться рядом с ней. Нянюшка Ягг излучала некое постоянное поле, которое убеждало, что все будет хорошо. Но если им удалось выбраться из замка, они могли быть где угодно...
Она услышала, как из арки, которая вела к конюшне, выехал какой-то экипаж. Из-за поднятой дождем водяной пыли грохочущая по булыжникам двора карета выглядела туманным силуэтом. Фигура, сидевшая рядом с кучером и закрывавшая мешком голову от дождя и ветра, вполне могла принадлежать нянюшке. Впрочем, это не имело значения. Чтобы Агнесса гналась за каретой, шлепая по лужам и размахивая руками? Такого никогда не было и не будет!
Очень быстро карета спустилась с холма и исчезла из вида. Агнесса побрела обратно к арке. Они ведь хотели сбежать? Что ж, им это удалось. Украсть у вампиров карету — это было вполне в духе нянюшки Ягг...
Кто-то сзади схватил ее за руки. Инстинктивно она попыталась нанести удар локтями, но с таким же успехом можно было пытаться пробить скалу.
— Ба, да это же Агнесса Нитт, — холодно произнес Влад. — Решила совершить приятную прогулку под легким дождиком?
— Они улизнули от тебя! — резко бросила она.
— Ты так думаешь? В любой момент мой отец мог бы сбросить карету в пропасть, если б захотел, — ответил вампир. — Но он этого не хочет. Мы предпочитаем смотреть противнику в лицо.
— Чтобы затем впиться ему в горло, — добавила Агнесса.
— Ха, отчасти. Но на самом деле отец просто пытается поступать разумно. Стало быть, Агнесса, ты не хочешь стать одной из нас?
— Стать кем? Существом, которое живет тем, что лишает жизни других существ?
— Ну, это уже в прошлом, — сказал Влад и, дернув Агнессу за собой, куда-то зашагал. — Теперь все иначе. Мы стараемся лишать жизни тех, кто действительно заслуживает смерти.
— И этим вы себя оправдываете? — хмыкнула Агнесса. — О да, уж кому можно довериться, так это вампиру. Идеальный судья.
— Согласен. Моя сестра иногда бывает чересчур... строгой.
— Я видела людей, которых вы привезли с собой! Они практически превратились в скот!
— А, их... Прислугу. И что? Их жизнь практически ничем не отличается от той, которую они вели раньше. На самом деле она даже лучше. Их хорошо кормят, дают кров...
— ... Доят.
— А это плохо?
Агнесса в очередной раз попробовала вырваться. С этой стороны замка стена отсутствовала. В ней просто не было надобности. Ланкрский провал защищал лучше любой стены, и Влад тащил ее прямо к краю пропасти!
— Как ты можешь говорить такие глупости!. — воскликнула она.
— Глупости? Насколько мне известно, Агнесса, ты за свою жизнь успела попутешествовать, — промолвил Влад, как будто даже не замечая ее сопротивления. — То есть тебе должно быть известно, что за жалкое существование влачат многие люди. Какой-нибудь мелкий королек, князек или кто там еще может одним своим приказом отправить их на войну либо выбросить на улицу, если они не способны больше работать.
«Но они могут убежать», — подсказала Пердита.
— Но они могут убежать!
— Правда? Пешком? С семьей? Без денег? Они даже не пытаются. Человек — такое животное, он ко всему привыкает...
— Это самые неприятные, циничные... «И очень верные», — шепнула Пердита.
— ... И очень вер... Нет!
Влад удивленно вскинул брови.
— Знаешь, Агнесса, у тебя очень странный ум. И разумеется, ты под определение... скота никак не подпадаешь. Впрочем, как и всякая другая ведьма. Ведь вы, ведьмы, твердо знаете, чего хотите. — Он широко улыбнулся, но его улыбка была слишком зубастой, чтобы ее можно было назвать приятной. — Жаль только, я этого не знаю. Ну, идем, идем...
Сопротивляться было бесполезно. Он просто поволок бы ее по земле.
— Вы, ведьмы, произвели на моего отца очень сильное впечатление, — бросил он через плечо. — Он говорит, что вас всех нужно превратить в вампиров. Мол, вы и так наполовину вампиры. Но я хотел бы, чтобы ты сама осознала, насколько это прекрасно — быть вампиром.
— И насколько это прекрасно — постоянно жаждать крови?
— Но сейчас ты постоянно жаждешь шоколада и не видишь в этом ничего постыдного, правда?
— Хам!
— В крови очень низкое содержание углеводов. Твое тело привыкнет. Ты быстро скинешь лишний вес...
— Это омерзительно!
— Научишься полностью контролировать себя...
— И слышать не желаю!
— Ты даже не представляешь, что у меня есть для тебя! Это нечто большое, прямо-таки гигантское...
— По-моему, юноша, вы себе льстите!
— Ха! Великолепно! — воскликнул Влад и прыгнул в Ланкрский провал, увлекая Агнессу за собой.
Матушка Ветровоск открыла глаза. По крайней мере попыталась это сделать, и, скорее всего, ей это удалось. Он чувствовала, как двигались веки.
Перед ней простиралась темнота — бархатисто-черная, беззвездная дыра в пространстве. А за спиной был свет. Она стояла спиной к свету, чувствовала его, видела на своих руках. Он струился мимо, очерчивал темноту, которая была густой, глубокой тенью ее самой... Тенью на черном песке. Матушка переступила с ноги на ногу, и этот песок громко захрустел под ее башмаками.
Это испытание. Вся жизнь — сплошное испытание. И сплошное соревнование, в котором ты участвуешь каждый день. Постоянно следишь за собой, оцениваешь со стороны. Делаешь тот или иной выбор. Но тебе никогда не говорят, какой выбор правильный, а какой — нет. О да, некоторые священнослужители утверждают, будто бы все оценки тебе выставят после, но какой в этом смысл?
Жаль, разум не способен работать быстрее. Она не могла мыслить отчетливо. Голова как будто была наполнена туманом.
Это... место — какое-то ненастоящее. Нет, так думать неправильно. Оно просто необычное. Возможно, оно куда более настоящее, чем Ланкр. Тень матушки растягивалась, ждала...
Она бросила взгляд на стоявшую рядом высокую фигуру.
— ВЕЧЕР ДОБРЫЙ.
— А... опять ты.
— ЕЩЕ ОДИН ВЫБОР, ЕСМЕРАЛЬДА ВЕТРОВОСК.
— Между светом и тьмой? Все, знаешь ли, не так просто. Даже для тебя.
Смерть вздохнул.
— ДАЖЕ ДЛЯ МЕНЯ...
Который свет и которая тьма? Она была не готова к подобному развитию событий. Все было как-то не так. Она ожидала другой схватки. Чей свет? Чей это разум?
Глупый вопрос. Она — это всегда она, и никто больше.
Всегда знай это, всегда помни об этом...
Стало быть... свет за спиной, а впереди — тьма.
Ведьмы стоят между светом и тьмой... Еще одна ее любимая присказка.
— Я умираю?
— ДА.
— Я умру?
— ДА.
Матушка задумалась.
— Гм, кажется, я догадываюсь... С твоей точки зрения, все мы умираем и все мы умрем. Верно?
— ВЕРНО.
— Не больно-то ты мне помог, честно говоря.
— ИЗВИНИ. Я ДУМАЛ, ТЕБЕ НУЖНА ПРАВДА. ИЛИ ТЫ ОЖИДАЛА, ЧТО ТЕБЯ ВСТРЕТЯТ ЦВЕТАМИ И МОРОЖЕНЫМ?
— Ха...
Матушка знавала людей, которые почти умерли, но вернулись — благодаря точному удару кулаком по правильному месту или шлепку по спине, выталкивающему вредный кусок пищи, который попал не в то горло. Иногда эти люди рассказывали о том, что видели свет...
Именно туда она должна сейчас направиться. Но... что такое этот свет? Вход или выход?
Смерть щелкнул пальцами.
На песке перед ними возникла картинка, и матушка вдруг увидела себя, стоящую на коленях перед наковальней. Надо отдать должное, сцена получилась весьма драматичная. Матушке всегда была присуща некоторая театральность, хотя она никогда и никому в этом не признавалась. Но эта боль, передаваемая железу... Какой накал страстей! Правда, эффект был слегка подпорчен стоящим на другом конце наковальни чайником.
Смерть наклонился, зачерпнул горсть песка и выпрямился. Струйки песка бежали сквозь его пальцы.
— ДЕЛАЙ СВОЙ ВЫБОР, — сказал он. — Я ЗНАЮ, ТЫ УМЕЕШЬ ВЫБИРАТЬ.
— Может, дашь какой-нибудь совет? — спросила матушка.
— СДЕЛАЙ ПРАВИЛЬНЫЙ ВЫБОР.
Матушка повернулась лицом к ослепительному сиянию и закрыла глаза.
И сделала шаг назад.
Свет превратился в крошечную далекую точку и исчез.
Ее, как зыбучий песок, поглотила тьма, из которой не было выхода, там не было даже направления. Матушка двигалась, но не чувствовала, что двигается.
И не было звуков, кроме шороха песка в голове.
Как вдруг... голоса из ее тени!
— ... Из-за тебя умирали те, кто мог бы еще жить...
Слова хлестали ее. Оставляли кровоточащие рубцы на сознании.
— Зато оставались жить те, кто мог умереть, — возразила она.
Тьма тянула ее за рукава.
— ... Ты убивала...
— Нет. Я показывала путь.
— ... Ха! Это только слова...
— Слова очень важны, — прошептала матушка в ночь.
— ... Ты присвоила себе право судить...
— Я взяла на себя такую обязанность. И покорно выполняю ее.
— ... Мне ведома каждая твоя нечестивая мысль...
— Знаю.
— ... О таких мыслишках ты даже не рассказываешь никому, не смеешь...
— Знаю.
— ... Ведомы все твои маленькие тайны...
— Знаю.
— ... О том, как часто тебе хотелось обнять тьму...
— Да.
— ... Чтобы получить от нее силу...
— Да.
— ... Пади же в объятия тьмы...
— Нет.
— ... Подчинись мне...
— Нет.
— ... Лилит Ветровоск подчинилась. Алисон Ветровоск подчинилась...
— Этого никто так и не доказал!
— ... Подчинись...
— Нет. Я знаю тебя. Я всегда тебя знала. Граф просто выпустил тебя, чтобы причинить мне страдания, но я всегда знала, что ты здесь. Я боролась с тобой каждый день своей жизни, и сегодня тебе не видать победы надо мной.
Она открыла глаза и вгляделась в темноту.
— Теперь я знаю, кто ты, Эсмеральда Ветровоск, — сказала матушка. — И я тебя больше не боюсь.
