Шесть Благожелательных Ветров придумал довольно неплохой план. Эти ужасные старики заблудились в Запретном Городе. На вид они, может, и выносливые – вроде дикого бансая, что цветет на продуваемом всеми ветрами обрыве, – до все равно очень старые, да и оружия у них вроде нет...
В общем, он повел их прямиком к спортзалу.
Когда же вся группка оказались внутри, Шесть Благожелательных Ветров оглушительно завопил, призывая на помощь. Старики повели себя крайне странно: похоже, они и не думали спасаться бегством.
– Ну что, теперь-то можно его пришить? – деловито осведомился Маздам.
Пара десятков крайне мускулистых мужчин перестали лупить по досками и кирпичам и подозрительно уставились на незваных гостей.
– Есть идеи? – обратился Коэн к Профессору Спасли.
– О боги. У них такой суровый вид!
– Значит, никакого цивилизованного выхода из этого положения ты не знаешь?
– Нет. Предоставляю решать тебе.
– Ха! Ха! Как я ждал этого! – Калеб решительно двинулся вперед. – О мое большое тиковое бревно! Сколько славных часов провели мы вместе!
– Это ниндзи, – не без гордости в голосе объяснил Шесть Благожелательных Ветров, указывая на двоих мужчин, которые не торопясь подошли к двери и плотно ее прикрыли. – Лучшие Воины в мире! Сдавайтесь немедленно!
– Очень интересно, – Коэн склонил голову набок. – Эй, вы, в черных пижамах... Только что выбрались из постели? Ну, кто из вас самый крутой?
Один из ниндзей вонзил в Коэна яростный взгляд и многозначительно врезал кулаком по ближайшей стене. Кулак оставил глубокую выбоину.
После чего ниндзя мотнул головой в сторону сборщика налогов.
– Что это за старые болваны? Ты где их откопал?
– По-моему, это варвары, которые вторглись в наш город, – ответил тот.
– Но как ты... Как он догадался?! – воскликнул Малыш Вилли. Мы носим штаны, от которых все чешется, едим вилками и все остальное...
Главный ниндзя осклабился.
– Евнухи-герои? – сказал он насмешливо. – Эти старики?
– Ты кого называешь евнухами? – нахмурился Коэн.
– А что, если я покажу ему мой любимый фокус? Мы с тиковым бревном долго его отрабатывали, – вызвался Калеб, артистично перепрыгивая с ноги на ногу.
Ниндзя перевел взгляд на приличных размеров чурбан.
– Ну-ка, старик, попробуй, – предложил он.
– Легко, – с готовностью отозвался Калеб. Он поднял чурбан на вытянутой руке. Затем поднял вторую руку, чуть поморщившись, когда какой-то сустав в плече громко хрустнул.
– Ты следишь? Видишь эту руку? Видишь? – спросил Калеб.
– Вижу, вижу, – ниндзя с трудом удерживался от смеха.
– Отлично, – кивнул Калеб и точно рассчитанным пинком врезал нинзде прямо в пах, после чего добавил по голове чурбаном. – И поделом. Надо было следить за моей ногой.
На том бы история и закончилась – если бы все ограничилось только одним ниндзей. Но тут загрохотали цепы для молочения риса, а воздух наполнился пронзительным свистом выскальзывающих из ножен длинных изогнутых мечей.
Воины Орды сгрудились в плотную кучку. Хэмиш откинул свой драный плед, выставив на всеобщее обозрение вооружение Орды. Хотя, следует заметить, по сравнению со сверкающими игрушками ниндзей коллекция зазубренных лезвий Орды смотрелась несколько невзрачно.
– Эй, Проф, почему бы тебе не отвести господина Налоговика в уголок, от греха подальше? – обратился Коэн к Профессору Спасли.
– Это безумие! – забился Шесть Благожелательных Ветров. – Они лучшие воины в мире, а вы всего лишь кучка стариков! Сдавайтесь немедленно, и я попытаюсь договориться, чтобы вас наказали не слишком жестоко!
– Спокойно, спокойно, – – ответил Профессор Спасли. – Никто не пострадает. По крайней мере, в метафорическом смысле.
Чингиз Коэн сделал несколько взмахов мечом.
– Ну что ж, ребята, – сказал он. – Сейчас поглядим, как вы умеете ниндзиться.
Шесть Благожелательных Ветров в ужасе смотрел, как Орда выстраивается в боевой порядок.
– Это будет настоящая бойня! – воскликнул он.
Боюсь, ты прав, – ответил Профессор Спасли.
Порывшись в карманах, он выудил пачку мятной жвачки.
– Кто эти старые безумцы? Что они делают!
– В общем и целом они профессиональные герои-варвары, объяснил Профессор Спасли. – Спасают принцесс, грабят храмы, сражаются с чудовищами, исследуют древние, наводящие ужас развалины... и прочее в том же духе.
– Но ведь из них песок сыплется! Зачем им все это?
Спасли пожал плечами.
– Это все, что они умеют делать.
С противоположной стороны зала, выписывая сальто-мортале, испуская пронзительные крики и крутя обеими руками мечи, стремительно приближался один из ниндзей. Коэн спокойно ждал с выражением на лице, очень похожим на то, которое бывает у отбивающего в бейсболе.
– Кстати, ты знаком с таким термином, «эволюция»? – спросил Профессор Спасли.
Двое сошлись. Фигуры превратились в размытые пятна.
– Или с понятием «выживание сильнейшего»? – продолжал Профессор Спасли.
Пронзительные крики продолжали звучать. но теперь чувствовалось, что обстоятельства, побуждающие ниндзю вопить, стали гораздо более насущными.
– Я даже не заметил, как он взмахнул мечом! – прошептал Шесть Благожелательных Ветров.
– Ага. Этого многие не замечают, – кивнул Профессор Спасли.
– Но... это же настоящие старики!
– Верно, – бывший преподаватель несколько повысил голос, перекрикивая вопли, – разумеется, так оно и есть. Они очень старые герои-варвары.
Сборщик налогов не верил своим глазам.
– Мяты? – предложил Профессор Спасли, когда мимо прогрохотало инвалидное кресло Хэ-миша. Тот преследовал человека со сломанным мечом и настойчивым желанием остаться в живых. – Незаменимая вещь при общении с Ордой.
Профессор Спасли сунул под нос Шести Благожелательным Ветрам бумажный пакетик. Аромат, подобно ударной волне, чуть ли не свалил его с ног.
– Но... не слишком ли ядрено? После этого, наверное, никаких запахов не ощущаешь.
– Вот именно, – довольно согласился Профессор Спасли.
Сборщик налогов, широко раскрыв глаза, взирал на битву ниндзей и стариков-варваров. Сражение проходило быстро и яростно, но почему-то таковым оно было только для одной стороны. Орда же сражалась так, как и следует сражаться старикам, – медленно, экономя движения. Вся активность приходилась на долю ниндзей, но, как бы красиво ни летела метательная звездочка, каким бы молниеносным ни был выпад, цель без каких-либо видимых усилий со своей стороны почему-то всегда ускользала.
– Раз уж выдалась минутка поболтать, – продолжил Профессор Спасли, когда некий предмет с большим количеством лезвий врезался в стену прямо над головой сборщика налогов, – я все хотел спросить: что это за большой холм, тот, сразу за городом? Весьма примечательная деталь пейзажа.
– А? – явно думая о чем-то другом, переспросил Шесть Благожелательных Ветров.
– Я о большом холме.
– Разговаривать о каких-то там холмах? Сейчас?
– География – мое маленькое хобби.
Чье-то ухо угодило прямо в ухо Шести Благожелательным Ветрам.
– Э-э. Да, конечно... Мы называем его Большим холмом... Эй, ты только посмотри, как он... ну...
– У этого холма удивительно аккуратный вид. Это естественное образование?
– Что? Э-э? О... Не знаю, говорят, он появился несколько тысяч лет назад. Во время ужасной бури. Когда умер первый император. Его...его же сейчас убьют! Убьют! Его!.. Как он это сделал?
Неожиданно Шесть Благожелательных Ветров вспомнил, как еще ребенком играл в бакару-сан со своим дедушкой. Старик всегда выигрывал, как бы тщательно Шесть Благожелательных Ветров ни продумывал свою стратегию, в итоге дедушка с самым невинным видом ставил фишку на то самое, решающее поле – и в тот самый момент, когда он, Шесть Ветров, уже готов был воплотить свой гениальный план. Его предок играл в бакару-сан всю свою жизнь. Так же и с этим сражением.
– О небо, – только и смог промолвить Шесть Благожелательных Ветров.
– Это верно, – подтвердил Профессор Спасли. – У них колоссальный опыт выживания. Всю свою жизнь они учились не умирать.
– Но... почему вы здесь? Зачем вы пришли сюда?
– Мы собираемся совершить ограбление, – объяснил Профессор Спасли.
Шесть Благожелательных Ветров глубокомысленно кивнул. Богатство Запретного Города вошло в легенды. Наверное, эти легенды дошли даже до призраков-кровопийц.
– Что же вы ищете? Говорящую Вазу императора Св'нь Всуня? – полюбопытствовал он.
– Нет.
– Нефритовую Голову Сун-Цуй-Вчай?
– Нет. Боюсь, твои мысли движутся совершенно не в том направлении.
– Секрет изготовления шелка?
– Упаси боги. Это же все знают шелк добывают из брюшков шелкопрядов. Нет. Нечто гораздо более драгоценное.
Шесть Благожелательных Ветров пребывал под большим впечатлением, хотя и старался не показывать этого. На ногах устояли только семеро ниндзей, и сейчас Коэн фехтовал с одним из них, одновременно другой рукой скручивая мокрутку.
Профессор Спасли видел, как в глазах толстяка-сборщика налогов медленно проступает оно.
С ним произошло то же самое.
Коэн врывался в жизнь людей, как бродячий астероид в Солнечную систему. И вас непреодолимо тянуло к нему просто потому, что вы знали: второй такой встречи не будет.
Взять, примеру, его самого, Профессора Спасли. Он мирно охотился за ископаемыми (дело происходило во время школьных каникул), когда наткнулся на лагерь данных конкретных ископаемых, просыпаемых Ордой. Кстати, повели они себя довольно дружелюбно потому что у него не было ни оружия, ни денег. А в Орду его приняли потому, что он знал вещи, им неведомые. Да, так оно все и случилось.
Решение он принял на месте, не раздумывая. Наверное, в тот день что-то такое витало в воздухе. Внезапно перед ним развернулась вся его прошлая жизнь. Он посмотрел на нее... и не обнаружил ни одного яркого, запоминающегося дня. И вдруг до него дошло: либо он вступает в Орду либо возвращается в школу, где его в недалеким уже будущем ждут вялое рукопожатие, жидкие аплодисменты и жалкая пенсия.
Но основная причина, разумеется, заключалась в Коэне. Наверное, именно это люди называют харизмой. Козлова харизма перебивала даже исходящий от него стойкий запах козла, только что обожравшегося переперченной спаржи. Коэн и вел себя как настоящий козел. Людям он хамил. Разговаривая с чужеземцами, использовал некоторые определения, которые Профессор Спасли считал совершенно оскорбительными. Он дог безнаказанно выкрикивать такое, за что любому другому человеку сразу и задаром перерезали бы глотку с помощью самого разнообразного этнического оружия, – а ему все это сходило с рук. Отчасти потому, что чувствовалось: на самом деле в словах его никакой злобы. Нет, но главным образом потому, что он был, как бы это сказать... короче, Коэн представлял собой ходячую природную стихию.
Коэнова харизма работала на всех без исключения. С троллями (разумеется, в те минуты, когда не дрался с ними) Коэн ладил гораздо лучше, чем те люди, которые искренне считают, что тролли имеют равные со всеми права. Даже воины Орды, все до единого жадные до поножовщины и падкие до кровопролития личности, подпадали под волшебное действие Коэновой харизмы.
Немного пожив бок о бок с героями-варварами, Профессор Спасли увидел также и то, как бесцельна их жизнь. И однажды ночью он завел разговор о колоссальных возможностях, скрывающихся в ариентированной стране по имени Агатовая империя...
В общем, в глазах Шести Благожелательных Петров загорелся знакомый свет.
– Слушай, а у вас бухгалтер есть? – вдруг Спросил он.
– Вообще-то, нет.
– А все Награбленное вы проводите как прибыль или как увеличение основного капитала?
– Как-то даже не задумывался об этом. Орда не платит налогов.
– Что? Никому?
– Никому. Самое забавное, деньги у них словно сквозь пальцы утекают. Исчезают бесследно, тратятся на вино, женщин и веселую жизнь. Наверное, именно таким образом все герои плавят налоги.
Раздалось громкое «поп» – это Шесть Благожелательных Ветров ловко откупорил пузырек с чернилами. Он задумчиво пососал кисточку.
– Скорее, .что относится к статье расходов тоном специалиста возразил он. Это ведь неотъемлемая часть их работы. Сюда же, разумеется, следует включить расходы на амортизацию оружейного оборудования, спецодежду... Они имеют право по крайней мере на одну новую бедренную повязку в год...
– Думаю, им уже как столетие не выдавали набедренных повязок.
– Ну и, само собой, пенсия.
– А вот об этом лучше не надо. Для них слово «пенсия» грязное ругательство. Однако в каком-то смысле именно из-за этого они сейчас здесь. Это будет их последнее приключение.
– Когда они украдут ту самую вещь, которую ты не хочешь назвать?
– Именно. Но мы будем очень рады, если ты присоединишься к нам. Ты мог бы стать... лущить горох... отрезок узловатой нити... э... бухгалтером-варваром. Ты когда-нибудь совершал убийство?
– Непосредственно – нет. Но я всегда считал, что можно нанести серьезный удар, если правильно выбрать момент для доставки Последнего Предупреждения.
Профессор Спасли просиял.
– О да! воскликнул он. – Цивилизация! На ногах оставались лишь двое ниндзей – и то недолго, в одного из них с разгону врезалось инвалидное кресло Хэмиша Стукнутого. Профессор Спасли похлопал сборщика налогов по плечу.
– Прошу прощения, сказал он.- – На этой стадии мне придется вмешаться.
Он осторожно приблизился к уцелевшему ниндзе. Тот дико озирался: в шею ему уперлись шесть мечей. Все выглядело так, как будто ниндзя участвует в каком-то довольно энергичном народном танце.
Терри Пратчетт Интересные времена
Сообщений 21 страница 30 из 43
Поделиться21Суббота, 10 апреля, 2010г. 17:47:19
Поделиться22Суббота, 10 апреля, 2010г. 17:47:49
– Доброе утро, поприветствовал его Профессор Спасли. Хотелось бы привлечь твое внимание к тому факту, что Чингиз, несмотря на внешность, человек выдающейся честности. Пустую браваду ему понять довольно трудно. Поэтому осмелюсь порекомендовать воздерживаться от Фраз типа: «Я скорее погибну, чем предам своего Императора» или «Ну, давай, покажи самое худшее, на что ты способен» – если только в самом деле ты не имеешь это в виду. Если же ты намереваешься попросить о снисхождении, простого взмаха рукой будет достаточно. И очень советую не пытаться кивать.
Молодой человек покосился на Коэна. Тот ответил ободряющей улыбкой.
Затем ниндзя слабо взмахнул рукой.
Мечи отодвинулись. Маздам ударил ниндзю дубинкой по голове.
– Только не надо шуметь, я его не убил, – проворчал он.
– Оу! – Это Малыш Вилли, экспериментируя с цепью для молочения риса, угодил себе по уху. – И как они ухитряются драться такой дрянью?
– Чиво?
– Но у этих украшеньиц ко Дню Всех Пустых вид очень серьезный, – заметил Винсент, подбирая метательную звездочку. – Аргх! – Он пососал палец. – Чужеземные придумки.
– Однако, когда тот паренек прыгал задом наперед через зал, а в каждой руке у него вертелось по топору, это было нехило!
– Ага.
– А ты его мечом.
– Зато он усвоил один очень важный уро>
– Там, куда он отправился, этот урок ему уже не пригодится.
– Чиво?
Шесть Благожелательных Ветров не знал, что делать: то ли смеяться, то ли хлопнуться в обморок.
– Но... но... Я видел раньше, как сражаются эти стражники! – воскликнул он. Они непобедимы!
– Нас об этом не предупредили.
– А вы с такой легкостью с ними расправились!
– Угу.
– Подумать только, вы ведь просто евнухи!
Послышался зловещий скрежет. Шесть Благожелательных Ветров закрыл глаза. Он ощутил, как холодный металл прикоснулся к его шее по крайней мере в пяти местах.
– Опять это слово, – произнес голос Коэна-варвара.
– Но... вы... вы одеты... как... евнухи, – пробормотал Шесть Благожелательных Ветров, стараясь не сглатывать.
Профессор Спасли попятился, нервно хихикая.
– Видите ли, – очень быстро заговорил он, – вы слишком старые, чтобы вас можно было принять за стражников, и на счетоводов вы не похожи, поэтому я подумал, что разумнее всего, э-э, превратить вас в...
– В евнухов? – проревел Маздам. Ты хочешь сказать, что все это время люди смотрели на меня и думали: «А, вот еще один "приве-е-т-красавчик"»?!
Как и многие мужчины, у которых тестостерон лезет из ушей, воины Орды никогда не славились пониманием сложных областей людской сексуальности. Однако, преподаватель до мозга костей, Профессор Спасли даже под лезвием меча не мог Удержаться, чтобы не поправить:
– Ну, насчет тебя они так точно не думали. Ты скорее относишься к активной стороне, – объяснил он. – Кроме того, евнухи не все такие, – поспешно добавил он. Во всяком случае, не обязательно такие. И быть евнухом здесь, в Запретном Городе, – большая честь. Многие из них занимают высокие должности в...
– Ну что ж, Проф, начинай готовиться к высокой должности, – ухмыльнулся Маздам.
Однако Коэн быстрым движением выбил меч у него из руки.
– Спокойно! Я тоже не в восторге, – сказал он, – но это ведь только маскировка. Мы-то тебя знаем. Разве может быть евнухом человек, однажды откусивший медведю голову?
– Верно, но... это... как бы... Я к тому, что, когда мы проходили мимо тех молодых дамочек, они все как одна хихикали...
– Ничего, ты отыщешь их немного позже. Вот они похохочут, – ответил Коэн. – Но тебе следовало предупредить нас, Проф.
– Простите.
– Чиво? Чивоонгрит?
– Он говорит, что ты ЕВНУХ! проревел Малыш Вилли в ухо Хэмишу.
– Ага! – счастливым голосом согласился Хэ-миш.
– Что?!
– Это я! Как дам ему в нюх, он так и полетел!
– Да я не о том...
– Чиво?
– Ладно, забудь! Для тебя это уже не важно, Хэмиш.
Профессор Спасли окинул взглядом разгромленный зал.
– Интересно, который сейчас час? – произнес он.
– Ах, – словно ручеек, зажурчал Шесть Благожелательных Ветров, счастливый представившейся возможности просветить окружающих, – у нас имеются поразительные приборы! Их приводят в действие бесы, и приборы эти сообщают время даже тогда, когда солнце уже совсем село за..
– Это называется часы, – кивнул Профессор Спасли. – У нас в Анк-Морпорке таких приборов навалом. Только бесы быстро испаряются, так что у нас они приводятся в движение... – Он сделал паузу. – Любопытно. В вашем языке нет такого слова. Э-э... Как бы выразиться... Это такое железо, которому придана определенная форма и которое выполняет работу... Зубастые колеса...
Вид у сборщика налогов стал совсем испуганный.
– Колеса с зубами?
– Как вы называете штуковины, которые перемалывают кукурузу?
– Крестьяне.
– Да, но с помощью чего они перемалывают кукурузу?
– Я-то откуда знаю? Это надо знать только крестьянам.
– Ну да, конечно, – печально вздохнул Профессор Спасли.
– До рассвета еще далеко, – вставил Маздам. – Может, пойдем и перережем им глотки, Пока они нежатся в своих постельках?
– Нет, нет, нет! – воскликнул Профессор Спасли. – Сколько раз можно повторять, мы Должны сделать это прилично.
– Я могу показать вам, где находится сокровищница, – с готовностью подсказал Шесть Благожелательных Ветров.
– Давать обезьяне ключ от банановой плантации не лучшая идея, – сказал Профессор Спасли. – Может, придумаешь что-нибудь получше, чтобы занять их на пару часиков?
А тем временем внизу, в подвалах Запретного Города, человек рассуждал о правительстве. И рассуждал довольно громко.
– Нельзя сражаться за дело! Дело нельзя пощупать!
– Значит, мы сражаемся за крестьян, – ответила Бабочка.
Она даже попятилась. Гнев вырывался из Ринсвинда, как пар из трубы.
– Неужели? А ты когда-нибудь встречалась хотя бы с одним крестьянином?
Ну... я видела их.
– Прекрасно! И чего же ты хочешь добиться?
– Лучшей жизни для народа, – холодно заявила Бабочка.
– Ты думаешь, что, если затеять заваруху и повесить парочку-троечку негодяев, жизнь сразу изменится к лучшему? Знаешь ли, я сам из Анк-Морпорка, и у нас было побольше мятежей и гражданских войн, чем у вас... тепловатых утиных ног... ну как это... в общем, неважно. И что думаешь, правительство хоть чуточку изменилось? Правительство не затем, чтобы меняться, а затем, чтобы править!
Ответные улыбки выразили вежливое и нервозное непонимание.
– Вот послушайте, – сказал Ринсвинд, вытирая пот со лба. – Все эти люди на полях, которые пасут волов... Если вы устроите революцию, их жизнь станет лучше, я правильно понял?
– Разумеется, – кивнула Бабочка. – Они перестанут быть объектами жестоких прихотей Запретного Города.
– О-о, здорово, – откликнулся Ринсвинд. – Значит, они вроде как станут сами себе хозяева, будут сами управлять, верно?
– Именно, подтвердила Цветок Лотоса.
– Через Народный Комитет, – уточнила Бабочка.
Ринсвинд прижал обе руки ко лбу.
– Слушайте, что я сейчас скажу, – сказал он. – Не знаю, откуда это взялось, но меня вдруг осенило предвидение!
Столь знаменательное событие произвело неизгладимое впечатление на членов ячейки.
– Внезапно меня посетило предвидение, продолжал Ринсвинд, что в Народном Комитете будет не так уж много воловьих пастухов. Практически... я слышу что-то вроде... голоса, который говорит, что большинство членов Народного Комитета поправьте меня, если я ошибаюсь, Стоят сейчас передо мной! Я прав?
– Сначала, разумеется, так все и будет, – ответила Бабочка. Крестьяне ведь не умеют читать и писать.
– Полагаю, они не умеют даже правильно возделывать землю. мрачно кивнул Ринсвинд. – Куда им! Всего-то они занимаются этим каких-то жалких три или четыре тысячи лет!
– Мы, безусловно, считаем, что многое можно улучшить, – согласилась Бабочка. – И мы сможем это сделать, если будем действовать сплоченно.
– Бьюсь об заклад, крестьяне расплачутся от счастья, когда вы наконец покажете им, что надо делать с землей.
Ринсвинд хмуро уставился в пол. Вообще-то, работа воловьих пастухов ему нравилась. Сколько увлекательных занятий на свете: можно пасти волов, можно жить на необитаемом острове... Подумать только – пасешь себе вола, под ногами твоими безопасная хлябь, ты часами можешь смотреть в небо, разглядывать облака и гадать о том, когда твой вол намерен в следующий раз обогатить суглинок. Но всегда найдутся люди, желающие улучшить твою жизнь...
«Как вы можете быть такими хорошими и в то же время такими тупыми?! – хотелось воскликнуть ему. – Самое лучшее, что вы можете сделать для крестьян, это оставить их в покое. Пусть занимаются тем, чем занимались. Когда люди, умеющие читать и писать, начинают бороться за права тех людей, которые этого не умеют, все кончается тем же идиотизмом, только немного в другой форме. А если уж вам так хочется кому-нибудь помочь, постройте большую библиотеку или что-нибудь вроде и оставьте двери открытыми.
Но это Гункунг. Разве можно так думать в Гункунге? Здесь люди впитали с молоком матери: делать надо только то, что прикажут. Орда это сразу поняла.
Орудие империи куда эффективнее плеток, которыми стегают рабов. Это повиновение. Плеть для души. Люди повинуются тому, кто отдает приказы. Ну а свобода для них это когда приказы начинает отдавать кто-то другой, не тот, кто отдавал их прежде.
Вас всех убьют.
Я трус. Но даже я знаю о драках больше, чем вы все, вместе взятые. Мне доводилось выбираться из таких заварух, какие вам и не снились».
– Ладно, пошли отсюда, – сказал Ринсвинд.
Он осторожно выдернул меч из спины очередного стражника и со второй попытки даже умудрился правильно ухватиться за рукоять. Однако, взвесив клинок в руке, Ринсвинд решительно тряхнул головой и отбросил оружие в сторону.
Воины революции явно обрадовались этому.
– Я вовсе не собираюсь вести вас в бой, – уточнил Ринсвинд. Я всего лишь покажу вам дорогу. Точнее, выход, понятно?
Бывшие пленники взирали на него с видом людей, которым только что устроили приличную головомойку. Никто не произносил ни слова. Наконец Двацветок прошептал:
– Он частенько так говорит. А потом совершает какой-нибудь героический поступок.
Ринсвинд фыркнул.
На верхней площадке их ждал еще один убитый стражник. Похоже, по темнице прошлась какая-то особо опасная для стражников эпидемия.
А еще их ждала связка мечей. Она была прислонена к стене и снабжена привязанным к ней свитком.
– Всего лишь две минуты, как нас ведет Великий Волшебник, и уже такая удача! – воскликнула Цветок Лотоса.
– Не прикасайтесь к мечам, – предупредил Ринсвинд.
– Но что, если нам встретятся еще стражники? Разве мы не должны сражаться с ними до последней капли крови? – возразила Бабочка.
– Нет, – откликнулся Ринсвинд. – Вы должны драпать куда глаза глядят.
– Ну конечно! – просиял Двацветок. – Беги, чтобы вернуться. Известная анк-морпоркская поговорка.
Лично Ринсвинд всегда считал, что бегут именно для того, чтобы убежать, но спорить он не стал.
– Давайте подробно рассмотрим наше положение, – предложил Ринсвинд. – Мы таинственным образом освободились из темницы, потом наткнулись на ничейную гору оружия, а вся стража словно специально выведена из строя. Меня что-то смущает, Е«ткак не пойму что.
Поделиться23Суббота, 10 апреля, 2010г. 17:48:05
– Тут даже карта есть! – воскликнула Ба бочка.
Ее глаза сияли. Она выставила свиток на все общее обозрение.
– На карте показано, как выйти? – спросил Ринсвинд.
– Нет! Здесь покои императора! Смотрите, они даже помечены! Две Огненные Травы рассказывал, что существуют карты Запретного Города! Наверное, он сейчас во дворце! Мы должны убить императора!
– Чем дальше, тем больше нам везет! подхватил Двацветок. Но знаешь, может, нам сначала с ним поговорить?..
– Вы что, не слышите меня? Мы не будем встречаться с императором! – прошипел Ринсвинд. Вам не приходит в голову, что стражники не сами себя поубивали? И что камеры просто так не открываются? И вы хоть раз в жизни находили ничейные мечи? Не говоря уже о картах с надписью «Эй, ребята, вам сюда»! Кстати, в порядке напоминания: вы собираетесь вступить в переговоры с человеком, крыша которого улетела далеко за Край.
– Но мы обязаны воспользоваться этой возможностью! горячо возразила Бабочка. Там будет полно стражников!
– Ну что ж, Великий Волшебник, значит, тебе придется вспомнить, как ты умеешь хотеть.
– Думаешь, я могу вот так щелкнуть пальцами, и все стражники попадают замертво? Ха!
– Но эти-то стражники попадали... – сообщила Цветок Лотоса.
Она как раз находилась у выхода из темниц и выглядывала наружу. Она и раньше относилась к Ринсвинду с благоговением. Теперь же, судя по всему, испытывала настоящий ужас перед безграничными возможностями Великого Волшебника.
– Это совпадение!
– Давайте будем серьезны, сказала Бабочка. – Во дворце есть кто-то сочувствующий нам.
– Возможно, этот человек ежеминутно рискует жизнью! Ведь известно, что некоторые евнухи на нашей стороне.
– Полагаю, это потому, что им нечего терять.
– Ты можешь предложить что-нибудь получше, Великий Волшебник?
– Да. Вернуться обратно в камеры.
– Что?
– Все это дурно пахнет. Ты что, действительно готова убить императора? То есть по-настоящему!
Бабочка засомневалась.
– Ну, мы часто разговаривали об этом. Две Огненные Травы говорил, что, убив император?., мы тем самым зажжем факел свободы...
– Ага. А гореть будешь ты. Пока не поздно, давайте вернемся в камеры. Это сейчас самое безопасное место. Я вас запру и... разведаю обстановку.
– Какое смелое предложение, – восхитился Двацветок. – И такое типичное для этого чело века, – добавил он с гордостью.
Бабочка наградила Ринсвинда взглядом, от которого волшебник уже привык приходить в ужас.
– Хорошая идея, – сказала она. – А я буду тебя сопровождать.
– О, но ведь это будет... очень опасно, – поторопился закончить Ринсвинд.
– Разве может со мной случиться что-нибудь плохое, ведь меня будет защищать сам Великий Волшебник? – парировала Бабочка.
– Верно. Как это верно, – подхватил Двацветок- – Со мной же ничего плохого не случилось.
– Кроме того, – продолжила его дочь, – у меня есть карта. Ты же можешь заблудиться и случайно покинуть Запретный Город.
Ринсвинд сдался. Ему вдруг пришло в голову, что бывшая жена Двацветка была, наверное, замечательно умной женщиной.
– Ну что ж, отлично, – произнес он. – Но ты не должна мешать мне. И ты будешь делать все, как я скажу, понятно?
– Веди, о Великий Волшебник! – поклонилась Бабочка.
– Так я и знал! – воскликнул Маздам. – Яд!
– Нет, нет. Это не едят. Это втирают в тело, – объяснил Профессор Спасли. – Смотри. А потом ты становишься чистым, как это называется у Нас, у цивилизованных людей.
Большинство воинов Орды стояли по пояс в теплой воде, целомудренно обхватив себя руками. Хэмиш наотрез отказался покинуть свое кресло, так что из воды торчала только его голова.
– Щипет! – пожаловался Коэн. – От меня кожа отваливается.
– Это не кожа, покачал головой Профессор Спасли. – Неужели никто из вас никогда не видел ванны?
– Как же, я видел, – отозвался Малыш Вилли.- – в ней-то я и прикончил Безумного Епископа Псевдополиса. Там еще плавали такие... – он нахмурился, – пузыри и прочее. И пятнадцать голых служанок.
– Чиво?
– Точно. Пятнадцать. Вижу как сейчас.
– Служанки – это здорово, – заметил Калеб.
– А у нас тут, кроме как о мыло, и не потрешься ни обо что.
– Императору во время ритуального омовения прислуживают двадцать две банщицы,--вмешался Шесть Благожелательных Ветров. -Если хотите, я могу пойти поговорить с гаремными евнухами, чтобы их разбудили. Пожалуй, это можно будет провести как «развлечения
Сборщик налогов горел желанием приступить к своей новой работе. Он подсчитал, что, хотя воины Орды как индивидуумы заработали за свою карьеру буквально горы золота, как герои-варвары они почти все это растратили на различные виды деятельности (внутренне он отнес их к категории «связи с общественностью»), обязательные при их профессии, так что теперь имели право на значительную компенсацию.
Тот факт, что ордынцы не были зарегистрированы ни в одной структуре по сбору налогов , к делу никак не относился. Важен сам принцип. Ну и, разумеется, процент.
– Никаких девушек, я настаиваю на этом, сказал Профессор Спасли. – Вы принимаете ванну для того, чтобы стать чистыми. На женщин будет масса времени позже.
– Назначу свидание, когда все это закончится... – немного робко пробормотал Калеб, с тоской вспоминая одну из тех немногих женщин, с которыми он когда-либо в своей жизни разговаривал. – Она сказала, у нее собственная ферма. Из меня выйдет неплохой петушок.
– Бьюсь об заклад, Проф сейчас заявит, что «петушок» бранное слово, – ухмыльнулся Малыш Вилли. – Правильнее называть «самец курицы».
– Ха, ха, ха!
– Чиво?
Пока Орда экспериментировала с маслом для принятия ванн (поначалу пытаясь применить его внутренне), Шесть Благожелательных Ветров бочком придвинулся к бывшему преподавателю.
– Знаешь, а я вдруг сообразил, что вы собираетесь украсть, – сказал он.
– В самом деле? – вежливо ответил Профессор Спасли.
Он наблюдал за Калебом, который, вроде бы осознав, что столько лет вел неправильный образ Жизни, теперь яростно наверстывал упущенное и пытался постричь ногти мечом.
– Легендарный Алмазный Гроб Щз-Ю! – выдал Шесть Благожелательных Ветров.
– Опять не угадал.
– О.
– Так, господа, все выходим, – громко объявил Профессор Спасли. – Думаю, вы вполне Усвоили основные правила коммерции, общественных сношений...
– ...Ур, ур, ур... Прошу прощения...
– ...А также принципы налогообложения, – продолжал Профессор Спасли.
– В самом деле? И что же это за принципы? – спросил Коэн.
– Это когда отбираешь у торговца почти все его деньги, – Шесть Благожелательных Ветров подал Коэну полотенце.
– И все? Да я уже столько лет этим занимаюсь...
– Нет, ты отбирал все, – поправил Профессор Спасли. – И в этом ошибался. Ты убивал слишком многих, а тех, кого не убивал, оставлял слишком бедными.
– А по мне, так это правильно, – пробурчал Маздам, раскапывая серные карьеры своего уха. – Бедные торговцы богатые мы.
– Нет, нет, нет! Нет, нет, нет?
– Да! Это нецивилизованно]
– Тут все, как с овцами, объяснил Шесть Благожелательных Ветров. – С них же не сдирают шкуру в один прием, а стригут каждый год.
Лица ордынцев озадаченно вытянулись.
– Их жизненная политика – режь-хватай-беги, – отозвался Профессор Спасли с некоторой ноткой безнадежности в голосе. Неудачное сравнение.
– Это чудесный Поющий Меч Бона, да? – прошептал Шесть Благожелательных Ветров. – Я догадался! Вы именно его собираетесь украсть.
– Нет. Фактически глагол «красть» тут не совсем подходит. Ну что ж, господа... Быть может, вы еще не вполне цивилизованные, но, по крайней мере, вы теперь чистые, прилично одетые, а для многих цивилизация именно в этом и заключается. Думаю, теперь настало время... действовать.
Орда приосанилась. Действовать они умели.
– Вперед! В тронный зал! – бросил клич Чингиз Коэн.
Шесть Благожелательных Ветров не сразу сумел сделать соответствующие выводы, но наконец он все-таки сложил два и два.
– Император! – воскликнул он и в ужасе, смешанном со злым восторгом, поднес руку к губам. – Вы собираетесь выкрасть самого императора!
Коэн одарил его алмазной улыбкой.
В коридоре, ведущем в личные покои императора, обнаружились еще два мертвых стражника.
– Слушай, а как так получилось, что вас всех взяли живьем? – прошептал Ринсвинд. – Уместных стражников большущие острые мечи. А никто из вас не погиб.
– Наверное, нас собирались пытать, – ответила Бабочка. Во время нашей битвы пострадали с десяток стражников.
– О-о? И от чего же они пострадали? Вы обклеили их листовками? Или пели революционные песни, пока не свели их с ума? Слушай, кому-то вы нужны живыми.
В темноте половицы пели, отзываясь на каждый шаг хором скрипов и стонов – точь-в-точь как полы в Университете. Однако в прекрасном сияющем дворце это казалось чем-то странным и неожиданным.
– Такие полы называют соловьиными, – объяснила Бабочка. – Плотники помещают под гвозди маленькие железные хомутики, чтобы никто не мог прокрасться незамеченным.
Ринсвинд посмотрел на пол, на валяющиеся там и сям трупы. Ни один из стражников не успел даже обнажить меч. Он перенес вес тела на левую ногу. Пол завизжал. Затем на правую. Пол стонал.
– Тут что-то не так, прошептал он. – По такому полу к человеку никак не подкрадешься Значит, стражников убил кто-то им знакомый. Пошли отсюда...
– Мы идем дальше, – твердо сказала Бабочка.
– Это ловушка. Кто-то использует вас для своих грязных делишек.
Она пожала плечами.
– У большой нефритовой статуи поворачиваем налево, – указала она.
Было четыре чага утра. До рассвета оставался час. Кабинеты высокопоставленных придворных охраняли стражники, которых, впрочем, было не слишком много. В конце концов, здание располага лось в самом сердце Запретного Города, обнесенного высокими стенами. Ничто не предвещало опасности.
Чтобы всю ночь охранять пустые комнаты, требуется иметь ум особого склада. Одна Большая Река имел как раз такого рода ум, который тихонько вращался себе по орбите в блаженной пустоте черепа.
В справедливости его имени никто никогда не сомневался – стражник был примерно такого же размера и передвигался с той же скоростью, что и река Гунг. В детстве его прочили в борцы цумо, но он не прошел по умственному развитию, поскольку не сумел съесть стол.
Понятия скуки для него не существовало. На такие вещи у него просто не хватало воображения. Однако ему все же хватало ума пользоваться никогда не меняющимся выражением железной ярости, которое намертво застыло на забрале его шлема. Прикрывшись таким забралом, можно было спокойненько дремать – ну а спать стоя совсем нетрудно, надо только приноровиться.
Вот и сейчас Одна Большая Река преспокойно спал. Лишь иногда доносился тихий скрип – словно по полу кралась очень осторожная мышь.
Вдруг забрало поднялось, и чей-то голос требовательно вопросил:
– Ты скорее умрешь, чем предашь императора, – да или нет?
– Хорошенько подумай, прежде чем ответить, – предупредил второй голос.
Одна Большая Река сморгнул и перевел взгляд вниз. Привидение в скрипучем инвалидном кресле держало очень большой меч, острие которого упиралось точнехонько туда, где между верхней и нижней частями доспехов оставалась небольшая щелочка.
Поделиться24Суббота, 10 апреля, 2010г. 17:48:23
– Должен добавить, – сказал третий голос, последние двадцать девять человек, которые дали неверный ответ, уже... сушеная резаная рыба .. прошу прощения, мертвы.
– И кстати, мы вовсе не евнухи, – уточнил четвертый голос.
Думая, Одна Большая Река шевелил губами мыслительный процесс давался ему с большим трудом.
– Я бы предпочел остаться в живых, – наконец изрек он.
Человек с алмазными зубами дружески хлопнул его по плечу.
– Молодец, – похвалил он. – Вступай в Орду Такой парень, как ты, всегда пригодится. Таран из тебя выйдет хоть куда.
– Кто вы такие? – спросил Одна Большая Река.
– Это – Чингиз Коэн,- – представил Профессор Спасли. Совершил много великих деянии. Победитель драконов. Опустошитель городов. Однажды даже купил мне яблоко.
Никто не засмеялся. Еще в самом начале своей карьеры героя-варвара Профессор Спасли обнаружил, что Орда абсолютно не понимает сарказма, даже не знает, что это такое. Наверное, в общении с героями-варварами люди, как правило, избегают отпускать саркастические замечания.
Одну Большую Реку воспитали в строгом повиновении приказам. На протяжении всей своей ясизни он только и делал, что слушался да повиновался. Поэтому он беспрекословно последовал за человеком с алмазными зубами. С Коэном-варваром было очень трудно спорить.
– Но все-таки есть десятки тысяч человек, которые действительно скорее умрут, чем предадут императора, – прошептал Шесть Благожелательных Ветров, пока они гуськом шли по коридору.
– Очень надеюсь на это.
– И некоторые из них охраняют Запретный Город. Пока что мы благополучно избегали встречи с ними, но от этого они никуда не девались. В конце концов мы непременно на них наткнемся.
– Отлично! – обрадовался Коэн.
– Плохо, – покачал головой Профессор Спасли. – Конечно, встреча с этими ниндзями была неплохой разминкой...
– Разминкой... пробормотал Шесть Благожелательных Ветров.
– ...Но большая драка нам не нужна. Город будет весь залит кровью, вовек не отмоешь.
Коэн подошел к ближайшей, расписанной роскошными павлинами стене и вытащил нож.
– Бумага, – сказал он. – Бумага, черт ее дери. Бумажные стены. – Он просунул голову вовнутрь. Раздался пронзительный визг. – Упс, прошу прощения. Проверка стенобезопасности. – Он высунул голову, довольно ухмыляясь.
– Но через стены ходить нельзя! – воскликнул Шесть Благожелательных Ветров.
– Почему ?
– Потому что... потому что они... потому что они стены. Что будет, если все начнут ходить сквозь стены? Для чего тогда двери?
– Для других людей, ответил Коэн. – В какой стороне тронный зал?
– Чиво?
– Этой называется латеральное мышление, объяснил Профессор Спасли, когда все ордынцы устремились за Конном. В определенном виде латерального мышления Чингиз весьма преуел.
– А что такое «латеральное»?
– Э-э. По моему, есть еще такая мышца.
– Думать мышцами... Ага. Понятно, – кивнул Шесть Благожелательных Ветров.
Ринсвинд протиснулся в узкое пространство между стеной и статуей довольно жизнерадостной псины со свисающим из пасти языком.
– Ну, что будем делать? – подала голос Бабочка.
– Какова численность Красной Армии?
– Мы насчитываем много тысяч, – в голосе Бабочки звучал явный вызов.
– В одном Гункунге?
– О нет. В каждом городе существует своя ячейка.
– Ты это точно знаешь? Я к тому, ты с какими-нибудь другими ячейками встречалась?
– Это было бы опасно. Только Две Огненные Травы знает, как с ними связаться...
– С ума сойти. Хочешь узнать, что я обо всем этом думаю? Я думаю, что кто-то здесь очень хочет устроить революцию. А вы ведете себя так уважительно, так вежливо, что ему приходится из кожи вон лезть, чтобы ее организовать! Мятежники – очень удобная штука. Руки у тебя развязаны – делай что хочешь...
– Это не может быть правдой...
– А эти ваши собратья в других городах, они что, тоже совершают великие революционные дела?
– Сообщения об их деятельности приходят постоянно!
– И передает их наш общий друг Две Огненные Травы?
Бабочка нахмурилась.
– Да...
– Ну что, начинаешь понимать? – ухмыльнулся Ринсвинд. – Старые добрые мозговые клетки наконец-то зашевелились? Хорошо. Я тебя наконец убедил или как?
– Я... не знаю.
– Все, идем обратно.
– Нет. Теперь я должна выяснить, правду ли ты говоришь.
– Умереть, но выяснить? Если бы ты только Знала, как вы меня злите. Вот, смотри...
Ринсвинд прошагал в конец коридора, к широкой двери, охраняемой парой нефритовых драконов.
Он распахнул двери.
Открывшаяся комната была с низким потолком, но просторная. В центре, под балдахином, располагалась кровать. Очертания лежащей фигуры были трудноопределимы, однако была в ней какая-то неподвижность, наводящая на мысль о сне, от которого спящий вряд ли пробудится.
– Видишь? -спросил он. – Его... уже... убили...
Двенадцать солдат в изумлении уставились на Ринсвинда.
Он услышал, как за спиной у него пронзительно заскрипел пол. Вслед за тем что-то влажно зашумело, а потом захлопало, как будто кто-то выбивал о камни мокрую кожу.
Ринсвинд посмотрел на ближайшего солдата. Тот сжимал в руке меч.
Капля крови скользнула по лезвию и после эффектной драматической паузы упала на пол. Ринсвинд приподнял шляпу.
– Прошу прощения, – радостно сказал он. Это случайно не аудитория ЗБ?
И пустился наутек.
Полы под ногами пронзительно завизжали, а за спиной его кто-то беспрерывно выкрикивал одну из кличек Ринсвинда, которая звучала «Не Дайте Ему Уйти!».
«Дайте, молил про себя Ринсвинд, – о, пожалуйста, дайте мне уйти».
На очередном повороте он поскользнулся, буксовал, пролетая сквозь бумажную дверь и приземлился в декоративный пруд. Однако в Рисвинде. когда он летел на полной скорости, пробуждались свойства кота даже, можно сказать, мессианские свойства. Вода лишь слегка касалась его пяток, он, словно мячик, отскочил от поверхности пруда и помчался дальше.
Еще одна стена взорвалась. Он очутился в коридоре не исключено, что в том же, из которого бежал.
Он услышал, как сзади кто-то тяжело приземлился на ценную мебель.
Ринсвинд опять рванулся вперед.
Откуда – вот ключевое слово. Всегда убегаешь откуда-то. Ну а насчет куда обычно это само собой устраивается.
Ринсвинд скатился по длинному пролету из низких каменных ступенек, внизу вскочил на ноги и наугад припустил по очередному коридору.
Его ноги уже разработали план действий. Начинаем с огромных, безумных скачков – так мы уходим от непосредственной опасности, после чего переходим на ровный широкий шаг – чтобы как можно больше увеличить расстояние между нами и возможной угрозой Ничего сложного.
Есть одна история о бегуне, который после сра-йсения пробежал сорок миль, чтобы известить Жителей родного города о победе. Традиционно этого человека считают лучшим бегуном всех времен и народов. Однако, если бы он нес весть о надвигающемся сражении, в этом виде многоборья Ринсвинд легко побил бы его.
И все же... кто-то нагонял Ринсвинда.
Нож проткнул бумажную стену тронного зала и вырезал дыру, достаточно большую, чтобы мог проехать человек в инвалидном кресле.
Орда брюзжала.
– А вот Брюс-Гун никогда не опускался до того, чтобы входить в город всякими водными проводами.
– Заткнись.
– Он в жизни не унизился бы до черного хода, великий Брюс-Гун.
– Заткнись.
– Когда Брюс-Гун атаковал Аль Хали, он несся прямо на главные ворота и сопровождала его тысяча пронзительно кричащих всадников на низкорослых лошадках.
– Это верно, но последний раз, когда я видел Брюса-Гуна, его голова торчала на пике.
– Не стану спорить. Зато над главными воротами. Я к тому, что в город он все-таки попал.
– Ну да, его голова попала.
– О боги...
Профессор Спасли довольно улыбнулся. Зал, в который они вступили, был достаточно величествен, чтобы заставить Орду умолкнуть, пусть даже ненадолго. Размеры – это само собой. Но то была не единственная характерная черта данного тронного зала. Одно Солнечное Зеркало, когда объединял воедино племена, страны и маленькие островные народы, поставил перед собой задачу построить такой тронный зал, вид которого ясно говорил бы всяким вождям и послам – это самое большое помещение из всех, в которых ты когда-либо бывал или будешь, оно роскошнее всего того, что ты можешь себе представить, и подобных залов у нас пруд пруди.
Он хотел, чтобы тронный зал производил впечатление. Простые варвары, очутившись здесь, должны были падать ниц и молить о принятии их в Агатовую империю. Пусть тут стоят огромные статуи, сказал Одно Солнечное Зеркало. Пусть висят гигантские драпировки. Пусть голова кружится от столбов и роскошной резьбы. Пусть великолепие заставит умолкнуть входящего. Пусть это великолепие говорит ему: «Вот цивилизация, ты можешь либо присоединиться к ней, либо умереть. А теперь или падай на колени, или тебя укоротят каким-нибудь другим способом».
Орда соблаговолила ознакомиться с убранством зала.
Первым молчание нарушил Маздам.
– Неплохо, но в подметки не годится дому нашего предводителя в Скунде. Только гляньте, здесь даже очага посреди нет.
– Довольно безвкусно, как мне кажется. Аляповато.
– Чиво?
– Типичный чужеземный тронный зал.
– А я бы выкинул отсюда большую часть барахла. Построил бы свежую солому на пол, повесил на стены пару щитов стало бы гораздо уютнее.
– Чиво?
– И сколько столов сюда можно вместить! Прикиньте, какая пирушка получилась бы.
Коэн пересек огромное пространство, отделяющее Орду от трона, над которым нависал гигантский, богато украшенный балдахин.
– Смотрите-ка, у него над стулом зонтик.
– Небось, крыша течет. С черепицей всегда так. Хорошее тростниковое покрытие гарантирует вам сорок лет полной сухости.
Трон был сделан из лакированного дерева, но украшен большим количеством драгоценных камней. Коэн, не долго думая, уселся на него.
– Ну? – спросил он. – У нас получилось, а, Проф?
– Получилось. Теперь осталось только уцелеть, – ответил бывший учитель.
– Прошу прощения, – вставил Шесть Благожелательных Ветров. – Я не совсем понял: получилось – что?
– Значит, ты так и не догадался, что мы собирались украсть? – усмехнулся Профессор Спасли.
– Нет...
– Империю.
Несколько секунд выражение лица сборщика налогов не менялось, но затем губы Шести Благожелательных Ветров раздвинула улыбка ужаса.
– Пожалуй, прежде чем продолжить, требуется позавтракать, – сказал Профессор Спасли. Нельзя ли кого-нибудь позвать?
Застывшая улыбка все еще не сошла с лица сборщика налогов.
– Но... но... таким способом нельзя захватить империю! – выговорил наконец он. – Для этого нужна армия, как у вельмож! А просто так войти... Это против правил! И... и... тут тысячи стражников!
– Да, но все они остались снаружи, – возразил Профессор Спасли.
– И охраняют нас, – объяснил Коэн.
– Нет, они охраняют настоящего императора!
– Меня, стало быть, – ответил Коэн.
– Правда, что ли? – подал голос Маздам. – Й кто же умер, оставив тебе императорский престол?
– А никто и не должен был умирать, – пояснил Профессор Спасли. – В нашем случае это называется узурпацией.
Поделиться25Суббота, 10 апреля, 2010г. 17:48:44
– Точно, – подхватил Коэн. – Просто говоришь, «Эй ты, Гунга Дин, протри уши и слушай, что тебе говорят: бери ноги в руки и уматывай на какой-нибудь остров с глаз подальше, не то...»
– Чингиз, – мягко прервал его Профессор Спасли, – не мог бы ты воздержаться от разговоров в такой оскорбительной манере? Это нецивилизованно. Тут все-таки присутствует представитель Агатовой империи.
Коэн пожал плечами.
– Вам все равно придется разбираться со стражей и... и... прочим, – сказал Шесть Благожелательных Ветров.
– А может, нет, – ответил Коэн. – Объясни ему, Проф.
– Ты когда-нибудь видел, э-э, предыдущего Императора? начал Профессор Спасли.
– Разумеется, нет. Его мало кто видел, ведь... Слова замерли у него на устах.
– В том-то и все дело, – кивнул Профессор Спасли. Ты очень быстро схватываешь. Как, впрочем, и полагается лорду Главному Сборщику Налогов.
– Но у вас ничего не получится, потому что.. Шесть Благожелательных Ветров опять умолк
До него дошел смысл последней фразы Профессора Спасли.
– Лорд Главный Сборщик? Я? Черная шляпа и рубиново-красная пуговица?
– Да.
– А сверху еще перо, если хочешь, – щедро добавил Коэн.
Сборщик налогов погрузился в размышления.
– Значит... если есть, скажем, простой районный администратор, который очень жестоко обращается с персоналом, в особенности со своим заместителем, который трудится не покладая рук день и ночь, и этот администратор за свою жестокость заслуживает хорошей взбучки...
– Поскольку ты лорд Главный Сборщик Налогов, этот вопрос полностью в твоей компетенции.
Ухмылка Шести Благожелательных Ветров грозила залезть на затылок.
– А по поводу нового порядка налогообложения... – начал он. – Я лично всегда считал, что себестоимость воздуха куда выше той цены, которую за него платят...
– Мы выслушаем твои идеи с чрезвычайным интересом, – перебил его Профессор Спасли Потом. А пока, пожалуйста, распорядись насчет завтрака.
– Да, и позови сюда всех тех, кто считает, будто бы видел императора, добавил Коэн.
Преследователь нагонял.
Забуксовав, Ринсвинд повернул за угол и нос к носу столкнулся с перегородившими проход тремя стражниками. Эти стражники были очень даже живы и вдобавок вооружены мечами.
Кто-то пушечным ядром врезался ему в спину, свалил его на землю и проскакал мимо.
Ринсвинд закрыл глаза.
Послышались пара глухих ударов, стон, а затем очень странный железный шум.
Это был шлем, он волчком крутился на полу.
Ринсвинда рывком вздернули на ноги.
– Ты что, весь день здесь собрался валяться? – рявкнула Бабочка. Бежим дальше. Они следуют за нами по пятам!
Ринсвинд бросил взгляд на распростершихся стражников и вприпрыжку побежал за девушкой.
– Сколько их всего? на бегу спросил он.
– Пока семеро. Но двое теперь хромают, а у одного возникли проблемы с дыханием. Быстрее!
– Но ты... Как ты их?..
– Ты всегда вот так понапрасну расходуешь Дыхание?
– Честно говоря, до сих пор не встречал никого, кто мог бы бежать так же быстро, как я!
Они повернули за угол и едва не врезались в еще одного стражника.
Бабочка даже не остановилась. Она сделала Плавный, женственный шаг вперед, вихрем повернулась и ударила человека ногой в ухо с такой силой, что тот закрутился вокруг собственной оси и приземлился на голову.
Бабочка сделала паузу, восстанавливая дыхание, и поправила растрепавшиеся волосы.
– Надо разделиться, – сказала она.
– О нет! – воскликнул Ринсвинд. – В смысле, я же обязан тебя защищать!
– Я иду обратно, к остальным. А ты отвлеки стражников, уведи их куда-нибудь...
– И вы все так умеете?
– Разумеется, – раздраженно ответила Бабочка. – Я же говорила тебе, что мы сражались со стражниками. Ладно, речь не об этом... Если мы разделимся, один из нас точно уцелеет. Подлые убийцы! Они рассчитывали, что вся вина падет на нас!
– А я предупреждал. Однако, по-моему, вы сами добивались его смерти?
– Да, но мы ведь мятежники. А они – дворцовая стража.
– Э-э...
– Впрочем, не будем тратить драгоценное время. Встретимся на Небесах.
Она стрелой унеслась прочь.
– Э...
Ринсвинд огляделся. На мгновение воцарилась тишина.
В конце коридора показались стражники, но передвигались они крайне осторожно, как и подобает людям, которые только что повстречались с Бабочкой.
– Туда!
– Это она?
– Нет, это он!
– Держи его!
Ринсвинд опять набрал скорость, свернул за угол и вдруг обнаружил, что находится в тупике, который, учитывая приближающийся сзади грохот шагов, вполне мог стать последним тупиком в его жизни. Однако поблизости обнаружилась дверь. Ринсвинд пинком растворил ее, вбежал в комнату и затормозил...
Внутри царил мрак, но, судя по гулкости звуков, пространство было большим, а определенный газовый компонент в воздухе наводил на мысль о конюшне.
Однако был и свет, источником которого служил огонь. Ринсвинд подобрался к огню и увидел, что над ним висит огромный, размером с человека, котел, полный кипящего риса.
Немного спустя, когда его глаза несколько привыкли к полумраку, Ринсвинд разглядел чьи-то фигуры. На плитах, протянувшихся вдоль обеих стен огромной комнаты, лежали люди.
И тихонько похрапывали.
Хотя слово «люди» тут не совсем подходит. Вполне возможно, эти существа когда-то были людьми или, по крайней мере, имели людей среди своих предков, пока кто-то сотни лет назад не выдвинул весьма оригинальное предложение: «А давайте-ка посмотрим, насколько большим и Жирным может стать человек. Вырастим-ка по-настоящему здоровенных засранцев».
Рядом с каждой мирно дремлющей гигантской фигурой, облаченной в нечто напоминающее подгузник, стояла миска. Причем каждая миска вмещала в себя достаточно риса, чтобы двадцать человек разорвало в клочья. Судя по всему, эти миски предназначались на тот случай, если чудовище среди ночи вдруг проснется и захочет слегка перекусить.
В дверном проеме возникли двое Ринсвиндовых преследователей. Они постояли, привыкая к темноте, затем очень осторожно, вздрагивая от каждого колыхания живых курганов, двинулись вперед.
– Эй, эй, эй! – прокричал Ринсвинд. Замерев, стражники вытаращились на него.
– Вставатики, вставатики! Солнышко уже давно светит!
Схватив гигантский черпак, Ринсвинд заколотил им по котлу с рисом.
– Подъем! Руки на ширину... э-э... в общем, что у вас там самое широкое... и начинаем наклоны! И раз, и два!..
Спящие зашевелились.
– Оооооорррррр?
– Ооооооааааоооооооор!
Помещение затряслось, когда на пол разом опустились сорок стволооподобных ножищ. Плоть перегруппировалась в пространстве, и в полумраке Ринсвинду вдруг показалось, что на него взирают двадцать небольших пирамид.
– Хаааароооооооххххх?
– У этих людей, – прокричал Ринсвинд, в от чаянии тыча пальцем в своих преследователей, у этих людей есть бутерброд со свининой!
– Ооррруоррррааах?
– Оооооррррр?
И с горчицей!
– Ооооорррр!
Двадцать очень маленьких голов дружно повернулись. Отвечающие за мыслительную деятельность нейроны – общим числом восемьдесят – пробудились к жизни.
И пол покачнулся. Борцы начали движение в направлении стражников, движение медленное, но неостановимое, помешать которому может лишь столкновение с другим борцом или с континентом.
– Оооорррр!
Ринсвинд кинулся к двери в дальнем конце помещения. Он оказался в комнатушке, где два человека сидели, потягивая чай и играя в бакару-сан, а третий наблюдал за игрой.
– Борцы совсем оборцели! – крикнул Ринсвинд. – По-моему, они собираются сбежать!
Один из игроков швырнул фишки.
– Проклятье! Ведь их кормили не больше часа назад!
Похватав сети, плетки и защитную одежду, троица бросилась усмирять борцов, оставив Ринсвинда в полном одиночестве.
В этой комнатушке была еще одна дверь, через которую Ринсвинд и вышел – со спокойной небрежностью. У него не было опыта спокойно-небрежного выхождения в двери, но он посчитал, что сейчас вполне заслужил такое право.
За дверью его ждал еще один коридор. И Ринсвинд опять побежал. Отсутствие погони еще не причина, чтобы не бежать.
Лорд Хон складывал бумажный листок.
Это получалось у него блестяще, поскольку он умел целиком и полностью сосредотачиваться на задаче. Ум лорда Хона был подобен ножу – пусть даже со слегка искривленным лезвием.
Створка двери откатилась в сторону. Слуга, раскрасневшийся от бега, бросился на пол.
– О лорд Хон, вознесшийся...
– Воистину, – отозвался словно издалека лорд Хон, который как раз формировал решающую складку. – Что теперь пошло не так?
Мой господин?
– Я спросил, что случилось.
– Э... Мы убили императора, как нам и было приказано...
– Приказано кем?
– О мой господин! Вами!
– Неужели? – проронил лорд Хон, складывая листок вдоль.
Стражник закрыл глаза. Мелькнуло видение, мгновенное предвидение будущего. В этом видении присутствовал кол. Наконец стражник продолжил:
– Но... заключенных нигде нет, господин! Мы услышали, как кто-то приближается, а потом... потом мы увидели двух человек, господин. Мы сейчас преследуем их. Но все остальные исчезли.
– А как же лозунги? Как же революционные листовки? Неужели вы не обнаружили никаких следов настоящих преступников?
– Ничего, господин.
– Ясно. Теперь жди.
Руки лорда Хона продолжали ловко складывать листок, но сам лорд перевел взгляд на дру-г0го человека, также присутствовавшего в комнате.
– Ты имеешь что-нибудь сказать, Две Огненные Травы? – любезно осведомился он.
Революционный вождь пристыженно опустил глаза.
– Красная Армия обходится довольно дорого, – заметил лорд Хон. – Одни типографские расходы... И ты не можешь сказать, что я вам не помог. Мы отперли двери, убили стражников, дали вам мечи этих несчастных и карту – и что же? Теперь мы даже не можем обвинить их в убийстве императора – да остается он мертвым еще десять тысяч лет, – ведь их и след простыл. А люди будут задавать вопросы. Не могу же я поубивать всех. Кроме того, в здание проникли какие-то варвары.
– Это всего-навсего незначительные неувязки, мой господин... – Две Огненные Травы загипнотизированно следил за руками, ласкающими бумажный листок*
– Да? Вот только я не люблю неувязки. Стражник? Спасай свою жалкую душонку. Уведи его. Придется нам прибегнуть к другому плану.
– Мой господин!
– Да, Две Огненные Травы?
– Когда вы... когда мы договорились... когда было заключено соглашение, что Красная Армия дослужит вашим целям, вы обещали мне безопасность.
Лорд Хон улыбнулся.
– Ах да. Припоминаю. Я, по-моему, сказал что не отдам ни устного, ни письменного приказа о твоей смерти. И я должен держать свое слово – иначе кто я такой?
Он провел пальцами по последней складке и раскрыв ладони, поставил маленькое бумажное украшение на лакированный столик подле себя.
Две Огненные Травы и стражник дружно уставились на фигурку.
– Стражник... уведи его, – сказал лорд -он. Это был чудесным образом сложенный бумажный человечек.
Вот только на голову бумаги не хватило.
Поделиться26Суббота, 10 апреля, 2010г. 17:49:01
Ближайшее окружение императора, как выяснилось, насчитывало около восьмидесяти человек. Все они пребывали в различных стадиях разбуженности.
При виде того, кто восседал на троне, окружение остолбенело.
А Орда остолбенела при виде окружения.
– Кто эти старые ослицы с кислыми физиономиями, что в переднем ряду? – прошептал Коэн, подкидывая в воздух метательный но Для чего они могут сгодиться? Уж не для этого точно.
– Это жены бывшего императора, – прошипел Шесть Благожелательных Ветров.
– Мы же не обязаны на них жениться?
– Думаю, нет.
– А почему у них ступни такие маленькие? -спросил Коэн. – Мне нравятся женщины с большими ступнями.
Шесть Благожелательных Ветров объяснил. Лицо Коэна окаменело.
– Я многое узнаю о цивилизации, – заметил он. – Длинные ногти, искалеченные ноги и слуги, бегающие с какими-то бумажками. Ха.
– Ради всего святого, что здесь происходит? – спросил мужчина среднего возраста. – Кто ты такой? И кто эти старые евнухи?
– А ты кто такой? – Коэн извлек меч из ножен. – Мне надо знать, что выбить на твоем надгробии...
– Думаю, сейчас самое время представиться, – прервал его Профессор Спасли. Он выступил вперед. – Это, – продолжил он, – Чингиз Коэн, убери меч, Чингиз, так сказать, профессиональный варвар, а это – его Орда. Они захватили ваш город. И...
– Захватчики-варвары? – высокомерно произнес мужчина, игнорируя его вопрос. – Захватчики-варвары приходят тысячами! Верхом на Низкорослых лошадках и бешено вопя!
– А я говорил, – вставил Маздам. – Но разве меня кто-нибудь слушает?
– ...Они несут с собой пожары, ужас, насилие. Кровь реками льется по улицам!
– Кстати, мы еще не завтракали, – Коэн опять подбросил нож.
– Ха! Да я скорее умру, чем покорюсь таким, как вы!
Коэн пожал плечами.
– Что ж ты раньше не сказал?
– Упс, – только и смог выговорить Шесть Благожелательных Ветров.
Бросок был очень точен.
– Как его все-таки звали? – громко спросил Коэн, перекрывая звук падающего на пол тела. -Кто-нибудь здесь знает, как его звали?
– Чингиз, – вмешался Профессор Спасли, -сколько можно повторять: когда люди говорят, что скорее умрут, они вовсе не имеют в виду, что действительно предпочитают смерть. Во всяким случае, не всегда.
– Зачем же тогда они это говорят?
– Так принято.
– Опять цивилизация?
– Боюсь, что да.
– Давайте утрясем этот вопрос раз и навсегда! Коэн встал. Поднимите руки, кто скорее умрет, чем примет меня как императора?
– Есть кто-нибудь желающий? – спросил Профессор Спасли.
Ринсвинд трусил по очередному коридору. Из этого здания, что, вообще нет выхода? Несколько раз ему казалось, что вот он наконец-то вырвался отсюда, но на поверку оказывалось, что это всего лишь очередной дворик, образованный крыльями огромного дворца, с фонтанами, издающими мелодичное «тинь-тинь», и плакучими ивами.
А дворец тем временем пробуждался. Послышались...
...Шаги у него за спиной. Кто-то бежал.
– Эй... – окликнул чей-то голос. Ринсвинд юркнул в ближайшую дверь. Комната, в которой он очутился, была полна пара, вздымающегося большими гневными волнами. Ринсвинд едва разглядел фигуру какого-то человека. Тот, обливаясь потом, крутил огромное колесо. В мозгу Ринсвинда было мелькнула мысль о камере пыток, но тут он почуял запах мыла, и ее заменила другая догадка: прачечная! Изнуренные и бледные, но невероятно чистые фигуры оторвались от своих тазиков и без всякого интереса воззрились на пришельца.
Работающие здесь слуги не были похожи на людей, которые держат руку на пульсе событий.
Ринсвинд вприпрыжку прошелся между кипящими котлами.
– Так, продолжайте в том же духе. Молодцы. Вот-вот, лучше три. Ну-ка, посмотрим, как эти выжималы выжимают. Отлично. Есть тут еще один выход? Хорошие пузыри, просто отличные пузыри. Э...
Один из работников прачечной, по виду главный, бросил на Ринсвинда подозрительный взгляд. Судя по всему, он собирался что-то сказать, но не успел.
Повиляв по дворику, который представлял собой настоящий лабиринт из развешанного по веревкам белья, Ринсвинд наконец привалился к стене, чтобы перевести дыхание.
Пожалуй, хоть это и противоречит общим Принципам, иногда надо все же остановиться и немного подумать.
Итак, за ним гонятся. То есть гонятся за бе^ щим человеком в изрядно обгорелой остроконечной шляпе и линялом красном балахоне.
Ринсвинду потребовались большие усилия, чтобы привыкнуть к этой мысли. Ведь если на нем будет надето что-то другое, за ним перестанут гоняться.
На одной из бельевых веревок хлопали рубашки и штаны, раздуваемые легким ветерком. Судя по их виду, портновское искусство имело к ним ровно такое же отношение, какое рубка дров имеет к резьбе по дереву. Кто-то освоил искусство пошива трубы и на том остановился. Однако такую одежду носили все гункунгцы.
«Дворец – это город в городе, сообщил ему внутренний голос. Тут полным-полно народу, и каждый спешит по какому-то своему делу.
Следовательно... следовательно, надо снять шляпу», рассудительно добавил голос.
Ринсвинд сомневался. He-волшебник вряд ли способен оценить весь ужас этого предложен! Волшебник скорее снимет с себя балахон и штаны, чем откажется от шляпы. Ведь без шляпы он может сойти за обыкновенного человека. До него снова донеслись вопли. Глас разума прекрасно понимал, что если ему не удастся настоять на своем, то вскоре он будет так же мертв, как и все остальные части Ринсвинда, а поэтому саркастически добавил: «Hу прекрасно, продолжай цепляться за эту несчастную шляпу. Кстати, именно из-за нее мы влипли в эту заваруху. Вот только на чем ты собираешься ее носить? Головы-то у тебя скоро не будет» .
Руки Ринсвинда также почуяли, что времена вот-вот станут не просто интересными, а прямо-таки захватывающими, хотя и весьма непродолжительными. В общем, руки решили взять дела в свои пальцы. Они медленно потянулись, сняли с веревки пару штанов и рубаху и затолкали их под балахон.
Дверь распахнулась. Это опять были стражники, на этот раз новые, к которым присоединились двое погонщиков цумистов. Один из них указывал на Ринсвинда плетью.
Ринсвинд нырнул под арку и выскочил в сад.
В садике обнаружилась небольшая пагода. В окружении плакучих ив хорошенькая девушка стояла на мостике через ручей и кормила птичек.
А рядом какой-то человек что-то рисовал на плитке.
Коэн потер руки.
– Значит, желающих нет? Отлично. С этим разобрались.
– Гм.
Стоящий в переднем ряду человечек продемонстрировал изумительную игру, показывая, что руку он нет, не поднимает, руки он держит при себе.
– Прошу прощения, но... – запинаясь, проговорил он. – Это все, конечно, мое богатое воображение, но что будет, если мы вдруг решим позвать стражу?
– Мы убьем вас всех еще до того, как они успеет войти в дверь, – небрежно ответил Коэн, как бы говоря о совершенно очевидном факте. – Еще вопросы? добавил он, обращаясь к дружному хору охов и ахов.
– Э-э... у императора... то есть у прошлого императора... было несколько особенных стражников...
Послышался звенящий звук. Что-то маленькое и многоконечное запрыгало по ступенькам. Это была метательная звездочка.
– Мы с ними встречались, – ответил Малыш Вилли.
– Отлично, отлично, – поспешил согласиться коротышка. – Значит, с ними все улажено. Десять Тысяч Лет Жизни Императору!
Императорское окружение отреагировало этот призыв довольно вяло.
– Как тебя зовут, молодой человек? – спросил Профессор Спасли.
– Четыре Больших Рога, мой господин.
– Хорошо. Очень хороню. Сразу видно, ты далеко пойдешь. Какова твоя должность?
– Я главный помощник лорда-камергера, мои господин.
– А кто из вас лорд-камергер?
Четыре Больших Рога указал на человека, который некоторое время назад предпочел умереть. Что и требовалось доказать, сказал Профессор Спасли. Те, кто умеет приспосабливаться, очень быстро поднимаются по служебной лестнице. Не правда ли, лорд новый камергер? А теперь император желает завтракать.
– И что императору будет угодно откушать? осведомился свежеиспеченный лорд-камергер, в очередной раз являя чудеса сообразительности и приспособляемости.
– Император кушает все. Но сейчас вполне сойдет мясо, только куски побольше, и пиво, несколько бочонков. Вскоре ты и сам поймешь, что с кормлением нового императора никаких трудностей не возникнет. – Профессор Спасли улыбнулся понимающей улыбочкой человека, которой единственный способен оценить удачную шутку. – Император не слишком-то одобряет нетрадиционные блюда. Их он обычно называет «скользкой чужеземной мерзостью, фаршированной глазами и тому подобным». Нет, император предпочитает простую, здоровую пищу – например, сосиски. Их готовят из различных органов животных, провернутых через мясорубку и помещенных в полый отрезок кишечника. А-ха-ха. Но если хотите действительно ублажить его, то подайте на стол большие жаренные куски мяса. Я правильно говорю, мой господин?
Коэн тем временем разглядывал разношерстное собрание придворных. Когда целых девяносто лет сражаешься с мужчинами, женщинами, троллями, гномами, великанами и всякими зелеными многоногими тварями (а однажды – с громадным разъяренным раком), то волей-неволей научишься читать по лицам.
– А? – Коэн оторвался от своих наблюдений. – О-о! Угу. Вполне подойдет. Большие куски. Послушай, господин Сборщик Налогов... что эти люди делают во дворце?
– А что бы вы хотели, чтобы они тут делали?
– Ничего. Имел я их всех.
– Прошу прощения, мой господин? Он их [сложная пиктограмма], – перевел Профессор Спасли.
Вид у свежеиспеченного лорда-камергера стал слегка опешивший.
– Вы?.. Всех сразу?.. Здесь? – Это фигуральное выражение, юноша. Таким образом император дает понять, что желает чтобы все быстро покинули помещение.
Придворные заторопились прочь. Внятная пиктограмма стоит тысячи слов.
Некоторое время спустя художник Три Надежные Лягушки поднялся на ноги, вытащил из ноздри кисточку, снял с ветки мольберт и попытался думать о чем-нибудь хорошем.
Сад очень изменился.
Ива погнулась. Пагода была уничтожена вышедшим из-под контроля цумистом, который сожрал крышу. Голуби улетели. Мостик сломался. Его модель, наложница Нефритовый Веер, убежала вся в слезах после того как выбралась из декоративного прудика.
А еще кто-то украл его соломенную шляпу.
Поправив то, что осталось от его одеяний, Три Надежные Лягушки постарался взять себя в руки.
Плитка с наброском была, разумеется, раздавлена.
Он вытащил из сумки еще одну и потянулся за палитрой.
Прямо посредине которой красовался отпечаток гигантской подошвы.
Он едва не расплакался. От картины исходили такие хорошие вибрации. Он чувствовал, знал, что эта его картина войдет в историю. А краски? Эти люди вообще представляют себе, сколько в наше время стоит киноварь?
Три Надежные Лягушки вздохнул и покачал головой. Осталась только синяя краска. Ну ничего, он им покажет, что такое настоящий мастер...
Пытаясь не обращать внимания на царящую вокруг разруху, Три Надежные Лягушки сконцентрировался на событиях недавнего прошлого.
«Итак... – думал он. – Нефритовый Веер по мостику убегает от человека, который размахивает руками и кричит: "Прочь с дороги!", а следом за ним несутся человек с плетью, три стражника, пятеро стиральщиков и борец цумо, который так разогнался, что не может остановиться».
Придется, конечно, немного упростить, но...
Поделиться27Суббота, 10 апреля, 2010г. 17:49:26
Преследователи – не считая цумиста, чье телосложение не позволяло совершать столь сложные маневры завернули за угол.
– Куда он подевался?
Они находились во дворике, с одной стороны Которого стоял свинарник, а с другой располагалась помойка.
Прямо посредине дворика лежала остроконечная шляпа.
Один из стражников схватил за руку товарища, который попытался было сделать шаг вперед.
– Осторожнее, – предостерег он.
– Это же всего лишь шляпа.
– Ага, а остальное где? Не мог же он просто взять и... исчезнуть... превратиться...
Стражники попятились.
– Ты тоже слыхал?
– Говорят, он взмахнул руками, и в стене от такая дырища появилась!
– Это что! А я слышал, прилетел он к нам на невидимом драконе.
– Но что мы скажем лорду Хону?
– Я не хочу, чтобы от меня осталась горстка праха!
– А я не хочу докладывать лорду Хону, го мы его упустили. Хватит бед и без этого. А я только купил себе новый шлем...
– Ну... мы могли бы взять с собой шляпу. Как вещественное доказательство.
– Верная мысль. Возьми ее.
– Я? Почему я? Ты возьми!
– На нее может быть наложено какое-нибудь ужасное заклинание.
– В самом деле? Значит, если я до нее дотронусь, то ничего? Спасибо! Пусть ее возьмет кто-нибудь из этих!
Стиральщики попятились, гункунгская привычка к повиновению испарилась точно утренняя роса. Стражники были не единственными до кого дошли слухи о Великом Волшебнике.
– Только не мы!
– Получите срочный заказ на стирку носков!
Стражники обернулись. Из свинарника появился какой-то крестьянин. Он тащил мешок, а лицо его было прикрыто широкополой соломенной шляпой.
– Эй, ты!
Человек рухнул на колени и принялся колотить головой о землю.
– Только не убивайте меня! Стражники переглянулись.
– Мы тебя не убьем, пообещал один из них, – если ты подойдешь к вон той шляпе и поднимешь ее.
– К какой шляпе, о могучий воин?
– Вон к той! И пошевеливайся! Крестьянин но-крабьи пополз по двору.
– Эта шляпа, о господин?
– Да!
Пальцы крестьянина ощупали плитку двора, наткнулись на потрепанные поля шляпы, и тут... Он издал громкий вопль.
– Твоя жена форменная корова! Мое лицо плавится! Плавится-а-а-а-а-а!
Ринсвинд выждал, пока топот быстро удаляющихся сандалий затихнет, после чего встал, отряхнул шляпу и спрятал в мешок.
Успех операции превзошел все ожидания. Кроме того, он выяснил еще одну очень важную вещь об империи: крестьян тут никто не замечает. Наверное, все дело в одежде. Только самые простые Люди одеваются так, а значит, тот, кто так одевайся, – простолюдин. Все очень логично. Тут действует тот же рекламный принцип, что и в случае со шляпой волшебника, только наоборот. Находясь в непосредственной близости от человека в остроконечной шляпе, вы стараетесь не делать никаких резких движений, ведете себя очень вежливо и осторожно. Зато человека в широкополой соломенной шляпе вы зовете исключительно «Эй, ты!» и...
Именно в этот самый момент кто-то сзади крикнул «Эй, ты!» и огрел Ринсвинда палкой по спине.
Затем перед Ринсвиндом возникло рассерженное лицо какого-то слуги. После чего перед Ринсвиндовым носом возник грозящий палец.
– Ты опоздал! Какая нерадивость! Ну-ка, быстро внутрь!
– Но я...
Палка снова опустилась на плечи Ринсвинда. Слуга гневно указал на дверь расположенного в некотором отдалении сарая.
– Дерзость! Позор! Немедленно работать! Мозг Ринсвинда уже приготовил было слова:
«Ага, стало быть, раз у нас есть большая палка, мы думаем, будто мы самый Умник-сан? Что ж, а я, так уж вышло, Великий Волшебник, и сен-час мы посмотрим, многого ли ты добьешься со своей большой палкой ».
Но где-то на полпути между мозгом и языком эти слова превратились в:
– Слушаюсь и повинуюсь, господин! Уже иду!
В тронном зале осталась только Орда.
- – Итак, господа, у нас получилось, – нарушил молчание Профессор Спасли. – Перед вами да тарелочке лежит весь мир.
– Все сокровища, какие мы только пожелаем. – мечтательно добавил Маздам.
– Точно.
– Так чего ж мы тут торчим? – спросил Маздам. – Быстрее за мешками!
– Мешки больше не нужны, возразил Профессор Спасли. – На этот раз вы будете красть у самих себя. Это целая империя. Ее нельзя запихать в мешок и поделить вечером у костра!
– Может, тогда изнасилуем кого-нибудь? Профессор Спасли вздохнул.
– Насколько мне известно, императорский гарем насчитывает триста наложниц. Уверен, они с большим удовольствием с вами встретятся, хотя они встретятся с вами с еще большим удовольствием, если вы удосужитесь перед этим снять башмаки.
Лица у стариков озадаченно вытянулись наверное, примерно так выглядела бы рыба, пытающаяся постигнуть концепцию велосипеда.
– Будем брать что полегче, произнес наконец Малыш Вилли. Рубины и изумруды, особенно на них надо налегать!
А уходя, чиркнем спичкой, добавил Винсент. Эти бумажные стены и лакированное дерево запылают только так!
– Нет, нет, нет! воскликнул Профессор Спасли. – Одни только вазы в этой комнате бесценны.
– Н-да, великоваты, не унести. Слишком мц0. го лошадей потребуется.
– Но... а как же цивилизация?
– Хорошего понемножку. Как-нибудь мы вер. немея. Правда, Коэн?
Коэн, сгорбившись на своем троне, смотрел в дальнюю стену.
– Правда что? – опомнился он.
– Я говорю, берем что утащим и отправляемся восвояси, домой, верно?
– Домой... угу...
– У нас ведь такой был План?
Коэн избегал смотреть в глаза Профессору Спасли.
– М-да... План... – пробормотал он.
– И надо признать, дельце-то выгорело, – похвалил Маздам. – Отличный был План. Чтобы ты въехал вместо босса. Здорово. Клевая затея. Никаких хлопот. Никакой возни с замками и прочим. А теперь идем домой. Со всеми сокровищами, которые сможем унести.
– Зачем? – вдруг спросил Коэн.
– Зачем что? Это же сокровища. Коэн, казалось, принял некое решение.
– Слушай, Маздам, как ты потратил свою последнюю добычу? Ты говорил, что из того замка с призраками вынес три мешка золота и драгоценностей.
Маздам выглядел несколько озадаченным, i 'lK будто его только что спросили, как пахнет фиолетовый цвет.
– Как потратил? Не знаю... Ну, ты ж в курсе, как оно бывает. Какая разница, на что тратить?..
– Добро ж награбленное. А ты... ты на что свою последнюю добычу потратил?
Коэн вздохнул.
Маздам воззрился на него, разинув рот.
– Надеюсь, ты не думаешь о том, чтобы по-настоящему остаться здесь? – Он бросил гневный взгляд на Профессора Спасли. – Какую вы тут кашу втихаря заварили?
Коэн постучал пальцами по подлокотнику трона.
– Вот ты говоришь «домой», – сказал он. – А куда домой?
– Ну... какая разница...
– Да и Хэмиш вон...
– Чиво? Чиво?
– Як тому... ему ведь сто пять, верно? Может, пора уже остепениться, осесть где-нибудь?
– Чиво?
– Осесть? повторил Маздам. – Ты однажды это попробовал. Украл ферму и сказал, что будешь разводить свиней! А потом бросил... Сколько ты там свиней разводил? Часа три?
– Чивоонгрит? Чивоонгрит?
– Говорит, ТЕБЕ ПОРА УЖЕ ОСЕСТЬ ГДЕ-НИБУДЬ, Хэмиш.
– Я вас всех сейчас так осяду!
В дворцовых кухнях стоял шум-гам. Тут собралось пол императорского двора – причем большинство людей забрели сюда впервые. Народу было, как на уличном рынке, и слугам, чтобы делать свое дело, приходилось пробиваться сквозь толпу.
Тот факт, что один из этих слуг, по-видимому, не совсем точно знал, в чем именно заключаются его обязанности, прошел во всеобщей суматохе незамеченным.
– А как от него пахло! – вздернула брови госпожа Два Ручейка. – Ну и вонь.
– Как в жаркий день от свинарника! – согласилась госпожа Персиковое Деревце.
– К счастью, лично я не имею привычки гулять в жаркий день вокруг свинарника, поэтому ничего не могу сказать, – высокомерно ответила госпожа Два Ручейка.
Госпожа Нефритовая Ночь, которая была намного моложе первых двух жен и находила запах Коэна запах немытого льва – довольно притягательным, сочла за лучшее промолчать.
Шеф-повар поморщился:
– И все? Просто мясо? Большие куски? Жрал бы уж тогда всю корову целиком!
– Подожди, ты еще не слышал о любимой еде этих дьяволов. Сосиска называется, – ответил лорд-камергер.
– Большие куски. – Повар, казалось, вот-вот зарыдает. – Разве, чтобы приготовить обычные куски мяса, нужно мастерство? Даже без соуса. Да я скорее умру, чем буду просто жарить куски мяса!
– Гм, – откликнулся новый лорд-камергер. На твоем месте, прежде чем говорить такие вещи, я бы очень и очень подумал. Новый император, да принимает он ванну ближайшие десять тысяч лет, склонен истолковывать подобные фразы слишком прямолинейно...
Бульканье голосов прервалось. Причиной неожиданной тишины стал тоненький, резкий звук. Его издала пробка, вылетевшая из бутылки.
Лорд Хон, как истинный великий визирь, обладал способностью появляться будто из ниоткуда. Его взгляд прошелся по кухням, как метла. Это был единственный вид работы по дому, которую он когда-либо выполнял. Лорд Хон выступил вперед и продемонстрировал всем маленький черный пузырек.
– Подавайте мясо, приказал он. А соус сам о себе позаботится.
Собравшиеся наблюдали за происходящим с интересом, смешанным с ужасом. Применение ядов было неотъемлемой частью жизни гункунгского двора, однако отраву в блюда, как правило, подмешивали украдкой – это считалось хорошим тоном.
– Кто-нибудь желает высказаться? – осведомился лорд Хон.
Его взгляд был подобен серпу. Ощутив этот взгляд, человек потом долго себя ощупывал все ли на месте.
– Очень хорошо, – сказал лорд Хон. – Я скорее умру, чем увижу... варвара, восседающего на Императорском троне. Пусть ест свое... мясо. Подайте блюдо сюда.
В подполе зашебуршались, послышалась ругань, потом кто-то кого-то огрел палкой. Наконец, из толпы показался крестьянин, катящий на тележке огромное прикрытое крышкой блюдо.
– Не смею лицезреть ваш... сад в благоприятном положении... черт... сиятельный облик, о господин.
Лорд Хон поддернул носком распростершуюся фигуру.
– Приятно видеть, что искусство уважения еще не совсем умерло, – заметил он. – Сними крышку.
Человек встал и, не переставая приседать и кланяться, поднял крышку.
Лорд Хон перевернул пузырек и держал его так, пока не вытекла, зловеще зашипев, последняя капля. Зрители наблюдали в почтительном молчании.
– А теперь подай варварам завтрак.
– Разумеется, ваша небесная... чернильная кисть... ивовый забор... праведность.
– Откуда ты, крестьянин?
– Из Бес Пеларгика, о господин.
– А. Я так и подумал.
Большие бамбуковые двери скользнули по желобам. Вошел свежеиспеченный лорд-камергер, следом за которым спешил целый караван слуг с тележками.
– Завтрак, о господин на тысячу лет, – провозгласил он. – Большие куски свинины, большие куски козлятины, большие куски вола и журенный рис семь раз.
Поделиться28Суббота, 10 апреля, 2010г. 17:49:44
Один из слуг снял крышку с блюда.
– Но прислушайтесь к моему совету и не дотрагивайтесь до этой свинины, – произнес он. – Она отравлена.
Камергер рывком обернулся.
– Дерзкая свинья! За это ты будешь казнен.
– Эй, да это же Ринсвинд! – узнал Коэн. – Во всяком случае, очень похож...
– Могу предъявить шляпу, – торопливо сказал Ринсвинд. Сейчас, она где-то тут, в штанах...
– Значит, свинина отравлена? – переспросил Коэн. – Ты уверен?
– Отравлена или нет, но ее полили из черного пузырька с черепом и костями на этикетке. Кроме того, жидкость зловеще дымилась и шипела, – – ответил Ринсвинд, пока Профессор Спасли помогал ему привести себя в порядок. – Ты спросишь: а может, это была анчоусовая эссенция? Так вот, вряд ли.
Стало быть, яд, заключил Коэн. – Терпеть не могу отравителей. Самый мерзкий тип людей. Лазают в твою тарелку грязными руками, подкладывают туда всякую гадость... Он в ярости воззрился на камергера.
– Это ты сделал? Он опять посмотрел на Ринсвинда и ткнул большим пальцем в сторону съежившегося камергера. – Это он сделал? Если это так, я поступлю с ним так же, как в свое время поступил со Змеежрецами Нового Начала. Но на этот раз я использую оба больших пальца!
– Нет, качнул головой Ринсвинд. – Это какой-то тип по имени лорд Хон. Но все они стояли рядом и смотрели.
Лорд-камергер издал приглушенный вопль. Он кинулся на пол и потянулся было губами к ногам Коэна, но вовремя сообразил, что целовать ноги героя-варвара не менее вредно для здоровья, чем есть отравленную свинину.
– Милосердия, о небесное создание! Все мы пешки в руках лорда Хона!
– И что же такого особенного в этом Хоне?
– Он... замечательный человек! – затараторил лорд-камергер. – Слова плохого про него не скажу! Я же не верю, что у него повсюду шпионы! Да здравствует лорд Хон, совершенно искренне желаю ему долгой жизни!
Он рискнул посмотреть наверх и обнаружил прямо у своих глаз кончик меча Коэна.
– Ага, но сейчас ты кого больше боишься? Меня или этого лорда Хона?
– Э... Лорда Хона! Коэн приподнял бровь.
– Впечатляет. Говоришь, его шпионы повсюду?
Он оглядел огромный зал. Взгляд Коэна остановился на очень большой вазе. Небрежно, слов но бы прогуливаясь, он подошел к вазе и поднял крышку.
– Ты там как? Все в порядке?
Э-э... да? послышался голос из глубины вазы.
Тебе всего хватает? Запасной блокнот? Гор шок?
– Э-э... да?
– А не хочешь ли, скажем, галлонов этак шестьдесят кипятка?
– Э-э... нет?
– Ты скорее умрешь, чем предашь лорда Хона?
– Э-э... а можно минутку подумать? Никаких проблем. Чтобы воду нагреть, все
равно время уйдет. Ладно, до встречи. Он вернул крышку на место.
Эй, Одна Большая Мать? позвал он.
– Одна Большая Река, Чингиз, поправил Профессор Спасли.
Стражник с рокотом пробудился к жизни.
– Следи за вазой! Попробует удрать, сделай с ним то, что я некогда сделал с Зеленым Некромантом Ночи, понятно?
– Но, господии, я не знаю, что вы с ним сделали, – пожал плечами стражник.
Коэн объяснил. Одна Большая Река просиял. Из кувшина донеслись звуки, характерные для человека, который с трудом сдерживает рвоту.
Широким шагом Коэн направился обратно к трону.
– Расскажи мне еще о лорде Хоне, велел он.
– Он великий визирь, ответил камергер.
Коэн и Ринсвинд переглянулись.
– Тогда все понятно, – кивнул Ринсвинд. Известный факт, все до одного великие визири...
...Отъявленные и законченные подонки, завершил Коэн. Ума не приложу почему. Стоит надеть на человека тюрбан с колпачком посредине, как все нравственные... эти, как их там, в общем, летят к чертям. С великими визирями я не церемонюсь. Увидел – убил. Кучу времени экономит.
– Он мне сразу, как только я его увидел, показался каким-то скользким, – заметил Ринсвинд. – Слушай, Коэн...
– Для тебя он император Коэн, – вмешался Маздам. – Никогда не доверял волшебникам. Да и вообще, мужикам в платьях я не доверяю.
– Ринсвинд нормальный парень... – начал Коэн.
– Спасибо! – поблагодарил Ринсвинд.
– ...А как волшебник не стоит и ломаного гроша.
Между прочим, я только что, спасая тебя, рисковал собственной шкурой. Спасибо на добром слове, – буркнул Ринсвинд. – Слушай, несколько моих друзей сейчас томятся в темнице. Не мот бы ты... Император?
– Типа того, – отозвался Коэн. Временно, – подсказал Маздам.
– Де-факто, – уточнил Профессор Спасли.
– Значит ли это, что ты можешь отправить моих друзей в какое-нибудь безопасное место? По-моему, лорд Хон убил прежнего императора и теперь хочет свалить всю вину на них. Одна надежда, в темнице он их искать не будет.
– Почему? – не понял Коэн.
– Потому что, если бы у меня был шанс убежать из темницы лорда Хона, я бы не преминул им воспользоваться, – с жаром принялся объяснять Ринсвинд. – Ни один человек в здравом рас судке не вернется обратно в тюрьму, если считает, что у него есть шанс скрыться.
– Ладно, – согласился Коэн. – Малыш Вил ли. Одна Большая Мать, прихватите кого-нибудь еще себе в подмогу и приведите этих людей сюда.
– Сюда? – переспросил Ринсвинд. – Я просил, чтобы их отправили в какое-нибудь безопас-ное место!
– – Но здесь ведь есть мы, – возразил Коэн. – Мы можем их защитить.
– А кто защитит вас?
Это замечание Коэн проигнорировал.
– Лорд-камергер, – сказал он, – вряд ли лорд Хон отпивается где-нибудь поблизости, а вот другие... Среди придворных я видел типа с носом, как у барсука. Жирный такой паскудник, в большущей розовой шляпе. С ним еще была костлявая женщина с лицом, похожим на булавочницу.
– Вы говорите о лорде Девять Гор и госпоже Два Ручейка. Описание было очень точным, и лорд-камергер сразу понял, о ком идет речь. – Э-э... Вы на меня не сердитесь, о господин?
– Благослови тебя боги, нет, – усмехнулся Коэн. – Честно говоря, парень, ты произвел на Меня столь неизгладимое впечатление, что я хочу Изложить на тебя кое-какие дополнительные обязанности.
– Господин?
– Ну, во-первых, отныне ты будешь пробовать все мои блюда. А теперь иди и приведи тех двоих. Они мне совсем не понравились.
Несколько минут спустя ввели Девять Гор и Два Ручейка. Взгляды, которые оба бросили – Начала на нетронутую пищу, потом на Коэна, – прошли бы незамеченными, не знай присутствующие всю подоплеку дела. Коэн весело кивнул.
– А ну-ка, покушайте чуть-чуть, – приказал он.
– Мой господин! Я только что плотно позавтракал! Я совершенно сыт! – возопил Девять Гор.
– Какая жалость, – произнес Коэн. – Одна Большая Мать, прежде чем уйдешь, отведи господина Девять Гор вон туда и проследи, чтобы Б животе у него освободилось местечко для второго завтрака. То же самое относится и к мадам если в ближайшие пять секунд я не услышу ее громкого чавканья. Набиваем полные рты, понятно? И не забудьте про соус.
Одна Большая Река извлек меч. Двое вельмож как загипнотизированные смотрели на поблескивающие жиром горы.
– По мне, выглядит очень даже аппетитно, – тоном человека, который не прочь поболтать за обедом, произнес Коэн. – Но по тому, как вы смотрите, можно подумать, будто с едой что-то не так.
Девять Гор осторожно положил в рот кусочек свинины.
– Чрезвычайно вкусно, – неразборчиво ьр0" бормотал он.
– А чего тогда не глотаешь? пойнтер» совался Коэн.
Мандарин судорожно сглотнул.
– Дивно, – выговорил он. – А теперь, если ваше императорское величество простит меня…
– Не торопись, – остановил его Коэн. – Мы лее не хотим, чтобы ты случайно сунул себе в рот два пальца, а?
Девять Гор икнул.
Из-под полы его халата заструился дым.
Орда успела нырнуть в укрытие за мгновение до того, как взрыв унес с собой приличную часть паркета, небольшую область потолка и всего лорда Девять Гор.
Черная шляпа с рубиновой пуговицей, повращавшись на полу, остановилась.
– От маринованного лука меня вот так же пучит, – прокомментировал Винсент.
Госпожа Два Ручейка не смела открыть глаза.
– А ты что, совсем не голодна? – вежливо осведомился Коэн.
Она покачала головой.
Коэн откинулся на спинку трона.
– Одна Большая Мать?
– Река, Коэн, – поправил Профессор Спасли, когда громоздкий стражник выступил вперед.
– Уведи ее и посади в одну из темниц. Проследи, чтобы у нее не было недостатка в еде – надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
– Понимаю, мой император.
– А лорд-камергер может отправляться обратно на кухню и сообщить шеф-повару, что в следующий раз он будет есть вместе с нами, причем первым, понятно?
– Разумеется, ваше величество.
– И это называется жизнь? – взорвался Калеб, когда лорд-камергер торопливо скрылся с глаз долой. – Вот что значит быть императором!
– Собственной тарелки боишься! Нас, наверное поубивают в собственных постелях!
– Как-то не представляю, чтобы тебя убили в собственной постели, – – заметил Маздам.
– У тебя ж даже одеяла собственного никогда не было, не то что постели, – поддержал Коэн.
Он подошел к большой вазе и пнул ее.
– Ты все слышал?
– Так точно, господин, – отозвалась ваза.
Орда отреагировала нервными смешками. Профессору Спасли вдруг пришло в голову, что воины-варвары просто не привыкли к таким вещам. Если истинный варвар решит убить кого-нибудь во время еды, он сделает все честь по чести: пригласит врага вместе со всеми его оруженосцами к себе в дом, усадит, накормит, напоит, дождется, когда они попадают под столы, а потом вызовет из укрытия своих людей и те открыто, без всяких дурацких уловок перережут врагам глотки, так что те умрут быстро и почетно. Это – честно. Стратегема «напои врага своего и перережь ему сонному глотку» была старым, испытанным трюком, описанным во многих книжках (и описанным, разумеется, не варварами: варвары искренне считают, что у книг несколько иное назначение). Не один человек пролил свою кровь над пудингом. Но по крайней мере еде всегда мо «-но было доверять. Варвары не подкладывают в пищу всякую отраву. Ведь никогда не знаешь. а вдруг тебе самому захочется перекусить.
– Прошу прощения, ваше величество, – промолвил Шесть Благожелательных Ветров, наклоняясь к самому уху Коэна, – мне кажется, лорд Маздам прав. Э-э. Я немного знаком с историей. Самый правильный метод унаследовать трон – это прийти к нему по морям крови. Что лорд Хон и собирается сделать.
– Как ты сказал? По морям крови?
– Ну, или по горам из черепов. Так тоже можно.
– Но... но... Я считал, что корона империи передается от отца к сыну, – не веря своим ушам, промолвил Профессор Спасли.
– Это верно, – ответил Шесть Благожелательных Ветров. – Полагаю, теоретически такое тоже может случиться.
– Ты говорил, когда мы поднимемся на вершину пирамиды, все будут беспрекословно исполнять любой наш приказ, – требовательно обратился Коэн к Профессору Спасли.
Маздам посмотрел сначала на одного, потом на другого.
– Так вы двое сговорились? Вы все спланировали? – обвиняющим тоном возвестил он. – Вы затеяли все именно для того, чтобы завладеть Троном! И это обучение цивилизации... А что сказали нам? О, это будет самый грандиозный налет в истории!.. Я-то думал, ухватим добычу пожирнее да только нас и видели! Грабь и разбойничай, вот путь истинного варвара...
– Грабеж и разбой, грабеж и разбой... Я сыт по горло вашими грабежами и разбоями! – воскликнул Профессор Спасли. – Вы что, больше ни о чем не можете думать?
– Можем. О насилии, например, – мечтательно отозвался Винсент.
– Не хочется тебя огорчать, Проф, но в их слова есть смысл, – сказал Коэн. – Сражаться, грабить... такова наша жизнь. И меня тоже тошнит от всех этих поклонов и подписанных кем-то клочков бумаги. По-моему, не гожусь я для цивилизации.
Профессор Спасли закатил глаза.
– Даже ты, Коэн? Вы все такие... тупые – взорвался он. – И зачем я только с вами связался?! Вы посмотрите на себя! Знаете, кто вы такие? Вы легенды!
Орда попятилась. Подобное зрелище – Проф, вышедший из себя, – они наблюдали впервые
– От слова «легендум», означающего «нечто, записанное на бумаге», продолжал Профессор Спасли. – Книги – слышали о таких? Кто-то пишет, кто-то читает. Но все это так же недоступно вам, как Потерянный Город И...
Рука Маздама несколько нервно поднялась воздух.
– Вообще-то, я однажды нашел Потерянный Город И...
– Закрой рот! Я говорю... Что я говорю?.. Ах да... Вы ведь даже читать не умеете! Вы так и удосужились научиться читать. Так вот что я скажу: вы выбросили за окно полжизни. Вместо того чтобы охотиться за побрякушками, вы могли бы копить жемчужины мудрости. Так что пусть люди читают о вас в книгах. Встречаться вами лицом к лицу лучше не стоит, потому что вы, господа, одно большое разочарование!
Ринсвинд изумленно слушал, ожидая, что вот-вот Профессору Спасли отрубят голову. Но почему-то этого все не происходило. Наверное, он был слишком рассержен – как-то неловко рубить человеку голову, когда он в таком состоянии.
– Что конкретно в этой жизни вы сделали, господа? Только не заводите мне старую шарманку насчет украденных драгоценностей и побед над чудовищами. Что вы сделали реального?
Маздам опять поднял руку.
– Ну, я однажды убил всех четырех из...
– Да, да, да, – раздраженно махнул рукой Профессор Спасли. – Ты убил это и украл то, нанес поражение гигантским человекоядным авокадо, но... это все... ерунда. Шелуха, вот что это такое, господа! Вы ничего в мире не изменили! До вас никому нет никакого дела! В Анк-Морпорке я учил мальчишек, которые были искренне уверены, что вы – миф. Вот чего вы добились. Они не верят, что вы на самом деле существуете. Считают, что вас кто-то выдумал. Вы – сказки, господа. И когда вы умрете, никто этого не заметит, потому что вас уже считают мертвыми!
Он сделал паузу, чтобы восстановить дыхание, и затем продолжил, уже более медленно:
– Но здесь... здесь вы могли бы обрести плоть. Могли бы перестать играть и начать жить. Могли бы возвратить миру древнюю и местами подгнившую империю. По крайней мере... – Его голос почти совсем стих. – По крайней мере, на это я надеялся. Мне действительно казалось, что, возможно, мы и в самом деле могли чего-то добиться...
Он сел.
Орда осталась стоять, разглядывая свои ноги и колеса.
– Гм. Можно я скажу? Все до единого вельможи выступят против вас, – промолвил Шесть Благожелательных Ветров. – Они уже рядом, на подходе со своими армиями. Обычно они дерутся между собой, но сейчас они все будут сражаться против вас.
Я им что, так не нравлюсь? Они предпочитают какого-нибудь отравителя, вроде Хона? удивился Коэн. – Он же настоящая сволочь!
– Да, конечно... но эта сволочь из ихних.
– Мы могли бы легко отбить нападение. У этого дворца толстые стены, – заметил Винсент. В смысле не бумажные.
– Даже не думай, – возразил Маздам. То ко не осада. С этими осадами вечно столько геморроя. Ненавижу есть крыс и башмаки.
– Чиво?
Он сказал, ВО ВРЕМЯ ОСАДЫ ЖРУТ КРЫС И БАШМАКИ, А ОН ЭТОГО НЕ ХОЧЕТ.
– Крысам – – башмаки? Зачем?
– Сколько у них солдат? – спросил Коэн.
– По-моему... тысяч шестьсот-семьсот, – ответил сборщик налогов.
Прошу прощения, Коэн спустился с трона. – Я должен посоветоваться с Ордой.
Орда сгрудилась в кучу. Хриплый обмен репликами перемежался периодическими «чиво?» Затем Коэн повернулся.
– Моря крови, говоришь? – прищурился он.
– – Э-э. Да, – Подтвердил сборщик налогов.
После некоторого перешептывания из Орды высунулась голова Маздама.
– И горы из черепов, говоришь?
– Да. Да, именно так я и сказал. Наверное, – еще раз подтвердил сборщик налогов.
Он нервно посмотрел на Ринсвинда и Профессора Спасли. Те лишь пожали плечами.
Бу-бу-бу, бу-бу-бу, «чиво?»...
Поделиться29Суббота, 10 апреля, 2010г. 17:50:04
– Прошу прощения?
– Да?
– А какой примерно вышины должна быть гора? Черепа, их ведь довольно трудно уложить.
– Откуда мне знать? Достаточно высокая!
– Много черепов!
– Просто хотел уточнить.
Орда, казалось, пришла к какому-то решению. Они повернулись к Ринсвинду и Спасли.
– Мы будем драться, – объявил Коэн.
– Предупреждать надо было обо всех этих черепах и крови, – поддержал его Маздам.
– Мы им покажем, какие мы мертвые! – крякнул Хэмиш.
Профессор Спасли покачал головой.
– Вы, наверное, чего-то не поняли. Наши Шансы на победу – один к миллиону! – воскликнул он.
– Зато какое доказательство того, что мы живы! – хмыкнул Калеб.
– Да, но весь смысл моей затеи заключался в том, чтобы показать вам: можно добраться до вершины пирамиды другим путем, вовсе не обязательно резать всех направо-налево, возразил , Профессор Спасли. В застойном обществе .го действительно возможно. Но если вы вступит в бой против сотен тысяч, то наверняка погибнет.
И вдруг, к собственному изумлению, добавил.
– А может, и нет.
Орда заухмылялась.
– Риск нас не пугает, заявил Маздам.
– Нам нравится рисковать по-крупному – добавил Калеб.
– Видишь ли, Проф, один шанс из миллиона не многим отличается от одного шанса из десяти, объяснил Коэн. – Давай прикинем... – Ом принялся загибать пальцы. – Во-первых, средний солдат, который сражается за деньги, а не за свою жизнь, не станет рисковать столь дорогой сердцу шкурой и лезть вперед. Он что, дурак? Пусть другие умирают первыми. А во-вторых, какой бы большой армия ни была, вся разом о на нас не навалится. Одновременно к нам может приблизиться не так уж много людей, и все они будут пихаться, толкаться и так далее...
Коэн уставился на свои пальцы с выражением человека, намеревающегося добавить к сумме окончательное, решающее слагаемое.
– ...И в-третьих – подсказал Профессор Спасли, зачарованный его логикой.
– Да, верно, в третьих... Размахивая мечами, они в половине случаев будут попадать друг по другу, избавляя тем самым от лишних хлопот. Понял?
– Даже если это правда, долго вам все равно не продержаться – запротестовал Профессор Спасли. – Ну, убьете вы одну сотню, другую, а дотом устанете. Тогда как у противника не будет недостатка в свежих силах.
– Не волнуйся, они тоже ой как устанут, – бодро ответил Коэн.
– Почему?
– Потому что, чтобы добраться до нас, им придется карабкаться вверх, на о-очень высокую гору сам догадываешься из чего!
– Вот это логика, это я понимаю, – в голосе Маздама звучало одобрение.
Коэн хлопнул потрясенного профессора по спине.
– Главное, ни о чем не тревожься, – сказал он. – С помощью твоего Плана мы получили империю, а с помощью нашего – сохраним ее. Ты показал нам цивилизацию, а мы покажем тебе варварство.
Он сделал несколько шагов и обернулся со зловещим блеском в глазах.
– Варварство? Ха! Когда мы убиваем, то делаем это открыто, глядя врагу в глаза, и в потустороннем мире мы с радостью, позабыв все зло, Угостим своего неприятеля кружкой пива. Я ни разу не встречал варвара, который резал бы людей медленно, в закрытых от света комнатушках или пытал бы женщин, чтобы их ножки выглядели хорошенькими, или подсыпал бы в тарелку яд. Цивилизация? Если это и есть цивилизация, то можешь засунуть ее туда, где не светит солнце!
– Чиво?
– Он сказал, ЗАСУНЬ ЕЕ ТУДА, ГДЕ НЕ СВЕТИТ СОЛНЦЕ, Хэмиш.
– А? Как же, бывал там, бывал.
Но цивилизация это... не только то, о |РМ ты говоришь! отчаянно воскликнул Профессор Спасли. Есть еще музыка, литература, концепция справедливости, идеалы...
Бамбуковые двери скользнули в стороны. Воины Орды как один повернулись и, скрипнув суставами, обнажили мечи.
Люди, показавшиеся в дверном проеме, были довольно высокими и гораздо лучше одеты ли, чем крестьяне. По их манерам чувствовалось, они привыкли, чтобы им уступали дорогу. Однако впереди всех стоял дрожащий крестьянин с красным флагом на палке. Его подталкивали в спину острием меча.
– Красный флаг? – шепнул Коэн.
– Это значит, они хотят переговоров, – подсказал Шесть Благожелательных Ветров.
– Это как наш белый флаг, когда враг готов сдаться. – объяснил Профессор Спасли.
– Никогда не слышал о таком, – нахмурился Коэн.
– Это значит, вы не должны никого убивать, пока они не будут готовы.
Профессор Спасли попытался заставить умолкнуть шептунов у себя за спиной.
– А почему бы нам не пригласить их на пир и не перерезать, как кур, когда они напьются?
– Ты слышишь, что говорит этот человек – их семьсот тысяч.
– Да? Придется приготовить что-нибудь попроще, вроде макарон.
Двое лордов выступили на середину комнаты. Коэн и Профессор Спасли вышли им навстречу.
– И ты тоже, Коэн схватил Ринсвинда за рукав, когда тот попытался улизнуть. – Ты находчивый и за словом в карман не лезешь, так что пошли.
Лорд Хон взирал на них с выражением человека, чья привычка смотреть на все и вся сверху вниз была унаследована от долгой череды предков.
– Меня зовут лорд Хон. Я великий визирь императора и приказываю вам немедленно покинуть помещение и сдаться в руки правосудия.
Профессор Спасли повернулся к Коэну.
– Да пошел он, ответил Коэн.
Профессор Спасли некоторое время думал над ответом.
– Гм, как бы это сформулировать? Чингиз Коэн, вождь Серебряной Орды, выражает лорду Хо-ну свое почтение, но...
– Расскажи ему про то место, где солнце не светит, – уточнил свою мысль Коэн.
– Впрочем, наверное, вы и так уловили витающие в воздухе настроения, – перевел Профессор Спасли.
– А где остальные варвары из твоей шайки, крестьянин? – последовал требовательный возрос.
Ринсвинд внимательно наблюдал за Профессором Спасли. На сей раз бывщий учитель не нашелся что ответить.
Волшебнику очень захотелось взять ноги в руки и удрать. Но Коэн был прав. Как ни дико это звучит, рядом с Ордой действительно безопаснее, чем где-либо. Чем дальше от Коэна, тем ближе к лорду Хону.
Который искренне верил, что где-то прячутся остальные варвары...
– Я скажу вам только одно и больше тратить слов не буду, – промолвил лорд Хон. – Если вы покинете Запретный Город прямо сейчас, то, по крайней мере, умрете быстрой смертью. После чего ваши головы и некоторые другие части тела пронесут по всем городам империи, чтобы люди знали, какое ужасное наказание вас постигло.
– Наказание? – удивился Профессор Спасли.
– За убийство императора.
– Мы не убивали императора, – вмешался Коэн. – Против убийств императоров я ничего не имею, но этого мы не убивали.
– Он был зарезан в своей постели час назад, сказал лорд Хон.
– Мы тут ни при чем, – возразил Профессор Спасли.
– Зато при чем некий лорд Хон, – уточнил Ринсвинд. – Только это против правил – убивать императора. Поэтому он решил представить все так, словно это сделала Красная Армия.
Лорд Хон посмотрел на Ринсвинда так, как будто только что его заметил и крайне сожалел об этом.
– Учитывая обстоятельства, – после некоторого молчания произнес лорд Хон, – вряд ли кто-нибудь поверит в эту сказку.
– А что будет, если мы не сдадимся? – спросил Профессор Спасли. – Так, на всякий случай, чтобы знать.
– Тогда вы умрете очень медленно и... крайне интересно.
– О, это сага моей жизни, – усмехнулся Коэн. – Я всегда умираю невероятно медленно и необычайно интересно. Ну и как вы предпочитаете драться? Сойдемся в рукопашной? Стенка на стенку? С участием всех желающих – или как?
– В реальном мире, – подал голос один из вельмож, мы сражаемся. Мы не варвары, чтобы унижаться до дешевой уличной драки. Наши армии встречаются на поле перед городом.
– Ага, а потом уже громят сам город? Засады на улицах, каждый дом с боем – так?
– Нет, Коэн, все решается именно на поле. А потом город переходит победителю.
– А-а. Опять эта ваша цивилизация. Когда?
– Завтра на рассвете!
– Договорились, – кивнул Коэн. – Очень Кстати, нагуляем аппетит перед завтраком. Еще вопросы есть?
– Как велика твоя армия, варвар?
– Вы не поверите, как она велика, ответил Коэн и, вероятно, был не слишком далек от истины. – Мы захватывали страны. Стирали с лица Диска целые города. Где проходит моя армия, ничто больше не растет.
– Это, по крайней мере, правда, – пробормотал Профессор Спасли.
– Но мы ничего не слышали о вас! – удивился вельможа.
– Ага, – подтвердил Коэн. – Вот до чего мы хороши.
– Надо заметить, у его армии есть еще одна любопытная особенность, – произнес чей-то голос.
Все посмотрели на Ринсвинда, который, услышав собственный голос, был удивлен не меньше других. Но поезд его мысли уже покинул вокзал...
– Какая же?
– Вас, наверное, удивляет, что вы видите... только главнокомандующих,- – продолжал Ринсвинд медленно, словно читая с подсунутого кем-то листа. – Но все объясняется тем, что простые воины... невидимы. Э-э. Да. Потому что они призраки. Это ведь само собой разумеется.
Коэн смотрел на него, разинув от изумления рот.
– Призраки-кровопийцы, – продолжал Ринсвинд. – В конце концов, всем известно, никто, кроме призраков, не способен жить за Великой Стеной.
На лице лорда Хона заиграла усмешка. № вельможи смотрели на Ринсвинда с выражением людей, которые хоть и подозревают, что за Великой Стеной живут обыкновенные люди из плоти и крови, но в то же время не сбрасывают со счетов мнение миллионов, убежденных, что это все призраки.
– Чушь! Вы не больно-то похожи на призраков-кровопийц, – сказал один из них.
Коэн открыл рот – сверкнули алмазные зубы.
– Эт' точно, – кивнул он. – Дело в том... что МЫ из разряда видимых призраков.
– Ха! Жалкие уловки! – фыркнул лорд Хон. – Призраки вы или нет, мы все равно вас побьем!
– Должен заметить, переговоры прошли лучше, чем я ожидал, – произнес Профессор Спасли, когда вельможи покинули тронный зал. – Особенно удачным ходом была психологическая атака, предпринятая господином Ринсвиндом.
– Психо... как? Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, – встрял Коэн. – Это когда накануне сражения ночь напролет лупишь в щит, не давая врагу спать, и орешь во всю глотку что-нибудь типа: «Да мы вас, козлы позорные, на ремни порежем». Ну и все в таком духе.
– Нечто вроде, – дипломатично согласился Профессор Спасли. – Задумка была очень интересной, но, боюсь, не сработала. Лорд Хон и его главнокомандующие слишком образованные люди. Жаль, нельзя рассказать об армии призраков обыкновенным солдатам.
Откуда-то сзади донесся тихий писк резинового кролика. Они дружно обернулись на звук, и Их взорам предстала ячейка Красной Армии большей частью допризывного возраста. Ячейку вела Бабочка. Она даже наградила Ринсвинда слабой Улыбкой.
Ринсвинд всегда считал, что лучший выход из сложного положения – это бегство. Но иногда, наверное, надо остаться на месте и принять бой просто потому, что бежать некуда.
Однако с оружием он обращался из рук вон плохо.
По крайней мере, с обыкновенным колюще-режущим оружием.
– Гм-м, – произнес он, – если мы покинем дворец сейчас, то всех нас убьют, верно?
– Вряд ли, – ответил Профессор Спасли. -В ход пошло Искусство Войны. Человек вроде лорда Хона, вероятно, предпочел бы перерезать нам глотки, но теперь, когда война объявлена, все будет делаться по правилам.
Ринсвинд набрал в грудь побольше воздуха.
– Наш шанс – один на миллион, – выдохнул он. – Но это может сработать...
Четыре Всадника, чье появление предваряет конец света, известны под именами Смерть, Война, Голод и Чума. Но все менее значительные события тоже имеют собственных Всадников. Например, Четыре Всадника Простуды Обыкновенной – это Кашель, Одышка, Сопляк и Грязный Носовой Платок; Четыре Всадника, сопутствующие любому всенародному гулянью, зовутся Буря, Ливень, Слякоть и Холодный Циклон.
Средь армий, раскинувшихся лагерем на широкой аллювиальной равнине вокруг Гункунга, быстро мчались невидимые всадники, чьи имена: Дезинформация, Слух, Сплетня и...
Большая армия, вставшая лагерем, сталкивается со всеми скучными бытовыми проблемами города не имея, однако, преимуществ последнего. Через некоторое время сторожевые пункты и заставы начинают пропускать местное население – в особенности если у населения есть что продать и тем более если это женщины, чья добродетель обладает определенной коммерческой ценностью. Теплый прием встречают и торговцы всякими вкусностями, вносящие разнообразие в монотонный армейский рацион. Еда, которую продавал Сам-Себе-Харакири Достаби, разнообразила не только ваш стол, но и жизнь.
– Свиные яйца! Свиные яйца! Покупайте, пока... Продавец сделал паузу, пытаясь измыслить способ как-то закончить предложение, но так ничего и не придумал, а поэтому возобновил свои призывы: Свиные яйца! На палочке! Как насчет свиного яйца, сёгун? Эй! Слушай, а ты очень похож на... Ты случайно не...
– Заткнисьзаткнисьзаткнись!
Ринсвинд увлек Достаби в тень ближайшего Шатра.
Торговец всмотрелся в измученное лицо волшебника, обрамленное снизу одеянием евнуха, а сверху широкополой соломенной шляпой.
– Ты ведь тот самый Великий Волшебник. Давно не виде...
– Помнишь, ты хотел серьезно обогатиться на Международной торговле? – прервал его Ринсвинд.
– Да. И что? Уже можно начинать?
– Не сейчас, но скоро. Очень скоро. Однако сначала ты должен кое-что сделать. До тебя до. ходили слухи об армии невидимых призраков-вампиров, которая движется в этом направлении?
Глаза Достаби нервно завращались. Но настоящий торговец никогда не выказывает своей неосведомленности – разве что касательно сдачи.
– И что? – осторожно произнес он.
– О том, что их многие миллионы, – продолжал Ринсвинд. – И о том, что они страшно голодные, поскольку по дороге сюда ничего не ели. И якобы Великий Волшебник заколдовал их, чтобы они были особенно яростными?
– Гм-м... да?
– Ну так вот, все это неправда.
– Неправда?
– Ты что, мне не веришь? В конце концов, кому, как не мне, знать об этом.
– Логично.
– Нам ведь ни к чему паника, правда?
– Нет ничего хуже для бизнеса, чем паника, – кивнул Сам-Себе-Харакири, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
– Так что обязательно растолкуй людям, что в этом слухе нет ни капли истины. Успокой народ.
– Хорошая идея. Э-э... А эти невидимые при" зраки-вампиры... У них с собой деньги есть?
– Нет. Они же призраки, зачем им деньги?
– Ах да. Совсем забыл. Как-то вылетело и-3 головы.
– И вовсе их не два миллиона триста тысяч девять, – подчеркнул Ринсвинд.
Выдав в порыве вдохновения эту маленькую деталь, Ринсвинд почувствовал гордость за себя как за художника.
– Не два миллиона триста тысяч девять... – повторил Сам-Себе-Харакири.
Глаза у него слегка остекленели.
– Абсолютно точно. Их не два миллиона триста тысяч девять, что бы там ни болтали всякие праздные языки. И вовсе Великий Волшебник не заколдовал их так, чтобы они выросли вдвое больше обычного. Ну ладно. Вижу, на тебя можно положиться. Мне пора...
Ринсвинд заспешил прочь.
Некоторое время торговец стоял, что-то обдумывая. Почему-то им овладела мысль, что, пожалуй, на сегодня он продал достаточно товара и самое разумное сейчас будет отправиться домой и провести спокойную ночь в глубоком погребе в бочке с мешком на голове.
Путь его пролегал через значительную часть лагеря. Всем солдатам, встречавшимся на пути, Достаби обязательно сообщал, что распространяющиеся слухи абсолютно не соответствуют действительности. Но вначале, само собой разумеется, он подробно пересказывал сами слухи.
Игрушечный кролик встревожено пискнул.
– Я та-ак боюсь балыних нивидимых плиз-Лаков-вампиииилов! – всхлипывала Одна Любимая Жемчужина.
Поделиться30Суббота, 10 апреля, 2010г. 17:50:21
Солдаты, собравшиеся вокруг костра, всячески пытались ее успокоить. Вот только их успокоить было некому.
– Говолят, они уже каво-та съееееелииии!
Один солдат оглянулся через плечо. Стояла кромешная тьма, поэтому, разумеется, он так ничего и не увидел. Что и пугало больше всего.
Красная Армия косыми перебежками перемещалась от одного костра к другому.
Ринсвинд был очень точен в деталях. Всю свою сознательную жизнь (не считая тех ее периодов, когда за ним гонялись существа, количество ног у которых превышало количество зубов) он провел в Незримом Университете. Так что в подобных вопросах он был крупным специалистом. «Не говорите людям ничего, – инструктировал он. – Ничегошеньки». Если бы он верил всему, что ему говорили, то и дня не продержался бы в Университете. Не верь тому, что говорят. Верь тому, что не говорят.
Не говори. Спрашивай. Спрашивай, правда ли то, правда ли это. Умоляй, чтобы тебе сказали, будто бы это неправда. А можешь даже сказать, будто бы тебе сказали сказать им, что все это не правда. Последний вариант действовал наиболее верно.
Ринсвинд был прекрасно знаком с этой Четверкой мелких, противных Всадников Паники. Первые трое Дезинформация, Слух и Сплетня – туго знают свое дело, но они ничто в сравнении с четвертым всадником, чье имя – Отрицание.
Спустя час Ринсвинд почувствовал, что его присутствие уже не обязательно.
Повсюду кипели жаркие споры, в особенности у самого края лагеря, где протянулась ночь огромная, темная и такая... пустая.
– Ну хорошо, а как получилось, что говорят, будто бы их вовсе не два миллиона триста тысяч девять? Если их нет, откуда взялось такое точное число?
– Их просто нет! Призраков-вампиров не существует!
Да? А ты откуда знаешь? Ты когда-нибудь видел хоть одного призрака?
Слушай, я сходил к капитану и честно спросил его, так вот он говорит, что бояться нечего, никто на нас не нападет.
А ему откуда знать? Они же невидимые*. Их не видно]
– Он говорит, что невидимых призраков-вампиров вообще не существует.
Да ну? С чего это вдруг? Вот мой дедушка рассказывал, что их миллионы, там, за Великой Сте...
– Подожди... Что это там такое?..
– Что? Где?
– Готов поклясться, я слышал какой-то звук...
– Я ничего не вижу.
– О нет!
Должно быть, какие-то слухи дошли и до верховного главнокомандования, потому что где-то около полуночи в лагере зазвучали трубы, после
чего войскам громогласно зачитали опровержение, сочиненное и подписанное всеми высшими армейскими чинами.
В этом документе подтверждалась реальность призраков-вампиров в целом, но отрицалось их существование в данном конкретном, здесь-и-сейчас, случае. Это был своего рода шедевр военной мысли. Если до опровержения кто-то еще не знал о невидимых призраках, то теперь в курсе были все.
Час спустя накал достиг критической отметки. Ринсвинд слышал такие вещи, которые лично он никогда не придумывал и которые в общем и целом предпочел бы даже не слышать.
Завязывая разговор с парой солдат, он начинал примерно так:
– Уверен, никакой огромной голодной армии призраков-вампиров не существует...
И слышал в ответ:
– Ага, там всего лишь семеро стариков.
– Семеро стариков?
Я слышал, они очень старые, – говорил солдат. – Настолько старые, что даже умирать им поздно. А еще я слышал, мой хороший знакомый работает во дворце, будто бы они ходят через стены и способны превращаться в невидимок.
– О, не мели чепуху, – отвечал Ринсвинд. Семеро стариков собираются драться с целой армией?
– Поневоле задумаешься, а? Но капрал То Шни говорит, будто бы им помогает Великий Волшебник. Судя по всему, так оно и есть. Я бы тоже не стал драться с целой армией, если бы на моей стороне не выступала мощная магия.
– Э-э. А кому-нибудь известно, как выглядит Великий Волшебник? – спрашивал Ринсвинд.
– Говорят, он трехголовый и ростом выше дома.
Ринсвинд ободряюще кивал, а солдаты продолжали спорить.
– А еще я слышал, – сообщал один из них, – что их поддерживает сама Красная Армия.
– Ну и что? Капрал То-Шни говорит, это всего лишь кучка ребятишек...
– Да нет... настоящая Красная Армия... ну, та самая...
– Красная Армия не станет драться на стороне варваров-захватчиков! И вообще, никакой Красной Армии нет. Она просто миф, – возражал второй солдат.
– Точно. Вроде невидимых призраков-вампиров, – соглашался Ринсвинд, подбрасывая еще одно полено в печь общей паники.
– Э-э... Угу.
И Ринсвинд уходил, оставляя солдат спорить Дальше.
Никто не дезертировал. Люди предпочитали Оставаться в лагере, чем бежать в ночь, полную Непонятно каких ужасов. Но это и к лучшему, Решил он. Это значит, люди до такой степени Напуганы, что боятся сдвинуться с места. Все, что им остается, это искать поддержки у товарищей. И ничто не оказывает столь благотворного воздействия и не поднимает боевой дух так, как периодические повторения фразы: «Уверен, никаких призраков-вампиров нет» – в особенности если произносящий ее в час по четыре раза бегает в отхожее место.
Ринсвинд начал потихоньку пробираться к городу. Он обогнул палатку и столкнулся i лошадью, которая тяжело наступила ему на ногу,
– Твоя жена – форменная корова!
– ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ.
Ринсвинд застыл на месте, обеими руками держась за отдавленную ногу. Он знал только один такой голос – похожий на кладбище в зимнюю ночь.
Ринсвинд попробовал отпрыгнуть назад и столкнулся с другой лошадью.
– РИНСВИНД, ЕСЛИ НЕ ОШИБАЮСЬ? - произнес Смерть. – ДОБРЫЙ ВЕЧЕР. ДАЖЕ НЕ ВЕРИТСЯ, ЧТО ТЫ ВСТРЕТИЛСЯ С ВОЙНОЙ. РИНСВИНД, ЭТО ВОЙНА. ВОЙНА, ЭТО РИНСВИНД.
Война приветственно прикоснулся к шлему.
– Очень приятно, – сказал он. Он указа i на трех других всадников. – Позволь представить моих сыновей: Ужас и Паника. А также дочь, Клэнси.
Детки дружно сказали «привет». Клэнси, хмурая девица лет семи, носила жесткую шляпу и значок клуба любителей пони.
– ДЛЯ МЕНЯ БОЛЬШАЯ НЕОЖИДАННОСТЬ ВСТРЕТИТЬ ЗДЕСЬ ТЕБЯ, РИНСВИНД!
– Да что ты говоришь? Здорово!
Смерть извлек из глубин плаща песочные часы, посмотрел на них в лунном свете и вздоханул. Ринсвинд вытянул шею, пытаясь увидеть, сколько в часах осталось песка.
– ОДНАКО Я МОГ БЫ...
– О, не стоит беспокоиться! Не надо менять из-за меня свои планы! поторопился заверить Ринсвинд. – Э-э... Наверное, вы все собрались здесь из-за сражения?
– ДА. ОНО ОБЕЩАЕТ БЫТЬ ЧРЕЗВЫЧАЙНО... КОРОТКИМ.
– И кто победит?
– ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, Я НЕ СКАЗАЛ БЫ ТЕБЕ ЭТОГО, ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ ЗНАЛ.
– Даже если бы знал? – переспросил Ринсвинд. – Я думал, тебе полагается знать все!
Смерть вытянул вверх палец. Что-то, хлопая крыльями, летело сквозь ночь. Ринсвинд подумал было, что это мотылек. Но эта бабочка выглядела менее мохнатой, а крылья ее украшали странные пятнистые узоры.
На краткий миг существо присело на указательный палец Смерти, а потом снова вспорхнуло и продолжило свой полет.
– В НОЧЬ, ПОДОБНУЮ ЭТОЙ, – произнес Смерть, – ЕДИНСТВЕННАЯ ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ – ЭТО НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ. БАНАЛЬНО, ПОНИМАЮ, НО ФАКТ.
Где-то за горизонтом зарокотал гром.
– Ну, тогда я, это, вроде как пойду, – пробормотал Ринсвинд.
– ЗАГЛЯДЫВАЙ КАК-НИБУДЬ, – произнес Смерть вслед волшебнику.
– Странный человек, – заметил Война.
КОГДА ОН РЯДОМ, ДАЖЕ НЕОПРЕДЕ. ЛЕННОСТЬ СТАНОВИТСЯ АБСОЛЮТНО НЕОПРЕДЕЛЕННОЙ. ПРИЧЕМ И ЭТО ТОЖЕ НЕЛЬЗЯ УТВЕРЖДАТЬ С ОПРЕДЕЛЕННО. СТЬЮ.
Из своей переметной сумы Война извлек большой сверток.
– Ну-ка, посмотрим, что у нас тут... Яйца, Салат, Куриная Грудка, а также Сыр с Пикулями.
– В НАШЕ ВРЕМЯ СТАЛИ ДЕЛАТЬ ТАКИЕ ДИВНЫЕ СЭНДВИЧИ.
– О-о. И еще Сюрприз-Бекон.
– В САМОМ ДЕЛЕ? А ЧТО ТАКОГО СЮРПРИЗНОГО В БЕКОНЕ?
– Кто его знает. Думаю, для какой-то свиньи это точно был сюрприз.
Чудакулли долго боролся с собой. И победил.
– Ну, пора его возвращать, – сказал он. Прошло целых четыре дня. Заодно отошлем обратно эту проклятую трубу. Честно говоря, она заставляет меня нервничать.
Старшие волшебники переглянулись. Перспектива вновь заиметь в Университете компонент под названием Ринсвинд никого не приводила в восторг, но железный пес и в самом деле заставлял волшебников нервничать. Мимо него старались лишний раз не ходить. В конце концов странную штуковину загородили баррикадами из столон и сделали вид, будто ее не существует.
– Отлично, – произнес декан. Но Тупс се долбит о том, что предметы должны иметь одинаковый вес. Если мы отошлем железного пса обратно, то... Не значит ли это, что Ринсвинд будет лететь очень быстро?
– Профессор Тупс обещал мне поработать над соответствующим заклинанием, – ответил Чудакулли. – Ну, или можно положить в конце зала побольше матрасов.
Казначей поднял руку.
– Да, казначей? – в голосе Чудакулли звучало ободрение.
– Эй, хозяин, пинту твоего лучшего эля! – выкрикнул казначей.
– Отлично, – кивнул Чудакулли. – С этим, значит, определились. Я уже велел господину Тупсу начать подготовку...
– Этого бесовского прибора.
– Да.
– Ну, тогда, как говорится, дело в шляпе. Наверное, скорее всего, очень может быть, все пройдет как по маслу, – кисло буркнул декан.
– И блюдо раков, будьте так любезны.
– Вот и казначей согласен.
Все основные вельможи собрались в покоях лорда Хона. Все они тщательно соблюдали дистанцию, как и подобает врагам, образовавшим самый нестойкий из всех союзов. Когда с варварами будет покончено, междоусобица возобновится. Но один момент все же требовал уточнения.
– Нет! – произнес лорд Хон. – Я хочу раз и Навсегда прояснить это! Никакой армии призраков-кровопийц не существует, понятно? За Beликой Стеной живут такие же люди, как и мы, если не считать того, что они, само собой, во всех отношениях гораздо ниже нас. Но они очень даже видимые и осязаемые.
Однако некоторые все еще сомневались.
– А эти разговоры насчет Красной Армии? спросил один из вельмож.
– Красная Армия, лорд Тан, – это недисциплинированный сброд, который будет тут же р. громлен нашими победоносными войсками!
А крестьяне говорят другое, – стоял на своем лорд Тан. – Они говорят, что несколько тысяч лет назад Красная Армия...
– Крестьяне еще говорят, что несколько тысяч лет назад волшебник, которого никогда не существовало, взял грязь, молнию и создал бессмертных солдат, отрезал лорд Хон. – Да. Это сказзка, лорд Тан. Сказка, придуманная простолюдинами, которые не понимают, что произошло на самом деле. Армия Одного Солнечного Зеркала просто... лорд Хон неопределенно взмахи л рукой, – просто была лучше вооружена и более дисциплинированна. Я не боюсь призраков и уж точно не боюсь каких-то там легенд.
– Да. но...
– Эй, заклинатель! – – резко окликнул лорд Хон.
Заклинатель, не ожидавший, что его позовут поспешно вскочил.
– Да, мой господин?
– Как там поживают внутренности?
– Э-э... Почти готовы, мой господин... – ответил заклинатель.
Заклинатель был сильно встревожен. Наверное, птица попалась какая-то не такая, говорил он себе. Внутренности сообщали ему только одно: если он, заклинатель, выберется отсюда живым, то получит счастливую возможность насладиться куриным супом. Но в тоне лорда Хона слышались чрезвычайно опасные нотки, свидетельствующие о крайнем нетерпении.
– И что же они говорят?