Домашняя библиотека Скаляри

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Домашняя библиотека Скаляри » Терри Пратчетт » Терри Пратчетт Интересные времена


Терри Пратчетт Интересные времена

Сообщений 31 страница 40 из 43

31

Заклинатель никогда не видел таких куриных внутренностей. На какое-то мгновение ему почудилось, будто они шевелятся.
– Э-э... Пока все очень туманно... – проблеял он.
– Так пусть же станет ясно, – отрезал лорд Хон. – Кто победит в это утро?
Над столом замельтешили тени.
Вокруг лампы что-то запорхало.
На вид это был обычный, скромный желтый мотылек, но с черными узорами на крыльях.
Предсказательские способности заклинателя – гораздо более мощные, чем он сам полагал, – настойчиво твердили своему хозяину, что сейчас совсем не время демонстрировать проницательность.
С другой стороны, сейчас его вполне могут отправить к палачу, так что...
– Без тени сомнения, – произнес он, – можно утверждать, что враг будет окончательно и Недвусмысленно разбит.
– А откуда такая уверенность? – полюбопытствовал лорд Максвини.
Заклинатель мигом оседлал любимого конька.
– Видите эту закрученную брыжейку возле почек? Или вы станете спорить с этой зеленой сочащейся штукой? А печень? Вы на печень посмотрите! Разве может быть иное толкование?
– Разумеется, не может, – согласился лорд Хон. – Сам Рок улыбается нам.
– И все же, – не унимался лорд Тан, – люди очень...
– Можете передать этим людям... – начал было лорд Хон.
Но вдруг прервался. А потом улыбнулся.
– Можете передать этим людям, – повторил он, – что огромная армия невидимых призра! ов действительно существует.
– Что?!
Лорд Хон зашагал широкими шагами по комнате, прищелкивая пальцами.
– Да, ужасная армия чужеземных призраков вторглась в нашу империю. Что очень разъярило наших собственных призраков! Тысяча поколений наших предков скачут на крыльях ветр;>, чтобы дать достойный отпор варварскому вторжению! Даже наши демоны вне себя от этого наглого вторжения! Облаком когтей и зубов падут они на... Да, лорд Сун?
Вельможи беспокойно переглядывались.
– Это правда, лорд Хон?
Глаза лорда Хона торжествующе сверкали из за линз крошечных очков.
– Подготовьте соответствующее заявление и зачтите его войскам, – приказал он.
– Но не далее как несколько часов назад сказали людям, что никаких...
– А теперь скажите другое!
– Но поверят ли они в то, что...
– Они верят всему, что им говорят! – выкрикнул лорд Хон. – Враг решил обмануть нас, но мы воспользуемся этим обманом и обернем его в свою пользу. Объявите людям, что скоро за спиной у них выстроятся миллиарды призраков империи!
Вельможи старательно избегали его взгляда. Никому не хотелось объявлять во всеуслышание, что средний солдат вряд ли придет в восторг от перспективы заиметь призраков не только спереди, но и в тылу. Тем более что призраки славятся своим капризным характером и непредсказуемостью .
– Вот и отлично, – заключил лорд Хон. Он опустил глаза.
– Ты все еще здесь? – вопросил он.
– Уже все убираю, мой господин, – пискнул заклинатель.
Он подобрал останки злосчастной курицы и Кинулся прочь.
«В конце концов, – твердил он себе, со всех ног Поспешая домой, – я ведь не уточнял, чей это будет враг».
Оставшись в полном одиночестве, лорд Хон вдруг осознал, что весь дрожит. Должно быть, от ярости. Скорее всего... да, не исключено и даже очень вероятно, что ситуацию еще можно обратить себе на пользу. Варвары пришли из иной Страны, а чужеземцы, они везде чужеземцы. Да. Варвары – это мелочь, сегодня пришли, завтра Ушли. Но при правильном подходе их появление
можно превратить в краеугольный камень долгосрочной стратегии.
Лорд Хон тяжело дышал.
Войдя в личный кабинет, он плотно захлопнул дверь.
Вытащил ключ.
Отпер шкатулку.
На несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом одежды.
Наконец лорд Хон поднял взгляд и посмотрел на себя в зеркало.
Столько усилий он потратил. Использовал л-скольких агентов, каждый из которых знал тол > ко часть плана, не догадываясь о целом. Но анк-морпоркский портной знал свое дело. И шил OFI точно по мерке. Остроконечные туфли, обтягивающие чулки, жилет, плащ и шляпа с пером лорд Хон превратился в настоящего анк-морпоркского щеголя. Причем плащ был с шелковой по кладкой.
В непривычной одежде, как-то по-незнакому прикасавшейся к коже, лорд Хон чувствовал себя не совсем уютно. Но это детали. Именно так выглядит человек в обществе, которое дыши', движется, которому есть куда идти...
Когда-нибудь настанет великий день, когда лорд Хон шагнет на улицы Анк-Морпорка и весь шум, весь людской гомон мгновенно стихнет. Народ признает своего вождя
Ему даже в голову не приходило, что кто-нибудь может выкрикнуть нечто вроде:
– Эй, тля! Во выпендрился! Ща мы ему кирпичом по башке!
Муравьи засуетились. Штука, которая отвечала за звук «парп», громко «парпнула».
Волшебники кучковались поодаль. Набрав ход, Гекс работал сам собой, больше ему никто не был нужен. Оставалось лишь таращиться на рыбку и время от времени смазывать шестеренки. Периодически трубки полыхали октариновым пламенем.
Производительность Гекса равнялась нескольким сотням заклинаний в минуту. Это потрясало. Чтобы сотворить обычное заклинание обнаружения, требуется чуть ли не час. Но Гекс управлялся с ним куда быстрее. Намного быстрее. Причем повторял его вновь и вновь. В поисках мелкой рыбешки Гекс прочесывал море оккультности гигантской сетью из заклинаний.
Через девяносто три минуты он выдал результат, сэкономив всему преподавательскому составу Незримого Университета несколько месяцев непрерывного волшебства.
– Вот видите, – слегка дрожащим голосом промолвил Думминг, вынимая из желоба кирпичики. – Я же говорил, он славный парень.
– Кто? – не понял Чудакулли.
– Гекс.
– Ты хотел сказать «машина».
– Ну да. Именно это я и хотел сказать. Э-э... Да.

Еще одна особенность Орды, отметил про себя Профессор Спасли, заключается в их способности Расслабляться. В этом герои-варвары походили на кошек. Когда делать было нечего, они ничего не делали.
Первым делом они наточили мечи. Потом набили свои желудки большими кусками мяса. Исключение составлял лишь Хэмиш Стукнутый, перебивающийся кашками, большую часть которых размазывал по бороде. Чтобы удостовериться в том, что пища не отравлена, приволокли повара, прибили его за фартук к полу и подвесили над ним большой топор на веревке, перекинутой через стропило. Коэн ел и держал другой конец веревки.
Затем они еще раз, повинуясь силе привычки, наточили мечи, и... все.
Время от времени кто-нибудь начинал наигрывать какую-то песенку сквозь то, что осталось от зубов, или копаться в густых лесах подмышок в поисках особо обнаглевшей блохи. Но главным образом они просто сидели и смотрели в пуст
После длительного молчания Калеб наконец произнес:
– А знаете, я ни разу не бывал в ХХХХ. Где я только не бывал, а вот там нет. Интересно, как оно там?
– Однажды меня забросило туда, после кораблекрушения, – отозвался Винсент. Чудное место. Магией так и кишит. Там водятся бобры с клювами и гигантские крысы с длиннющими хвостами. Скачут как сумасшедшие и бокситуют друг с дружкой, крысы в смысле. Чернокожие типы повсюду бродят. Говорят, будто бы жизнь им только снится. Но, надо отдать им должное, ребята шустрые, неглупые. Посреди голой пустыни приготовят тебе обед из трех блюд с фруктами и орехами на сладкое. Пиво, кстати, там неплохое.
– Здорово...
Последовала еще одна долгая пауза. После чего:
– Слушайте, а менестрели тут есть? Будет чертовски обидно, если нас всех поубивают и никто даже песни не сложит.
– В таком-то городе? Да тут, небось, не протолкнуться от менестрелей!
– А, ну тогда никаких проблем.
– Не-ка.
– Никаких.
Еще одна продолжительная пауза.
– Не то чтобы нас обязательно убьют.
– Верно. В моем возрасте лекари умирать не рекомендуют, ха-ха.
Еще одна пауза.
– Коэн?
– Да?
– У тебя вообще с религией как?
– Ну, в свое время я ограбил много храмов и Даже убил нескольких сумасшедших жрецов. Сам не знаю, как у меня с религией.
– А во что твое племя верит? Ну, что с тобой происходит, когда ты погибаешь в бою?
– О, жирные тетки в рогатых шлемах тащат тебя во дворец Ио, ну а там всякие битвы, пирушки и попойки. И так целую вечность.
Еще одна пауза.
– Что, правда целую вечность?
– Наверное, не знаю...
– Вот даже, например, индейка. На четвертый день она ведь уже в горло не лезет.
– Ну ладно, а во что верят у тебя?
– Мы вроде как отправляемся в преисподнюю на лодке, сделанной из обрезков ногтей. Причем, если не ошибаюсь, ногти состригают с ног покойного.
Еще одна пауза.
– Но что об этом говорить, нас ведь сегодня не убьют?
– Ты сам начал.
– Ха, разве стоит умирать, если все, что тебя ждет впереди, это какие-то объедки и водные прогулки на лодке, которая вся провоняла носками?
– Ха-ха.
Еще одна пауза.
– А в Клатче верят, что если правильно проживешь жизнь, то попадешь в рай, где полным-полно девчонок.
– Это награда, что ли?
– Кто его знает. Может, и наказание. Но я точно помню, в ихнем раю весь день едят шербет.
– Ха. Вот раньше, в моей молодости, помню, был настоящий шербет. В таких трубочках с соломинками, через которые сосать. Сегодня та кого шербета уже нет. Люди слишком заняты, всё бегают, всё суетятся.
– Шербет – это всяко лучше, чем жрать обрезки ногтей.
Еще одна пауза.
– – А ты когда-нибудь верил, будто бы каждый враг, которого ты убил в этой жизни, там, в другой жизни, становится твоим слугой?
– Кто его знает.
– Вот ты скольких убил?
– Что? А. Может, две тысячи, а может, и все три. Не считая, конечно, гномов и троллей.
– Да, слуг у тебя будет хоть отбавляй. Никакого дворца не хватит.
Пауза.
– Но мы ведь точно не погибнем?
– Точно.
– Я к тому, что наш шанс на победу – один на миллион... ха. Но разница-то – в нолях! А что такое ноль?
– Верно.
– В смысле отважные товарищи рядом, сильная правая рука... Что еще можно желать?
Пауза.
– Ну, вулкан бы не помешал. Пауза.
– Мы ведь погибнем, да?
– Угу.
Воины Орды переглянулись.
– Аи ладно. Даже в этом есть кое-что хорошее, – произнес Малыш Вилли. Я, например, Остался должен Фафе-гному пятьдесят долларов За меч. Вот я его нагрею.
Профессор Спасли обхватил голову руками. - – Простите, правда простите... –  – промолвил он.
– Бывает, – ответил Коэн.
В высоких окнах занимался серый рассвет.
– Послушайте, – вскинулся Профессор Спасли, – ведь умирать нам вовсе не обязательно. Мы могли бы... ну, скажем, ускользнуть потихоньку. Тем же способом, что проникли сюда. А Хэмиша донесли бы на руках. Там, снаружи, сейчас такая суматоха, никто и не заметит. Я абсолютно уверен, мы могли бы выйти из... города... без...
Его голос сам собой затих. Ни один голос не выдержал бы давления таких взглядов. Даже Хэмиш Стукнутый, чей взгляд обычно пребывал в точке лет этак за восемьдесят отсюда, укоризненно смотрел на бывшего профессора.
– Драпать мы не будем, – ответил Хэмиш.
– Кто говорит о том, чтобы драпать? – воскликнул Профессор Спасли, хотя язык его по-прежнему шевелился с некоторой неохотой. Мы всего-навсего отступаем. Это тактический ход. О боги, да это просто здравый смысл!
– Драпать мы не будем. Наклонившись, Коэн похлопал Профессора Спасли по руке.
– А это, видишь ли, геройство, – произнес он. – Профессия такая. Ты когда-нибудь слышал, чтобы герой удирал от неприятеля? Все >ти детишки, о которых ты рассказывал, ну, помнишь, которые считают нас мифами, – думаешь, они поверят, будто бы мы могли убежать. То-то и оно. Нет, убегать это против наших правил. Пусть другие бегут от нас.
– К тому же, – вставил Маздам, – когда еще подвернется такой шанс? Вшестером против пяти армий! Это, ох... это просто здорово! Какие там легенды – нам представилась отличная возможность войти в саму мифологию!
– Но... вы же... вы же все погибнете.
– Есть такое дело. Из песни слова не выкинешь. Зато как красиво мы уйдем!
Профессор Спасли вглядывался в лица ордынцев. Ему вдруг показалось, что они говорят на незнакомом языке и живут в каком-то ином мире. В мире, карты которого у него нет. Можно научить героев носить штаны, обращаться с деньгами, но души их не изменишь.
– А профессора тоже уходят в какое-то особое место? – спросил Коэн.
– Вряд ли, – мрачно ответил Профессор Спасли.
«Интересно, – подумал он, – может, там, на небесах, меня ждет бесконечное "окно"? Вряд ли. Скорее всего, придется срочно проверять очередные тетрадки».
– Ну, как бы там ни было, если когда-нибудь захочешь попировать, добро пожаловать в любое время, – сказал Коэн. – Мы отлично погуляли. А это самое важное. И спасибо за уроки, верно, Ребята?
Ответом было дружное утвердительное бормотание.
– Столько длинных слов...
– И как мы учились делать покупки...
– И еще, это, оно самое, социальное сношение, ур, ур... прошу прощения.
– Чиво?
– Жаль, дельце не выгорело, но с планами у меня всегда была беда, – добавил Коэн.
Профессор Спасли встал.
– Я с вами, – с мрачной решимостью произнес он.
– Драться, что ли, будешь?
– Да.
– А ты умеешь обращаться с мечом? – спросил Маздам.
– Э-э. Нет.
– Тогда, считай, у тебя вся жизнь пошла псу под хвост.
Профессор Спасли выглядел уязвленным.
– Думаю, я как-нибудь сумею освоить эту науку по ходу дела, – ответил он.
– Освоить? Да это ж меч!
– Верно, но... столько лет попреподаешь, волей-неволей научишься схватывать все на лету. – Профессор Спасли нервно улыбнулся. – Однажды я целый семестр вел практическую алхимию -профессор Схизм подорвался во время опытов. И ничего, хотя я прежде слыхом не слыхивал ни о каких тиглях.
– Вот, держи, – Малыш Вилли передал бывшему учителю запасной меч.
Профессор Спасли взвесил клинок в руке.
– Э-э... А инструкций к нему не прилагается?
– Инструкций? Нет. Все просто. Держишься за тупой конец, а острым тыкаешь в людей.
– О. В самом деле? Звучит довольно незатейливо. Я думал, все куда сложнее.
– Ты уверен, что хочешь идти с нами? – спросил Коэн.
Лицо Профессора Спасли стало решительным.

0

32

– Абсолютно. Я вряд ли уцелею, если вы проиграете сражение, так что... И все равно, похожее, что для вас, героев, заготовлены небеса получше. Да и жизнь у вас тоже интереснее. К тому ясе я понятия не имею, куда после смерти отправляются профессора, но сильно подозреваю, что в этом месте яблоку негде упасть от преподавателей физкультуры.
– Гм, а берсерком ты становиться умеешь? – поинтересовался Коэн. – Ну, у тебя когда-нибудь было так, чтобы на тебя как будто сходил красный туман, а потом вдруг оказывалось, что ты насмерть закусал двадцать человек?
– Вообще-то, я слыл за человека, который может здорово рассердиться, если в классе поднимается шум, – ответил Профессор Спасли.
– А с куском мела я и вовсе промаха не знал!
– Ну а ты что скажешь, сборщик налогов? Шесть Благожелательных Ветров торопливо попятился.
– Я... я больше привык подрывать систему изнутри, забормотал он.
– Твое право, заключил Коэн и окинул взглядом остальных. – Ни разу еще не принимал Участие в официальной войне, признался он. – Как это делается-то?
– Наверное, противные стороны сначала выстраиваются напротив друг друга, а потом бросаются в атаку, ответил Профессор Спасли.
– Довольно незатейливо. Ну что ж, пора. Они зашагали (вернее, зашагали только пятеро, шестой покатился, а седьмой припустил мелкой трусцой Профессора Спасли) по коридору. На некотором расстоянии от них следовал сборщик налогов.
– Профессор Спасли! – громко позвал он. Ты же знаешь, чем все это кончится. Ты что, совсем потерял разум?
– Да, – откликнулся бывший учитель, – зато нашел кое-что получше.
Он улыбнулся про себя. До сих пор его жизнь была так сложна. Расписания, классные журналы, куча дел, которые надо сделать, и столько всего, что делать было нельзя. А посреди всего этого жалким, пытающимся выжить червем извивался сам Профессор Спасли. Но вдруг все стало очень просто. Держишься за один конец, а другим тыкаешь в людей. Причем этим можно заниматься всю жизнь. А потом тебя подхватят и отнесут на вечную гулянку...
– Слушай, тебе еще вот это понадобится. Когда они вышли в серые предрассветные сумерки, Калеб сунул ему в руку что-то округлое. – Это называется щит.
– А-а. Им прикрываются, да?
– Если почувствуешь надобность, можешь укусить его за край.
– О, я слышал об этом, – вспомнил Профессор Спасли. – Кусаешь щит и становишься берсерком, правильно?
– И такое бывает, – ответил Калеб. – Во всяком случае, многие воины именно за этим кусают свои щиты. Но мой щит сделан из шоколада-
– Из шоколада?
– Ну, сражение иногда затягивается, а ее » очень хочется.
«Я шагаю по улице вместе с героями, – думал Профессор Спасли. – Они великие вой...»
– А когда совсем припрет, сдирай с себя всю одежду, – добавил Калеб.
– Зачем?
– Все берсерки первым делом рвут на себе одежду. Действует безотказно. Враг драпает со всех ног. А кто будет смеяться, пырни разок – мигом отхохочется.
В одеялах на инвалидном кресле что-то зашевелилось.
– Чиво?
– Я сказал, ПЫРНИ РАЗОК – МИГОМ ОТХОХОЧЕТСЯ.
Хэмиш помахал худой рукой, похожей на обтянутую кожей кость и с виду абсолютно не способной удержать топор –  – который она тем не менее держала.
– Точно! Прямо в хозяйство и пыряй! Профессор Спасли подтолкнул Калеба локтем.
– Мне нужно все это записать, – сказал он. – Разве обычные солдаты таскают с собой все свое хозяйство? Или они берут из дома что-то особо ценное?
– Особо ценное. И хранят его обычно чуть ниже пояса. Чуть что, сразу за него хватаются.
– Как интересно.

Жители Гункунга выстроились вдоль городской стены. Не каждый день выпадает возможность посмотреть на такое сражение.
Ринсвинд локтями и коленками пробивал себе дорогу сквозь толпу. Наконец он добрался до Красной Армии, доблестные воины которой ухитрились занять самое лучшее место, над главными воротами.
– Вы-то что здесь торчите? – яростно спросил он. – Вы могли бы быть уже за много миль отсюда!
– Но мы хотим посмотреть, чем все закончится, – ответил Двацветок, чьи очки возбужденно поблескивали.
– Чем-чем! Орду мигом перережут, и все очень быстро закончится! – гаркнул Ринсвинд. – А вы чего ждете?
– Ты забываешь о невидимых призраках-вампирах, – сказал Двацветок.
Ринсвинд с удивлением уставился на него.
– О ком?
– Об их тайной армии. Я слышал, у нас тоже такая есть. Будет очень интересно посмотреть на их битву.
– Двацветок, никаких невидимых призраков-вампиров не существует.
– Именно так все и говорят, – вставила Цветок Лотоса. – Однако дыма без огня не бывает.
– Это же я их выдумал!
– О, конечно, считать так – твое право, – согласился Двацветок. – Но тебе не приходит в го лову, что ты – просто пешка в руках Рока?
– Послушай, нет ника...
– Старый, добрый Ринсвинд... Ничуть не изменился, – Двацветок с добродушной веселостью покачал головой. Ты вечно твердишь: все будет плохо, а заканчивается все хорошо.
– Призраков не существует, как и волшебных армий! воскликнул Ринсвинд. – Это всего лишь...
– Когда семеро людей выходят на битву с войском в сто тысяч раз больше, исход может быть только один, сообщил Двацветок.
– Верно. Я очень рад, что ты это понимаешь.
– Эти семеро победят, – закончил Двацветок. Они должны победить. Иначе это будет означать, что в нашем мире что-то разладилось.
– Слушай, ты вроде самая образованная из всех, – обратился Ринсвинд к Бабочке. Объясни ему, в чем он не прав. В моей стране есть одна такая штука. Не знаю, слыхала ли ты о ней, она называется математика.
Но девушка в ответ лишь улыбнулась.
– И ты мне не веришь, бесстрастно констатировал Ринсвинд. Ты такая же, как он. Вы думаете, это что, гомеопатическая война? Чем меньше сил на вашей стороне, тем больше вероятность победы? Хотел бы я, чтобы это действительно было так, но увы! Так просто не бывает. Не бывает чудесных поворотов судьбы. Ничто их не спасет! Хорошие люди не побеждают только потому, что они маленькие и отважные! Ринсвинд раздраженно дернул рукой, словно отмахиваясь от чего-то.
– А как насчет тебя? Ты-то еще жив, возразил Двацветок. Мы пережили поразительные приключения, и ты неизменно выходил сухим из воды.
– Простое совпадение.
– Но это повторяется из раза в раз.
– И ты спас нас из темницы, – добавила Цветок Лотоса.
– Опять-таки совпадение, но... Да уберешься ты или нет?!
Мотылек в очередной раз ловко увернулся от его руки.
– Проклятье, – буркнул Ринсвинд. И добавил: – Ну что ж, как хотите. Лично я выхожу из игры. Смотреть на это мне не хочется. У меня куча дел. Кроме того, сильно подозреваю, что потом эти гады примутся искать меня.
И вдруг он увидел, как в глазах Цветка Лотоса заблестели слезы.
– А мы... Мы так на тебя надеялись... – проговорила она.
– На меня? Но я-то что могу сделать? Ничего! А меньше всего я умею творить магию! Именно этим я и прославился! И вообще, с чего вы взяли, будто Великие Волшебники решат все ваши проблемы? Так вот, ничего они, Великие Волшебники, не решат, потому что их, Великих Волшебников, не существует, – уж кому, как не мне, об этом знать, ведь я совсем не Великий Волшебник!
Он попятился.
– Вечная история! Я никого не трогаю, занимаюсь своими делами, но потом все идет наперекосяк – и кого зовут на помощь? Ринсвинда! «Ринсвинд,- – говорят, – и что ты, Ринсвинд, будешь делать?» Так вот, любимый сынок госпожи Ринсвинд (если, конечно, она носила именно эту фамилию) не будет делать ничего! Понятно? Сами разбирайтесь! Никакие таинственные волшебные армии не придут и не... Что вы на меня так уставились? Ну при чем тут я?! У меня и без того дел по горло! А все это меня не касается!
После чего Ринсвинд повернулся и побежал прочь.
Толпа не заметила его ухода.
Улицы были пустынны – по гункунгским стандартам, разумеется. Это означало, что кое-где можно было даже разглядеть мостовую. Ринсвинд угрюмо проталкивался вдоль городской стены в поисках ворот, стражники которых будут слишком заняты, чтобы задавать вопросы.
Вдруг за спиной у него послышались шаги.
– Слушайте, – он резко обернулся, – я же сказал, идите вы все в...
Это оказался Сундук. Вид у него был слегка пристыженный.
– А, заявился наконец! Нагулялся, что ли? – свирепо приветствовал его Ринсвинд. – А как же наши принципы? Вещь всегда должна следовать за своим хозяином и так далее?
Сундук стыдливо переминался с ноги на ногу. Внезапно из переулка показалась еще одна версия Сундука, только чуть побольше размерами и более изысканно украшенная. На крышке красовались вставки из дорогой декоративной древесины, и, как показалось Ринсвинду, ножки у этого Сундука были более изящными, не такими, как загрубелые, в мозолях и с ороговелыми когтями лапищи его Сундука. Кроме того, ногти ^а них были покрыты лаком.
– О, – выдохнул Ринсвинд. – Ну да. С ума сойти. Что ж, это, наверное, естественно. Неужели вы?.. В смысле... да. Ну, тогда пошли.
В конце переулка он оглянулся. Сундук нежно подталкивал Сундук побольше, уговаривая его следовать за собой.
Богатым сексуальным опытом Ринсвинд похвастаться не мог, хотя соответствующие диаграммы видел. Однако он абсолютно не представ ял, как это все применимо к дорожным принадлежностям. Что они говорят друг другу? «У тебя самые красивые петли на свете»? Или: «У тебя зaмок, а у меня ключик»?
Хотя, если уж на то пошло, нет никаких оснований полагать, что его Сундук – мужского пола. Следует признать, что по характеру своему он крайне агрессивен и склонен к душегубству. Однако это справедливо и по отношению ко многим женщинам, встреченным Ринсвиндом на его жизненном пути (зачастую после этой встречи они делались еще более агрессивными). Способность к насилию, как слышал Ринсвинд, уни-сексуальна. Он не совсем точно знал, что такое унисекс, но подозревал, что это его, Ринсвиндово, обычное состояние.
Впереди показались небольшие ворота, с виду без охраны.
Приняв как можно более безмятежный вид, Ринсвинд неторопливо прошел сквозь ворота. Власти всегда обращают внимание на бегугщего человека. Бежать надо примерно тогда, когда произнесут букву «э» из фразы «Эй, ты!».
Но никто не обратил на него никакого внимания. Внимание людей, толпившихся вдоль городской стены, было целиком и полностью отдано войскам.
– Вы только посмотрите на них, – горько произнес Ринсвинд, обращаясь к миру в целом. – Идиоты. Если бы их было семеро против семидесяти, никто бы даже не сомневался, что они потерпят поражение. А вот когда семеро выступают против семисот тысяч – тут есть какая-то неуверенность! Как будто цифры вдруг перестают что-то значить. Ха! Но мне-то с какой стати суетиться? Я не так уж хорошо с ним знаком. Ну да, пару раз он спас мне жизнь – но я что, должен погибнуть в страшных мучениях только потому, что он не умеет считать? И хватит на меня так смотреть!
Сундук слегка попятился.
Кстати, второй Сундук... Или вторая? Судя по виду, это женщина, заключил Ринсвинд. У женщин ведь багаж больше, чем у мужчин. Из-за – тут он вступил на абсолютно незнакомую территорию – всяких оборок и прочего. А вот носовые платки у них обычно меньше, чем у мужчин, хотя Носы, как правило, примерно такого же размера. Для Ринсвинд а Сундук всегда был единственным Сундуком. Ринсвинд не был готов к увеличению количества своего багажа. Но был Сундук И... другая Сундук.
– Ладно, пошли, – сказал он Сундукам. – Убираемся отсюда. Я сделал все, что мог. И теперь мне все равно. Я больше не желаю иметь с происходящим ничего общего. Не понимаю, и чего все норовят положиться на меня. На меня нельзя полагаться. Даже я сам не могу на себя положиться, и это вам не кто-то – это я!

Коэн окинул взглядом горизонт. Там собирались серо-синие облака.
– Идет буря,- – заметил он.
– Слава богам, к тому времени нас уже не 6v-дет в живых, так что промокнуть не успеем, – жизнерадостно пошутил Малыш Вилли.
– Забавно, однако. Гроза как будто иде со всех направлений сразу.
– Мерзкая чужеземная погода. У них тут все не так.
Коэн сосредоточился на пяти армиях пяти великих семейств Агатовой империи.
– Похоже, бывшие враги заключили шаткий союз.
Войска выстроились вокруг расположения Коэна. Тактика была выбрана самая незамысловатая. В один прекрасный момент армии дружно навалятся на Орду. Перед легионами на конях разъезжали командиры.
– А как мы узнаем, что можно начинать? Усиливающийся ветер играл остатками волос Коэна. Кто-нибудь засвистит в свисток или i ч дунет в трубу? Или надо просто кричать и бросаться в атаку?
– Это как договоришься, – сказал Профессор Спасли.
– О.
Коэн опять посмотрел на лес пик и вымпелов. Честно говоря, с близкого расстояния армия в сотни тысяч человек выглядит как обычная толпа, только очень большая.
– Итак, – произнес Коэн, медленно выговаривая слова, – срочно нужен план. Никто не приберег на самый последний момент чего-нибудь этакого, поразительного?
– А мы то же самое хотели спросить у тебя, – смущенно признался Маздам.
От каждой армии отделились по всаднику и направились к Орде. Они остановились на расстоянии броска копья, спешились и стали наблюдать.
– Ну что ж, – Коэн хлопнул себя по бедрам. – Мне страшно не хочется заводить об этом разговор, но, пожалуй, пора поговорить о капитуляции.
– Нет! – воскликнул Профессор Спасли и тут же прервался в смущении, пораженный громкостью собственного голоса. – Нет, – повторил он немного тише. – Если вы сдадитесь, то все равно не выживите. Просто умрете немного позже.
Коэн почесал нос.
– А что насчет этого флага... ну, знаешь... когда хочешь поговорить и чтоб тебя не убили?
– Он должен быть красным, – ответил Профессор Спасли. – Но послушай, какой смысл...
– Красный для сдачи, белый для похорон... Черт ногу сломит, – пробормотал Коэн. – Ну ладно. У кого-нибудь есть что-нибудь красное?
– У меня есть носовой платок, – отозвался Профессор Спасли, – но он белый, и...
– Давай сюда.
Профессор-варвар очень неохотно передал ему носовой платок.
Коэн вытащил из пояса маленький сточенный ножик.
– Я не верю! – воскликнул Профессор Спасли. Он едва не рыдал. – Коэн-варвар говорил о капитуляции с такими людьми, как эти?!
– Что поделаешь, это все твоя цивилизация, – спокойно ответил Коэн. – Наверное от нее мозги размягчаются.
Он полоснул ножом по руке и приложил к руке носовой платок.
– Ну вот, произнес он. – Скоро у нас будет отличный красный флаг.
Орда одобрительно закивала. Это был поразительно символичный, драматический и -самое главное дурацкий жест в общем, было выполнено в лучших традициях варварского геройства. От внимания некоторых солдат противника, тех, что стояли поближе, этот поступок Коэна также не ускользнул.
– А теперь, – продолжал Коэн, ты, Проф, и ты, Маздам... вы, двое, пойдемте со мной. По говорим с этими людьми.
– Нас всех бросят в темницу! – воскликнул Профессор Спасли. – Ты не знаешь их пыточных дел мастеров! У них в руках вы будете жить долго, очень долго!
– Чиво? Чивоонгрит?
– Он сказал, В РУКАХ У ИХНИХ ПЫТОЧНЫХ ДЕЛ МАСТЕРОВ МЫ БУДЕМ ЖИТЬ ОЧЕНЬ ДОЛГО, Хэмиш.
– Здорово! Это мне подходит!
– О боги, – вздохнул Профессор Спасли.
Он поплелся следом за Коэном и Маздамом в сторону вельмож.
Лорд Хон поднял забрало и смерил приближающихся варваров презрительным взглядом.
– Смотри, красный флаг, – Коэн помахал довольно влажной тряпочкой, висящей на кончике меча.
– Я понял, – ответил лорд Хон. – Однако мы уже видели такого рода представления. Они могут произвести впечатление на рядовых, но никак не на меня, варвар.
– Как будет угодно, – кивнул Коэн. – Мы пришли обсудить условия капитуляции.
От внимания Профессора Спасли не ускользнуло, что вельможи пониже рангом слегка расслабились. «Видимо, не все тут рады этой войне, – подумал он. – И не удивительно. Рано или поздно все эти воины очутятся на солдатских Небесах (или куда там они отправляются?). И чем они смогут похвастаться? Тем, что однажды вели армию против семерых стариков? Медали за такое не дают».

0

33

– А. Ну конечно. С бравадой покончено, – отозвался лорд Хон. – Тогда сложите оружие, и вас отведут обратно во дворец.
Коэн с Маздамом переглянулись.
– Прошу прощения, не понял... – переспросил Коэн.
– Сложите оружие, – фыркнул лорд Хон. Это значит « положите на землю мечи ».
Коэн ответил ничего не понимающим взглядом.
– Почему мы должны складывать оружие?
– Вы же сами хотели сдаться.
– Мы?!
Рот Профессора Спасли растянулся в медленной, безумной ухмылке.
Лорд Хон в упор смотрел на Коэна.
– Ха! Не думаешь же ты, что я поверю, будто вы пришли просить нас...
Перегнувшись через седло, он наградил их яростным взглядом.
– Это так? Так? переспросил он. – Безмозглые варвары. Кстати, это правда, что вы умеете считать только до пяти?
– Мы просто хотели спасти людей, – ответил Коэн.
– Вы хотели спасти себя, – усмехнулся лорд Хон.
– Осмелюсь заметить, кое-кто из ваших той"1! пострадает.
– Они простые крестьяне, махнул рукой лорд Хон.
– Ах да. Как же я мог забыть, – согласился Коэн. – А ты, значит, их вождь? Все как в шахматах, да?
– Я их господин, – высокомерно провозгласил лорд Хон. – Если понадобится, они умрут по моему приказу
Коэн ответил ему широкой, опасной улыбкой.
– Ну что ж, нет так нет. Когда начинаем? -спросил он.
– Возвращайся к своей... жалкой банде, – процедил лорд Хон. – Сразу после этого и... начнем.
Он свирепо посмотрел на Маздама. Тот, развернув клочок бумаги, читал там что-то. Палец с ороговевшими ногтями медленно перемещался со строки на строку, губы неуклюже шевелились.
– Вступивший в противоестественные отношения... кастрированный баран, вот ты кто! – наконец произнес он.
– Это я придумал, – с гордостью сообщил Профессор Спасли, создатель сводной таблицы цивилизованных выражений.
Всю обратную дорогу Профессор Спасли вынужден был мириться со страшным скрежетом. Коэн стачивал караты со своих зубов.
– Умрут по моему приказу! – наконец рявкнул Коэн. – Этот паскудник даже не знает, что такое быть настоящим вождем. Туда-сюда его и его лошадь!
Профессор Спасли оглянулся. Главнокомандующие о чем-то жарко спорили.
– Знаете, – сказал он, – скорее всего, нас попытаются взять живыми. Я как-то работал в одной школе, так там был директор, как две капли Воды похожий на этого лорда. Жил он только ради того, чтобы превращать жизнь людей в кошмар.
– Ты хочешь сказать, они будут делать все возможное, чтобы случайно не убить нас? – не понял Маздам.
– Да.
– Значит ли это, что мы не должны убивать их?
– Э-э... Не думаю.
– Отлично.
– Ну, что теперь? бодро осведомился Профессор Спасли. Споем парочку боевых песен или что?
– Нет. Мы будем просто ждать, – отозвался Коэн.
– Война дело такое. Очень много ждешь, – объяснил Малыш Вилли.
– Да, конечно. вспомнил Профессор Спасли. – Я слышал раньше нечто подобное. Мол, воина это долгие часы скуки, за которыми следует краткий всплеск активности.
– Не совсем, – поправил Коли. -Скорее краткие минуты ожидания, за которыми следует еще более быстрое умирание.

– Проклятье.
Поля во всех направлениях пересекались дренажными канавами. Пройти куда-либо по прямой не представлялось возможным. К тому же канавы были слишком широкими, чтобы их можно было перепрыгнуть, а мелкими они только выглядели, якобы их вполне можно пересечь вброд, однако вид этот был обманчив: восемнадцать дюймов воды прикрывали толстый слой густой вязкой грязи. Профессор Спасли утверждал, что империя обязана споим процветанием грязи.
В этот момент Ринсвинд ощущал себя необычайно богатым.
Он находился сейчас неподалеку от большого, возвышающегося над городом холма. Профессор Спасли говорил, что такие холмы называются драмлинами и на самом деле это гигантские наносы почвы, оставленные ледниками. Но данный холм выглядел слишком уж аккуратно – его правильные округлые очертания было трудно приписать естественным причинам. Нижние склоны холма поросли деревцами, а на его вершине виднелось маленькое строение.
Укрытие. Какое замечательное слово. Кругом равнина, а войска совсем неподалеку. Но этот холм имел необычайно мирный вид, как будто принадлежал другому миру. Странно, что агатцы, выращивающие рис везде, где можно воткнуть хотя бы одного вола, это место оставили в покое.
Кто-то наблюдал за Ринсвиндом.
Кстати о волах.
Было бы преувеличением сказать, что вол наблюдал за Ринсвиндом с интересом. Он просто смотрел – в конце концов, когда глаза открыты, Куда-то же смотришь. Совершенно случайно вол смотрел в направлении, которое включало в себя Ринсвинда.
На морде животного застыло абсолютно безмятежное выражение существа, которое давным-давно осознало, что представляет собой по сути трубу на ножках и цель его пребывания во вселенной заключается в перерабатывании органической материи и беспрерывном пропускании оной сквозь себя.
На другом конце веревки располагался человек, стоящий по щиколотку в грязи. На нем была широкополая соломенная шляпа – такая же, как и у любого другого воловьего пастуха, – и одет он был в типичную пижаму агатского «полевого» человека. Лицо крестьянина выражало не столько идиотизм, сколько сосредоточенность на своем деле. Он смотрел на Ринсвинда. Ему так как и волу, надо было чем-то занять свои глаза.
Ринсвинда вдруг одолел приступ любопытства – такой острый, что он даже позабыл о надвигающейся опасности.
– Э, доброе утро, поздоровался он.
Человек кивнул. Вол отрыгнул жвачку.
– Э, прошу прощения, если мой вопрос слишком личный, начал Ринсвинд, – но... мне просто интересно... почему вы целыми днями стоите тут, на полях? Вместе с волами?
Крестьянин задумался.
– Для почвы хорошо, после длительного размышления ответил он.
– Но это же пустая трата времени.
Крестьянин должным образом обдумал и это.
– Что есть время для коровы? наконец ответствовал он.
Ринсвинд решил вернуться на шоссе реальности.
– Ты вон те армии видишь? – показал он.
Воловий пастух переместил взгляд в указанном направлении.
– Да, – решил он.
– Они из-за вас сражаются.
Нельзя сказать, чтобы этот факт тронул пастуха. Вол тихонько пукнул.
– Одни хотят вас поработить, а другие хотят, чтобы вы правили страной – или, по крайней мере, чтобы вы позволили им править страной, а они будут говорить, что на самом деле это делаете вы, –  – сообщил Ринсвинд. Предстоит жестокая битва. И мне вот интересно... А вы-то сами чего хотите?
Воловий пастух впитал в себя его слова и принялся думать. Ринсвинду даже показалось, что медлительность мыслительного процесса крестьянина объясняется вовсе не врожденной глупостью, а масштабностью самого вопроса. Мыслительный процесс все ширился, ширился, охватил землю, траву, солнце и направился дальше, в необъятную вселенную...
– Веревку бы нам подлиннее, – наконец промолвил крестьянин.
– О. В самом деле? Так-так. Я понял, – откликнулся Ринсвинд. – Очень интересно было побеседовать. Ну, счастливо оставаться.
Крестьянин смотрел ему вслед. Стоящий рядом Вол расслабил одни мышцы, сократил другие, после чего поднял хвост и сделал мир немножко Лучше.
Ринсвинд держал путь на холм. Иногда он следовал еле заметными тропками, иной раз шагал по деревянному мостку, но все эти тропки-мостики случайным образом вели именно к холму. Если бы Ринсвинд сейчас попробовал чуть-чуть поразмыслить (в последний раз он занимался этим в возрасте двенадцати лет), сей странный факт, несомненно, насторожил бы его.
Нижние склоны холма поросли грушей разумной. И даже это не привлекло внимание Ринсвинда. Листья поворачивались, чтобы проводить взглядом его карабкающуюся вверх фигурку. Он искал какую-нибудь пещерку или укромный... Ринсвинд вдруг замер.
– О нет, – забормотал он. – Нет, нет, нет. Меня на мякине не проведешь. Я набреду на подходящую пещеру, а там будет дверь, я войду и встречу там какого-нибудь мудреца или кого – го еще – в общем, меня уговорят вернуться... Ни за что. Я лучше останусь на открытом воздухе, гак ко мне никто не подкрадется.
Наконец он выбрался на округлую вершину холма, возвышавшуюся над деревьями подобно куполу, и обнаружил, что вершина вовсе не такая ровная, как казалось снизу. Непогода прорыла в почве ямки и канавки, а каждый клочок склона, где могла найтись хоть какая-то тень, колонизировал кустарник.
Ринсвинд с изумлением оглядел здание. Оно оказалось целиком и полностью железным – остроконечная железная крыша, железные стены, железный дверной проем и насквозь проржавевшим. Не считая нескольких птичьих гнезд и какого-то мусора на полу, дом был абсолютно пуст. И для укрытия никак не подходил. В первую очередь его, Ринсвинда, будут искать именно здесь.
К этому времени облачная стена приблизилась вплотную. Внутри ее потрескивали молнии, периодически рокотал гром, и слышалось в нем не мягкое бормотание летней грозы, но грохот раскалывающегося неба.
Долину плотным одеялом накрыла жара. Воздух словно бы загустел. Через минуту польет как из ведра.
– Надо найти укромное местечко... – бормотал Ринсвинд. Засесть там и не высовываться. Единственный способ уцелеть. Спрашивается, ну какое мое дело? Это ведь не мои проблемы...
С трудом втягивая в грудь жаркий влажный воздух, он двинулся дальше.

Лорд Хон был в ярости. Те, кто его хорошо знал, могли определить это по тому, что говорил он медленнее обычного, и по улыбке, которая то и дело раздвигала его губы.
– С чего они взяли, что отвечающие за молнии драконы разгневались1? – осведомился лорд Хон. – Может, им просто захотелось чуть-чуть порезвиться?
– Но само небо... Его цвет... ответил лорд Тан. – Очень нехарактерный. Выглядит как гигантский кровоподтек. Такое небо – зловещее знамение.
– И что, по-вашему, это знамение зловещает?
– Оно зловещает вообще.
– Знаю я, что за этим стоит, – прорычал лорд Хон. –  – Вы испугались семерых стариков! Я прав?
– Люди говорят, что это легендарные Семь Неуязвимых Мудрецов. – Лорд Фан изобразил натянутую улыбку. – Но вы сами знаете, эти суеверия...
– Что еще за Семь Мудрецов?! – Лорд Хон кипел от ярости. – Я прекрасно знаком с мировой историей и ни о каких Семерых Неуязвимых Мудрецах ни разу не слышал.
– Э-э... пока не слышали, – поправил его лорд Фан. – Гм. Но... сегодня такой день... Все легенды с чего-то начинаются.
– Да они же варвары! О небо! Семеро стариков! Неужели мы испугаемся семерых стариков?
– Как-то все это дурно пахнет, – произнес лорд Максвини. И быстро добавил: – То есть так люди говорят.
– Вы сообщили своим войскам о том, что нас тоже поддерживает армия призраков? Сообщили или нет?
Вельможи старательно избегали его взгляда.
– Э-э... да, – ответил наконец лорд Фан.
– И что? Это подняло боевой дух?
– Гм... не... совсем...
– То есть как?
– Гм... Многие дезертировали. Гм. Солдаты говорят: «Мало нам чужестранных призраков, так еще и...»
– Еще что?
– Они солдаты, лорд Хон, – резко ответил лорд Тан. – Кое с кем им очень не хочется встречаться еще раз. Вот вы бы хотели встретиться со своим прошлым?
На какое-то мгновение щеку лорда Хона свела еле заметная судорога. Мгновение это было очень коротким, но те, кто хорошо знал лорда Хона, сделали соответствующие выводы. Прославленная броня лорда Хона дала легкую трещинку.
– А как бы вы поступили, славные лорды? А, лорд Тан? Отпустили бы наглых варваров на все четыре стороны?
– Разумеется, нет. Но... Чтобы победить семь человек, армия не нужна. Семь древних старцев. Крестьяне говорят... говорят, что...
– Ну же, не стесняйся, человек, разговаривающий с крестьянами, – повысил свой голос лорд Хон. – Прошу, поделись с нами своими знаниями. И что крестьяне говорят об этих глупых и безрассудных стариках?
– Вот-вот, в этом-то все и дело. Если старики такие глупые и безрассудные... то как они ухитрились дожить до столь преклонных лет?
– Им просто повезло!
Нельзя было так говорить. И лорд Хон мгновенно это понял. Он никогда не верил в удачу. Он прошел через столько страданий – в основном страданий других людей, – чтобы придать жизни хоть какую-то определенность. Но он знал, что Все остальные в удачу верят. Это была их слабая струнка, на которой он с неизменным удовольствием играл. А теперь она сорвалась с колков и Ужалила его в руку.
– В «Искусстве Войны» ничего не говорится 0 том, как пять армий должны сражаться с семью стариками, –  – сказал лорд Тан. – Кем бы эти старики ни были. Почему? Никто даже представить себе не мог, что такое может когда-либо случиться, вот почему, лорд Хон.
– Если все вы так боитесь, я выйду им навстречу один. И сопровождать меня будут только двести пятьдесят тысяч моих воинов, – сказал лорд Хон.
– Я не боюсь, – ответил лорд Тан. – Мне стыдно.
– Каждый из которых вооружен двумя мечами, – продолжал лорд Хон, игнорируя его замечание. – Поглядим, насколько везучие эти... мудрецы. Мне, господа, должно будет повезти всего один раз. А им удача понадобится четверть миллиона раз.
Он опустил забрало.
– Ну так как, кому из нас сегодня повезет? Лорды старательно избегали смотреть друг другу в глаза.
От внимания лорда Хона не ускользнул характер их молчания. Все они остались при своем мнении.
– Ну что ж, – произнес он. Пусть бьют в барабаны и запускают фейерверки на удачу, само собой.

0

34

Имперская армия славилась своим огромным количеством званий, многие из которых не поддавались переводу на иные языки. Три Розовые Свиньи и Пять Белых Клыков служили, можно сказать, рядовыми и не только потому, что были тощими, слабыми и имели привычку сжиматься в комок и прятаться при первом же намеке на опасность.
Фактически они были рядовыми самых задних рядов. Даже армейские мулы имели более высокое звание, чем они, – потому что хорошего мула найти трудно, между тем как людей, подобных Трем Розовым Свиньям или Пятерым Белым Клыкам, в любой армии пруд пруди. В особенности часто они встречаются там, где чистят отхожие места.
Эти два солдата до такой степени ничего не значили, что совместными усилиями пришли к следующему выводу: чужеземные невидимые призраки-кровопийцы только зря потратят на них свое драгоценное время. Чем размениваться по мелочам, пусть лучше призраки злодейски растерзают какую-нибудь важную шишку.
Поэтому Три Розовые Свиньи и Пять Белых Клыков деловито снялись с лагеря прямо перед самым рассветом и теперь скрывались неподалеку. Разумеется, если возникнет вдруг угроза победы, ничто не помешает им снова поставить палатку. Вряд ли кто-нибудь вспомнит о них во всей этой суматохе. Оба рядовых были настоящими экспертами своего дела: они появлялись на полях сражений как раз вовремя, чтобы успеть присоединиться к празднеству по случаю славной победы над врагом. А сейчас они лежали в высокой траве и наблюдали за маневрами армий.
С той высоты, где они находились, вид на войну открывался впечатляющий. Маленькая армия Противника была практически невидимой. С другой стороны, если принять во внимание все то, что так усиленно отрицалось прошлой ночью, она и была большей частью невидимой.
Благодаря своей «возвышенной» позиции именно Три Розовые Свиньи и Пять Белых Клыков первыми заметили охватывающее небо кольцо.
Кольцо висело прямо над грозовой стеной. В точках случайного соприкосновения с лучами солнца оно сверкало ярким золотом, а так было просто желтым. А еще оно было тонким как нить.
– Забавное облако, – заметил Пять Белых Клыков.
– Ага, – отозвался Три Розовые Свиньи. – Клево смотрится...
Они лениво перебрасывались словами, по очереди отпивая из бутылочки с рисовым вином, которую накануне вечером Три Розовые Свиньи предусмотрительно извлек из мешка ничего не подозревающего товарища, когда вдруг услышали стон.
– Ооооооооооххххххххх__
Вино колом встало у них в глотках.
– Ты слышал? – спросил Три Розовые Свиньи.
– Ты имеешь в виду...
– Ооооохххх__
– Да, да, вот опять!
Они оглянулись. Очень медленно.
Из овражка у них за спиной что-то вылезало Что-то более или менее человекообразное. Рыжая грязь струилась с чудовища, а пасть его испускала мерзкие звуки.
– Ооооооооччччеррртт!
Три Розовые Свиньи схватил Пять Белых Клыков за руку.
– Это невидимый призрак-кровопийца!
– Но я его вижу!
Три Розовые Свиньи задумчиво прищурился.
– Значит, Красная Армия! Ее воины выходят из земли – все точь-в-точь как в легенде!
Пять Белых Клыков, у которого было на несколько мозговых клеток больше, чем у Трех Розовых Свиней, и который – что более важно – еще не успел допить вторую чашку вина, вгляделся повнимательнее.
– А по-моему, это обычный человек, только по уши вывалявшийся в грязи, – возразил он и окликнул: – Эй, ты!
Фигура повернулась и навострилась удирать.
Три Розовые Свиньи подтолкнул друга под локоть.
– Может, он один из наших?
– В таком-то виде?
– А давай его поймаем!
– Зачем?
– Потому что он убегает!
– Ну и пусть себе убегает.
– Может, у него есть деньги? И кроме того, с чего бы ему убегать от нас?

Ринсвинд скатился в очередной овражек. И надо ж было так напороться! Солдаты должны быть там, где им полагается. В конце концов, как же долг, честь и что там еще есть у солдат?
Дно оврага выстилали прошлогодняя трава и мох.
Замерев, Ринсвинд прислушался к спору солдат.
Дышать становилось все труднее. Приближающаяся буря толкала перед собой волну горячего воздуха, превращая равнину в один большой гриль.
Земля у него под ногами вдруг хрустнула и немножко провалилась.
Из-за края овражка высунулись лица дезертиров.
Что-то опять треснуло, и земля осела еще на пару дюймов. Ринсвинд даже вдохнуть боялся: воздух – это ведь тоже какой-то вес, который может оказаться критическим. Было совершенно ясно, что малейшая попытка шевельнуться например, прыгнуть – лишь усугубит положение...
Очень осторожно он посмотрел себе под ноги.
Мертвый мох чуть задрался. Ринсвинд стоял на погребенном в земле бревне, однако пузырящаяся грязь наводила на мысль, что под деревом пустота.
В любую секунду оно не выдержит, и тогда..
Ринсвинд бросился вперед. Грунт под его но гами провалился. Теперь Ринсвинд уже не стоял на медленно ломающемся куске древесины, висел, цепляясь за нечто вроде еще одного полузакопанного бревна – судя по ощущениям, так же изъеденного гнилью, как и первое.
Бревно номер два, видимо из некой древесной солидарности, тоже начало оседать.
Но потом резко остановилось.
Края оврага пришли в движение, и лица солдат быстро исчезли. На Ринсвинда глинисто-каменным дождем посыпались сухая земля. Мелкие камешки стучали по его башмакам и падали куда-то дальше.
Как крупный специалист по таким вещам он мог с уверенностью утверждать, что висит над бездной. Бездна – без дна... Дно, конечно, где-то есть, вот только от этого не легче.
Бревно вновь пришло в движение.
Ринсвинду предоставлялись две альтернативы. Можно было разжать руки и полететь в темную бездну неопределенности а можно было повисеть еще чуть-чуть, пока бревно не сломается, и лишь после этого полететь в темную бездну неопределенности.
Но вдруг, к своему восторгу, он увидел третью альтернативу. Кончик его башмака за что-то цеплялся то ли за корень, то ли за выступающий камень. Не важно, за что именно. Главное этот предмет принял на себя часть его веса. Ринсвинд обрел подобие шаткого равновесия он еще не спасся, но уже не падал. Разумеется, это лишь временная мера, но Ринсвинд всегда считал, что жизнь это ряд последовательных временных мер.
По оврагу порхала бледно-желтая бабочка с интересным узором на крылышках. Напорхавшись, она приземлилась на единственное цветное пятно, которое, по случаю, оказалось шляпой Ринсвинда.
Бревно еще немножко осело.
– Пошла вон! – цыкнул Ринсвинд, стараясь вкладывать в слова поменьше веса. – Лети отсюда!
Бабочка расправила крылья и принялась греться на солнышке.
Ринсвинд изогнул губы и попытался дунуть мимо своих ноздрей.
Напуганное насекомое вспорхнуло в воздух...
– Ха! – сказал Ринсвинд.
...И, реагируя на опасность согласно своим инстинктам, шевельнуло крыльями сначала так. а потом так.
Кусты пошли рябью. Заполонившие горизонт облачные башни сложились в необычные узоры.
Сформировалось еще одно облачко, размерами с разгневанный воздушный шарик серого цвета. Закапал дождик. Не вообще закапал, а конкретно. Он капал только над тем квадратным футом, который содержал в себе Ринсвинда. А конкретно – на его шляпу.
Крошечная молния ужалила Ринсвинда в нос.
– Ага! Итак, что мы тут имеем? – Три Розовые Свиньи, чье лицо вновь показалось над изогнутой кромкой овражка, чуть-чуть посомневался, а затем продолжил, несколько более задумчиво: – А имеем мы... голову в дыре... и небольшое грозовое облачко.
Потом на Три Розовые Свиньи снизошла мысль, что облачко не облачко, а ничто не мешает ему лишить застрявшего в овражке человека какой-нибудь части тела. Единственной доступной на данный момент частью была голова. Н\ что ж, голова тоже сойдет...
Однако к этому моменту шляпа Ринсвинда настолько пропиталась влагой, что древнее бревно не выдержало дополнительной тяжести и хрустнуло, отправляя Ринсвинда в темную бездну неопределенности.

Темнота была хоть глаз коли.
Некоторое время земля тряслась, после чего образовалась эта самая темнота. Ринсвинд предположил (или, по крайней мере, так предположила та малая его часть, которая сейчас не всхлипывала от страха), что стены овражка, должно быть, осыпались, закрыв дыру наверху. Это называется... пещера. Да, точно, пещера. И это очень важно. Он в какой-то пещере. Осторожно – чтобы, не ровен час, чего не нащупать – он протянул руку и что-то нащупал.
Ровный край. Ведет еще к трем ровным краям. Все они расположены под прямым углом. И все вместе называется... плита.
Тьма по-прежнему смыкалась вокруг душной бархатной пеленой.
Плита означает, что отсюда есть и другой вход, Поприличнее того, через который попал сюда Ринсвинд. Выход... Бежать... Даже сейчас, наверное, стражники гонятся за ним.
А Сундук, не исключено, гонится за ними. Хотя последнее время он ведет себя довольно странно. Ничего, и без него обойдемся. Наверное.
Ринсвинд похлопал себя по карманам и забормотал мантру, которую, желая найти спички, произносят даже не-волшебники; то есть как завр. денный принялся бубнить себе под нос: «Спички, спички, спички...»
Нащупав наконец одну спичку, он чиркнул ею по ногтю.
– Ай!
Дымное желтое пламя озарило лишь ладонь Ринсвинда и часть рукава.
Он успел сделать несколько шагов, но потом пламя обожгло пальцы и угасло, оставив у него перед глазами синий отблеск.
Шума быстро приближающейся погони еще слышно не было. Не было слышно вообще ничего. Теоретически тишина должна была нарушаться капанием воды, но, видимо, подобные спецэффекты в смету не входили.
Ринсвинд попробовал зажечь еще одну спичку. На этот раз он поднял руку как можно выше и вгляделся вперед.
Ему широко улыбался воин семи футов ростом

Коэн опять посмотрел на горизонт.
– Через минуту польет как из ведра, – заметил он. – Взгляните на небо!
Облачная масса поблескивала фиолетовы и алым, время от времени в глубине ее вспыхивали молнии.
– Проф?
– Да?
– Ты все знаешь. Почему у этого облака такой вид?
Профессор Спасли поглядел туда, куда указывал Коэн. Низко над горизонтом висело желтоватое облако. Тоненькое такое, длинное облачко, точно солнце пыталось пробиться сквозь облачную массу.
– А может, это другая сторона? – подал голос Малыш Вилли.
– Другая сторона чего?
– Ну, как у медали, у облака ведь тоже должна быть другая сторона.
– Больше смахивает на ребро.
– Ну, все равно, медаль со всех сторон хороша.
– У меня что-то со зрением, – произнес Профессор Спасли, – или оно действительно расширяется?
Калеб тем временем изучал войска противника.
– Что-то они там разъездились на своих лошадках.., – прищурился он. – Может, наконец-то сдвинутся с места. Неохота торчать здесь весь день.
– Голосую за то, чтобы напасть на них неожиданно, – отозвался Хэмиш Стукнутый.
– Тихо... тихо... – Маздам поднял палец. Раздался гул множества гонгов, затрещали фейерверки. – Похоже, эти убл... дети любви зашевелились.
– Слава богам, – кивнул Коэн. Он встал и затушил самокрутку. Профессор Спасли весь дрожал от возбуждения.
– Слушайте, прежде чем мы вступим в битву, а не спеть ли нам какую-нибудь хвалебную Песнь? – предложил он.
– Пой, если хочешь, – отозвался Коэн.
–  – Ну, или, может, совершим какой-нибудь языческий ритуал? Помолимся, в конце концов?
– Ерунда все это.
Коэн опять перевел взгляд на ленту, протянувшуюся вдоль горизонта. Она беспокоила его гораздо больше, чем приближение неприятеля. Лента немного расширилась, но вместе с тем слегка поблекла. Он вдруг понял, что пытается припомнить хотя бы одного бога или богиню, чьего храма он не разрушил, не ограбил или не сжег.
– А разве нам не полагается стучать меча ли о щиты и выкрикивать оскорбления противнику? – не оставлял надежды бывший учитель.
– Слишком поздно, – ответил Коэн.
Это равнодушие к языческому блеску настолько сокрушило Профессора Спасли, что древний варвар даже ощутил некое сочувствие.
– Но, если так хочется, ты не стесняйся. к собственному удивлению, добавил он.
Воины Орды взялись за свои разномастное мечи. Хэмиш извлек из-под одеяла очередной топор.
– Встретимся на небесах! – взволнованно воскликнул Профессор Спасли.
Угу, там и встретимся, – Калеб смерил взглядом линию наступающих.
– Там, где вечная пирушка, девушки и остальное!
– Договорились, – отозвался Малыш Вилли-проводя по лезвию меча и оценивая его остро
– Там и погуляем!
– Очень даже может быть, – Винсент помассировал ноющий сустав.
– Там-то мы вволю развлечемся! Будем, ну... Как это называется, когда метаешь топор и отрезаешь девушке косу?
– Это уж завсегда.
– Но...
– Чиво?
– На тамошних пирушках... Там что-нибудь вегетарианское подают?
И тут наступающая армия с воинственными воплями бросилась в атаку.
Войско надвигалось на Орду почти так же стремительно, как бурлящие в небе облака.

Во мраке и тишине холма мозг Ринсвинда медленно возвращался к жизни.
Это просто статуя, убеждал он себя. Ничего больше. Какие проблемы? Да и статуя-то так себе. Здоровенный мужик в доспехах. А там, дальше, еще парочка таких же...
– Ай!
Он уронил спичку и принялся сосать обожженный палец.
Надо срочно найти стену. В стенах иногда встречаются двери, через которые можно выйти. Само собой, через них можно и войти, но не похоже, чтобы в эту минуту сюда рвались стражники. Воздух был напоен древними ароматами. Пахло лисьей шкурой и приближающейся грозой. И еще чем-то непонятным – такой запах приобретает воздух, когда им не пользуются веками.
Ринсвинд осторожно двинулся вперед, перед каждым шагом сначала ощупывая почву ногой.
А затем он увидел свет. С его пальца вдруг сорвалась синяя искорка.

Коэн схватил себя за бороду, которая вдруг ни с того ни с сего, решила встать дыбом.
Жидкая шевелюра Профессора Спасли хищно затрещала.
– Это всего-навсего статические разряды! прокричал он, перекрывая треск.
Кончики вражеских пик тоже загорелись. Атака мигом захлебнулась. Крупные искры скакали от человека к человеку, порождая пронзительные вопли боли.
Коэн поднял голову.
– О боги, едва выговорил он. – Вы только посмотрите!

0

35

Ринсвинд устроился поудобнее на невидимо полу. Вокруг мерцали синеватые искорки.
В сознании Ринсвинда всплыло слово «гробница» и представило себя на его рассмотрение. Одна особенность гробниц, хорошо известно Ринсвинду, заключалась в том, что их строю лей зачастую отличала чертовская изобретательность во всем, что касалось ловушек, капканов, скрытых в стенах шипов и прочих подобных штуковин. Кроме того, в гробницы клали всякие красивые вещи – вроде картин и статуй, – наверное, чтобы покойникам было на что полюбоваться, когда наскучит попусту лежать.
Рука Ринсвинда коснулась камня, и он осторожно двинулся вбок. Периодически его нога касалась чего-то мягкого и податливого. Он всем сердцем надеялся, что это грязь.
И вдруг он нащупал рычаг. Большой такой рычаг, двух футов длиной.
Итак... это вполне может быть ловушка. Но ловушка, она на то и ловушка. Ты понимаешь, что угодил в нее, только когда видишь собственную голову, катящуюся по коридору в нескольких ярдах от тебя самого. И создатели ловушек – люди обычно простые и незатейливые, они не требуют, чтобы жертва принимала активное участие в собственной гибели.
Ринсвинд потянул за рычаг.

Желтое облако из миллионов частиц плыло над головами. Благодаря ветру, созданному трепыханием крылышек, оно двигалось гораздо быстрее, чем можно было предположить, глядя на медлительные, почти сонные взмахи. Следом за облаком шла буря.
Профессор Спасли сморгнул.
– Бабочки?
Обе стороны замерли. Мимо скользили бабочки. Воздух наполняло еле слышное шуршание крылышек.
– Ну что, Проф, – подал голос Коэн, – а как ты это объяснишь?
– Э-э, не исключено, что мы столкнулись с естественным явлением, – в некоторой растерянности заговорил Профессор Спасли. Например бабочки «монарх», как известно... э-э... сказать по правде, я не знаю...
Рой бабочек направлялся к холму.
– А может, это знамение? – спросил Коэн. Должен же существовать хоть один храм, который я не ограбил.
– Ох уж мне эти знамения и знаки! – сказа i Малыш Вилли. – Никогда не знаешь, что они предвещают. Может, они говорят, что победит Хон и его шарага?
– Надо срочно забить это знамение за собой, ответил Коэн.
– Это же божественная весть! – воскликнул Профессор Спасли. Как она может кому-то при надлежать? Кроме богов, разумеется.
– А она что, как-то помечена? Никаких над писей, никаких табличек я лично не вижу. А ты? То-то. Значит, это знамение мое.
Коэн решительно взмахнул мечом, указывая на последних бабочек, что поспешали за улетающим роем.
– Боги улыбаются нам! – проревел он. – Ха-ха-ха!
– Ха-ха-ха? уточнил Профессор Спасли.
– Это чтобы вселить в них неуверенность, объяснил Коэн.
Он глянул на остальную Орду. Герои-варвары поддержали его еле заметными кивками.
– Ну что ж, ребята, – сказал он. – За дело
– Э-э... а с чего начинать? – спросил Профессор Спасли.
– Для начала попробуй разозлиться как следует. Так, чтобы кровь вскипела. Представь, что враг – это люди, которых ты ненавидишь больше всего на свете. Вот кого лично ты ненавидишь?
– Директоров школ, – не задумываясь, ответил Профессор Спасли.
– Отлично.
– Учителей физкультуры! – прокричал Профессор Спасли.
– Пойдет.
– Двоечников, жующих жвачку! – завопил Профессор Спасли.
– Вы только посмотрите на него, уже пар из ушей валит, – заметил Коэн. – Кто первым попадет на небеса, тот и молодец. А теперь – в атаку!

Желтое облако объяло холм. Затем, влекомое усиливающимся ветром, поднялось к вершине.
В небесах тем временем собиралась буря. Она тяжелела и копила силу, облака приняли форму, напоминающую гигантский молот...
А потом молот опустился.
Молния с такой силой ударила в железную пагоду, что та разлетелась во все стороны миллионами раскаленных добела осколков.

На месте огромной армии чувствуешь себя как-то неловко, когда на вас нападают семеро стариков. Ни в одном учебнике по тактике вы не найдете ответа, как следует вести себя в подобных случаях. В общем и целом вас – огромную армию – охватывает растерянность.
Передние ряды попятились, но задние ряды продолжали напирать, в результате вокруг нападавших образовался огромный круг.
Орду окружило непробиваемое кольцо из щитов. Давление человеческой массы, а также вихрь ударов, с которым обрушился на врага Профессор Спасли, заставляли кольцо покачиваться и прогибаться.
– Ну, давайте же, выходите на битву! – кричал он. – Покажите, на что вы способны, слизняки! Эй ты, я к тебе обращаюсь, пацан! Ну отвечай мне! Боишься? Так получи!
Коэн переглянулся с Калебом, который лишь пожал плечами. За свою долгую боевую жизнь он был свидетелем многих вспышек неистовства, но подобное бешенство видел впервые.
Круг сломался: пара солдат, уклоняясь от ударов, попытались нырнуть в глубь своих рядов. Однако их решительно отбросили прямо на мечи Орды. Колесом кресла Хэмиш подсек одного и ; солдат под колени, а когда тот начал валиться назад, «подправил» его мощным ударом топора.
Скорость тут была ни при чем. Воины Орды не могли двигаться быстро. Дело было в экономичности. Профессор Спасли уже обращал на внимание. Просто герои-варвары оказывались именно там, где хотели, и никогда там, где находился чей-то меч. Бегать и суетиться они пре доставляли другим. Солдат замахивался мечом, допустим, на Мяздама, но вдруг перед ним будто из-под земли вырастал Коэн, улыбающийся и уже заносящий клинок, – или Малыш Вилли одобрительно кивал ему и пырял беднягу ножом в бок. Время от времени кто-то из ордынцев отвлекался от битвы, чтобы парировать удар, направленный на Профессора Спасли, – тот был слишком возбужден, чтобы защищаться самостоятельно.
– Назад, проклятые глупцы!
За спинами солдат показался лорд Хон – с откинутым забралом, на лошади, вставшей на дыбы.
Солдаты робко повиновались. В конце концов напор несколько ослаб, а потом битва совсем утихла. Орда оказалось внутри быстро расширяющегося круга из щитов. Наступило нечто вроде тишины, нарушаемой лишь нескончаемыми громовыми раскатами да потрескиванием молний на холме.
А затем, гневно прокладывая себе дорогу сквозь вооруженную толпу, появились воины совершенно иной породы. Они были выше ростом, облачены в более тяжелые доспехи, в роскошных шлемах и с усами, которые сами по себе выглядели как объявление войны.
Один из воинов воззрился на Коэна.
– Оррррр! Накосикасукасена! Накосикасукасам!
– Это он о чем? переспросил Коэн.
– Самурай, – Профессор Спасли утер пот со лба. – Из касты воинов. По-моему, он вызывает Нас на бой. Э-э. Хочешь, я его сейчас уделаю?
Самурай продолжал яростно глядеть на Коэна. Потом извлек из глубин доспехов клочок шелка и подбросил его в воздух. Другая рука схватила за рукоятку длинного тонкого меча...
Даже шороха практически не было слышно, лишь три клочка шелка мягко приземлились ну землю.
– Назад, Проф, – медленно произнес Коэн. Этот, пожалуй, мой. У тебя не найдется еще одного носового платка? Спасибо.
Самурай посмотрел на меч Коэна. Меч был длинный, тяжелый и с таким количеством засечек, что его вполне можно было использовать в качестве пилы.
– Тебе никогда не сделать это, презрительно произнес он. – С таким-то мечом? Никогда
Коэн шумно высморкался.
– Ты думаешь? осведомился он. – Ну, смотри внимательно.
Носовой платок взмыл в воздух. Коэн схватил меч...
Платок не успел даже пойти на приземление, как Коэн обезглавил троих уставившихся вверх самураев. Остальные ордынцы, которые мысли примерно так же, как их вождь, расправили с еще полудюжиной воинов.
– Это Калеб меня когда-то научил, – объяснил Коэн. – Мораль примерно следующая: либо ты дерешься, либо морочишь людям голову, только потом не жалуйся.
– У вас что, совсем нет чести? – крикнул лорд Хон. Да вы же простые головорезы!
– Я варвар, крикнул в ответ Коэн. – И вся моя честь принадлежит только мне. Я ее ни у к не одалживал.
– Я хотел взять вас живыми, – произнес лорд Хон. – Однако теперь мои планы несколько изменились.
Он извлек из ножен меч.
– Назад, отребье! – прокричал он. А ну назад! Пропустите бомбардиров!
Он вновь посмотрел на Коэна. Лицо лорда Хона горело, очки на переносице перекосились.
Лорд Хон вышел из себя. Так всегда – стоит рухнуть одной плотине, и всю страну заливает водой.
Солдаты потянулись назад.
Орда опять оказалась в середине все расширяющегося круга.
– А кто такие бомбардиры? – осведомился Малыш Вилли.
– По идее, это должно означать людей, которые метают какие-то снаряды, – быстро откликнулся Профессор Спасли. – Слово обязано своим происхождением...
– А-а, лучники, Малыш Вилли сплюнул.
– Чиво?
– Он сказал, СЕЙЧАС В ХОД ПОЙДУТ ЛУЧНИКИ!
– Хе-хе, во время Кумской битвы никакие лучники не смогли нас остановить! крякнул Древний варвар.
Малыш Вилли вздохнул.
– Хэмиш, – сказал он, – в Кумской долине Дрались гномы и тролли. А ты ни то, ни другое. Й на чьей же стороне ты был?
– ЧИВО?
– Я спросил, НА ЧЬЕЙ СТОРОНЕ ТЫ БЫЛ.
– Я был на стороне тех, кому платят деньги, чтобы они сражались, – ответил Хэмиш.
– Самая лучшая сторона.

Ринсвинд лежал на полу, прикрыв уши руками. От громовых раскатов содрогалась вся пещера. Белые и фиолетовые сполохи были настолько яркими, что он видел их даже сквозь плотно сжатые веки.
Наконец какофония улеглась. Снаружи по-прежнему доносились звуки ярящейся бури, но свет поблек до синевато-белого, а грохот превратился в ровное гудение.
Ринсвинд рискнул перекатиться на спину и открыть глаза.
Покачиваясь на ржавых цепях, с потолка свисали большие прозрачные шары. Каждый был размером с человека, и внутри их потрескивали и шипели молнии. В поисках выхода они жали ли и жалили стекло.
Когда-то, давным-давно, шаров, наверное, было больше. Но с течением лет, судя по осколкам на полу пещеры, многие попадали наземь. Уцелевшие же тихонько раскачивались на цепях, удерживая рвущиеся на свободу молнии.
Воздух стал каким-то жирным. Ползучие искры извивались по полу и трещали на каждой острой грани.
Ринсвинд поднялся на ноги. Его жидкая бородка распалась на кучу отдельных волосков, каждый из которых решил начать новую, самостоятельную жизнь.
Шары с молниями бросали свет на круглое озерцо, состоящее, судя по всему, из чистой ртути. В центре озера возвышался небольшой пятиугольный островок. Пика Ринсвинд как зачарованный рассматривал открывшуюся его взгляду картину, к берегу, на котором он стоял, колыхая ртуть и тихонько пошлепывая, подплыла лодка. Она была не больше обыкновенной гребной лодки. На крошечной палубе лежала фигура в доспехах. Или, может, там лежали просто доспехи. Но если это действительно были пустые доспехи, то лежали они в положении скончавшихся доспехов – скрестив руки.
Ринсвинд бочком передвигался вдоль серебряного озера, пока не наткнулся на плиту, очень похожую на золотую. Плита лежала прямо перед статуей.
Ринсвинд знал, что в гробницах обычно выбивают всякие надписи, хотя никогда не мог взять в толк, кто, собственно будет их читать. Наверное, боги. Но, с другой стороны, им и так полагается все знать. Вряд ли боги будут толпиться вокруг какой-нибудь могилки и восторженно восклицать: «С ума сойти! Дорогой и Любимый! Так вот какой он, значит, был! И кто бы мог подумать! »
Пиктограммы, выбитые на этой могиле, гласили: «Одно Солнечное Зеркало». Простенько и со вкусом.
Ни слова о завоеваниях. Никакого списка необычайных достижений покойного. Никаких вам рассусоливаний насчет его мудрости или что он, дескать, приходился своему народу отцом родным. Никаких объяснении. Видимо, предполагалось, что знающий его имя знает и все остальное. Даже возможности не допускалось, что проникший сюда может не знать имени Одного Солнечного Зеркала.
На вид статуя казалась фарфоровой и раскрашена была в довольно реалистичной манере. Создавалось впечатление, что Одно Солнечное Зеркало был личностью довольно заурядной. Ваш взгляд вряд ли выхватил бы его в толпе как человека, на котором большими буквами написано: ПОТЕНЦИАЛЬНЫЙ ИМПЕРАТОР. Но этот человек в маленькой округлой шляпе и с маленьким округлым щитом, окруженный маленькими округлыми людьми на маленьких округлых пони, склеил в единую гигантскую империю тысячи грызущихся между собой клик, зачастую используя в качестве клея их собственную кровь.
Ринсвинд вгляделся пристальнее. Конечно, ото было лишь впечатление, но ему показалось, будто очертаниями рта и выражением глаз император отчасти напоминает Чингиза Коэна.
И тот и другой относились к тому типу людей, который не испытывает абсолютно никакого страха ни перед кем и ни перед чем.
Лодка направилась к противоположному берегу.
Один из шаров ярко замерцал, а потом сменил свой цвет на алый, еще несколько раз мигнул и погас. Затем то же самое произошло с другим шаром.
Пора уходить.
Но прежде... У ног статуи валялись шлем, пара латных рукавиц и тяжелые башмаки, словно кто-то забыл здесь часть своих доспехов.
Ринсвинд поднял шлем. Не слишком прочный на вид, зато довольно легкий на вес. Как правило, Ринсвинд не озабочивался всякими защитными приспособлениями, логично рассуждая, что лучшая защита от надвигающейся опасности – это пребывание на другом континенте. Но сейчас идея с доспехами показалась ему довольно привлекательной.
Сняв шляпу, он надел шлем и опустил забрало, а затем нахлобучил поверх шлема шляпу.
Перед глазами его вдруг что-то замелькало, а когда картинка наконец остановилась, выяснилось, что Ринсвинд смотрит на свой собственный затылок. Картинка была зернистой, а кроме того, обычные цвета сменились разными оттенками зеленого. Однако Ринсвинд готов был поклясться, что смотрит именно на собственный затылок. О своем затылке он был наслышан – по рассказам знакомых.
Он поднял забрало и моргнул.
Озерцо оставалось на своем прежнем месте.
Он опустил забрало.
Вот он – футах в пятидесяти от себя, со шлемом на голове.
Ринсвинд махнул рукой.
Фигура повторила движение.
Он повернулся и оказался лицом к лицу с самим собой. Угу. Это точно он, Ринсвинд, собственной персоной.

0

36

«Шикарно, – подумал он. – Волшебный шлем. Если его надеть, то можно увидеть самого себя, только находящегося далеко. А еще можно все животики надорвать, наблюдая, как падаешь в ямы, которые тебе не видно, потому что они у тебя под самыми ногами».
Ринсвинд опять повернулся, поднял забрало и осмотрел рукавицы. Как и шлем, они были довольно легкими, но в них присутствовала какая-то неуклюжесть. Меч такими удержишь, но для тонкой работы они явно не пригодны.
Он натянул одну рукавицу. Сразу же, сопровождаемый легким шипящим звуком, на широкой манжете зажегся ряд маленьких картинок. Картинки изображали солдат. Солдат, копающих окопы, солдат сражающихся, солдат, карабкающихся на стену...
Ах вот оно что... Значит... волшебные доспехи. Нормальные волшебные доспехи. В Анк-Морпорке такие доспехи никогда не пользовались особой популярностью. Они, конечно, легкие, что очень удобно. Их можно сделать не толще ткани. Но у них есть один существенный недостаток: в самый неожиданный момент доспехи могут лишиться своих магических свойств. Поэтому последней фразой многих прославленных древних воинов была: «Ты не можешь убить меня, потому что на мне волшебные... арррргхххх».
Ринсвинд перевел взгляд на башмаки. Они > него сразу вызвали подозрение. Дело в том, что ему живо вспомнились неприятности, связанные с испытанием университетского варианта семимильных сапог-скороходов. Ношение обуви, которая пытается увеличить длину вашего шага до семи миль, связано с чрезмерным напряжением в паховой области. Слава богам, сапоги успели стащить со студента, однако бедняга все равно несколько месяцев носил специальное приспособление и ел стоя.
Впрочем, сейчас пригодятся далее старые волшебные доспехи. Весят они вроде немного, а гункунгская грязь не пошла на пользу остаткам его старых башмаков. Ринсвинд вставил ноги в башмаки.
«Ну и?» подумал он.
Ринсвинд распрямился.
У него за спиной со звуком, подобный которому могли бы издать семь тысяч разбившихся друг о друга цветочных горшков, озаряемая светом молний, вытянулась по стойке «смирно» Красная Армия.

Геке за ночь слегка подрос. Дежурил Адриан Турнепс. В его обязанности входило кормить мышей, заводить часовой механизм и убирать мертвых муравьев. Он клялся потом, чти кроме этого ничего не делал и что в помещение никто посторонний не входил.
Однако теперь на месте сложной системы из кирпичиков, на которых прежде выбивались результаты, торчало посреди переплетения блоков, шкивов и рычагов самое обычное гусиное перо.
– Смотрите, произнес Адриан, нервно набирая какой-то простой вопрос. Все теперь происходит примерно вот так.
Муравьи засуетились. Часовой механизм завращался. Пружины и рычаги задергались так внезапно, что Думминг даже отступил на шаг-другой.
Гусиное перо покрутилось над чернильницей, обмакнулось туда, потом вернулось к бумажному листу, подложенному Адрианом под рычаги, и принялось что-то строчить.
– Только клякс много ставит... – произнес Адриан, голос его звучал несколько беспомощно. – Что тут происходит?
Думминга этот вопрос давно беспокоил. И выводы, к которым он пришел, не утешали.
– Ну... ведь известно, что магические книги по прошествии лет... мудреют, – промолвил он. А мы сделали целую машину для...
– Ты хочешь сказать, он живой?
– Спокойно, главное тут не впасть во всякий оккультизм, – Думминг постарался придать своему голосу как можно больше веселости. – Мы ведь все-таки волшебники.
– Послушай, а помнишь ту проблему с волшебными полями, которую ты просил меня ввести в Геке?
– Да. И что?
– Сегодня в полночь он выдал ответ, – лицо Адриана побледнело.
– Прекрасно.
– Да, прекрасно, если не считать того, что вопрос я задал ему только в полвторого.
– Ты утверждаешь, что получил ответ до тот' > как задал вопрос?
– Именно!
– И зачем тогда ты задавал вопрос?
– Я немного поразмыслил и решил, что, наверное, все-таки стоит его задать. В смысле, Геке же не мог дать ответ, если бы я не задал вопрос.
– Очень мудрое решение. Однако ты ждал целых девяносто минут.
Адриан воззрился на свои остроносые башмаки.
– Я... я прятался в уборной. Конечно, можно было...
– Ну хорошо, хорошо. А сейчас иди, перекуси что-нибудь.
– Послушай, Думминг, может, мы суем нос во что-то, чего не понимаем?
Думминг посмотрел на миниатюрный городок машины, напоминающий некий загадочный город гномов. Тут не было ничего угрожающего, просто машина выглядела... иной.
«Сначала сунем нос, а уж потом будем разбираться, – подумал Думминг. – Чтобы получить материал для размышления и осмысливания, нужно сунуть хотя бы кончик носа. Главное – не бояться, иначе можно всю свою жизнь провести в Уборной Невежества. Прежде чем крутануть вселенную, надо сначала приобнять ее за талию. Наверное, зря мы дали тебе имя. Но кто же мог предположить?.. Мы просто шутили. И забыли, что имя – это очень важно. Вещь, у которой есть имя, перестает быть просто вещью».
– Отправляйся домой, Адриан, – твердо сказал он.
Потом уселся и напечатал:
«Привет».
Внутри Гекса что-то забегало.
«+ + + ?????? + + + Привет, – вывело перо. + + + Начать Заново + + +».
Высоко над его головой бабочка – крылышки неприметного желтенького цвета, с черными пятнышками – впорхнула в открытое окно.
Думминг принялся рассчитывать перенос из Гункунга в Анк-Морпорк.
Бабочка села на лабиринт стеклянных трубок. Когда же она вновь взлетела в воздух, позади нее осталась крохотная капелька нектара.
А Думминг все печатал и печатал.
Маленький, но поистине судьбоносный муравей, ничем не отличающийся от прочих живущих в Гексе муравьев, вынырнул из раструба и не сколько секунд сосал сладкую жидкость, после чего вернулся к работе.
Через некоторое время Геке выдал ответ. Ответ был совершенно правильным – за исключением одного очень маленького, но поистине судьбоносного пункта.

Ринсвинд повернулся.
Отреагировав дружным скрипом и скрежетом. Красная Армия повернулась вслед за ним.
И она действительно была красной. Ринсвинду внезапно пришло в голову, что воины были то го же цвета, что и почва.
В темноте он несколько раз натыкался на статуи. Ему и в голову не могло прийти, что их туч так много. Ряды все тянулись и тянулись, исчезая в далеких тенях.
После нескольких фальстартов Ринсвинд пришел к выводу, что единственный способ оказаться лицом к лицу с Красной Армией это снять сапоги, повернуться и надеть их снова.
На мгновение он опустил забрало. И увидел самого себя, опускающегося забрало.
Он выставил вперед руку. Воины тоже подняли руки. Он подпрыгнул. Они тоже подпрыгнули – с таким грохотом, что шары дружно закачались на своих цепях. Из-под башмаков воинов струились шипящие молнии.
Неожиданно на Ринсвинда накатило истерическое веселье.
Он потрогал свой нос. Воины тоже дотронулись до своих носов. В припадке шаловливости Ринсвинд сделал традиционный жест, предназначенный для изгнания бесов.
В потолок уткнулись семь тысяч терракотовых средных пальцев.
Ринсвинд попытался взять себя в руки. Наконец слово, которое он все это время внутренне нащупывал, достигло верхних слоев сознания . И слово это было « голем ».
Даже в Анк-Морпорке была парочка големов. Везде, где есть волшебники или священнослужители, склонные к экспериментаторству, вы обязательно найдете голема. Голем обычный представляет из себя фигуру, слепленную из глины и оживленную заклинанием или молитвой. Голе мы, конечно, могут выполнять какую-нибудь работенку попроще, но мода на них уже проходила.
Проблема была не в том, как заставить их работать, а в том, как заставить остановиться. К примеру, если поручить голему работу в саду, а потом забыть об этом, то через некоторое время вы обнаружите, что стали гордым обладателем грядки бобов длиной в полторы тысячи миль.
Ринсвинд посмотрел вниз, на одну из рукавиц.
Осторожно дотронулся до картинки с изображением сражающегося солдата.

0

37

Звук семи тысяч мечей, одновременно извлекаемых из ножен, напоминал скрежет разрываемого железного листа. Семь тысяч мечей нацелились прямо на Ринсвинда.
Он сделал шаг назад. Армия тоже отступила.
Итак, в его распоряжении оказались семь тысяч искусственных солдат, вооруженных острыми мечами. Тот факт, что он каким-то образом может ими управлять, не слишком утешал. Теоретически он всю свою жизнь мог управлять Ринс виндом –  – ну и каков результат?
Ринсвинд опять посмотрел на картинки. На одной из них был изображен солдат с двумя головами. Когда Ринсвинд дотронулся до нее, армия повернулась на сто восемьдесят градусов. Ага.
Ну а теперь пора выбираться отсюда...

Люди лорда Хона суетились. Орда наблюдала. В передние ряды вражеских войск вытаскивали какие-то непонятные предметы.
– По мне, эти штуки не больно-то похожи на лучников, – заметил Малыш Вилли.
– Это Лающие Псы, – ответил Коэн. – Кому и знать, как не мне. Я их видел раньше. Это вроде как бочка, набитая фейерверками, а когда фейерверки поджигают, с другого конца вылетает здоровый камень.
– Почему?
– Что почему? Почему камень вылетает? Д. ты представь себя на его месте. Если под твоей задницей запалят фейерверк, ты еще не так помчишься.
– Слушай, Проф, он сказал «задница», – нажаловался Маздам. – А на моей бумажке написано, что так говорить не...
– Но у нас ведь есть щиты, – прервал его Профессор Спасли. – Если мы сгрудимся вместе и прикроемся щитами, то все их камни для нас будут что твой дождик.
– Камень примерно фут в диаметре, летит очень быстро и раскален докрасна.
– Значит, щиты не помогут?
– Нет, – Коэн покачал головой. – Маздам, будешь толкать кресло Хэмиша...
– Нам не пройти и пятидесяти ярдов, Чингиз, – сказал Калеб.
– Лучше на пятьдесят ярдов вперед, чем на Шесть футов вглубь, ответил Коэн.
– Браво! – Профессор Спасли захлопал в ладоши.
– Чиво?
Лорд Хон со своей позиции наблюдал за врагом. Воины Орды обвесили инвалидную коляску Щитами, образовав таким образом грубую передвижную стену. Колеса завращались.
Он взметнул меч.
– Огонь!
– Забиваем порох, о господин!
– Я сказал – огонь!
– Надо зарядить Псов, о господин!
Бомбардиры лихорадочно трудились. Ужас перед наступающей Ордой был куда больше, ч< м страх перед лордом Хоном.
Волосы Профессора Спасли развевались на ру. Он топал по пыли, размахивая мечом и вопя во всю глотку.
За всю свою жизнь он никогда не чувство г себя таким счастливым, как сейчас.
Так вот он, главный секрет: не отводя гла ;, смотри Смерти в лицо и наступай... И все становится так просто...
Лорд Хон швырнул шлем на землю.
– Огонь, несчастные крестьяне! Шваль, отребье! Почему я должен повторять дважды?! Дайте мне факел!
Оттолкнув бомбардира, он присел на корточки возле Пса, рывком повернул его, так что жерло бочки теперь смотрело прямо на Коэна, поднял факел...
Земля содрогнулась. Пес встал на дыбы и катился в сторону.
Из-под земли вылезла круглая красная ухмыляющаяся голова.
Стройные ряды разом сломались, послышались вопли. Охваченные ужасом солдаты смотрели на шевелящуюся почву под ногами, пытались бежать, но земля больше не держала, она двинулась и перемещалась. Высокое облако пыли заволокло поле битвы.
А потом земля сомкнулась. И вновь расступилась. Насмерть перепуганные солдаты карабкались друг на друга, ища спасения от того, что неторопливо, словно не замечая всеобщей паники, поднималось из глубин. Это была земля, обретшая форму человека. Орда рывком затормозила. – Это еще кто? – спросил Коэн. – Тролли? Десять громадных фигур старательно и неторопливо «вывинчивались» из земли.
Затем фигуры остановились. Одна из них, улыбаясь, медленно повернула голову – сначала в одну сторону, потом в другую.
Раздался чей-то крик. Какой-то сержант отдал приказ своим лучникам, и о терракотовые доспехи стукнулись несколько стрел, впрочем особого вреда они не причинили.
За первыми терракотовыми воинами появились следующие. Периодически громадные воины сталкивались друг с другом, рождая громкий глиняный стук. Затем все они как один человек – или тролль, или демон – взмахнули мечами, повернулись на сто восемьдесят градусов и двинулись на армию лорда Хона.
Несколько солдат попытались оказать сопротивление – просто потому, что толпа у них за спиной не позволяла им убежать. Солдаты быстро погибли.
Не то чтобы красные воины так уж хорошо сражались. Они двигались, как машины, повторяя один и тот же выпад, – независимо от того, что делал противник. Но остановить их было невозможно. Можно было только бежать, иначе тебя либо пронзали огромным мечом, либо втаптывали в землю судя по виду, красные воины были чрезвычайно тяжелыми.
Ужас усиливался еще и тем, что с красных лиц воинов не сходила улыбка.
– Однако... – покачал головой Коэн, нащупывая в кармане кисет
– Ни разу не видел, чтобы тролли так дрались, – заметил Маздам.
Из дыры в земле, радостно тыкая мечами в воздух, появлялись все новые и новые терракотовые воины.
Передний ряд неторопливо продвигался, окруженный громадным облаком пыли и воплей. Большая армия – штука очень неповоротливая, и подразделения, которые пытались прорваться вперед и узнать, что, собственно, происходит, оказывались на пути у бегущих куда глаза глядят отдельных индивидуумов, которые сейчас мечтали только об одном: очутиться как можно дальше от сюда и зажить мирной крестьянской жизнью. Над полем яростно гудели гонги, командиры пытались отдавать приказы, но все было тщетно. Ведь для того, чтобы выполнить приказ, нужно его сил чала выслушать, а на это не было времени.
Коэн склеил самокрутку и чиркнул спичкой и подбородок.
– Отлично, – произнес он, обращаясь к миру в целом. А теперь пошли, займемся этой скотиной Хоном.
Облака над головой утратили свои пугающие очертания. Молнии сверкали все реже. Но в небе еще бродили зеленовато-черные, набухшие дождем тучи.
– Поразительно! – воскликнул Профессор Спасли.
Несколько капель ударились о землю, образовав в пыли широкие кратеры.
– Ага, – отозвался Коэн.
– Удивительнейшее явление! Воины, поднимающиеся из земли!
Кратеры сливались друг с другом. Капли следовали их примеру. Хлынул ливень.
– Кто его знает, – Коэн проводил взглядом пробегающий мимо обвалянный в пыли взвод солдат. – Может, здесь всю дорогу так.
– В смысле, это ведь точно по тому мифу, где человек посеял драконьи зубы и взошли страшные воины-скелеты!
– А вот в это я не верю, – покачал головой Калеб, когда солдаты исчезли в грязном облаке пыли и воды.
– Почему?
– Если сажаешь драконьи зубы, то должны взойти драконы. А вовсе не сражающиеся скелеты. А что на упаковке-то было написано?
– Откуда мне знать? В мифе об упаковке ничего не говорится.
– «Получите драконов» – вот что должно было быть написано на упаковке.
– Нет, мифам верить нельзя, – сказал Коэн. – Я-то знаю, о чем говорю. Ага... вон он, – ухмыльнулся варвар, указывая на всадника в отдалении.
Вся долина превратилась в бурлящую кашу. Красные воины были только началом. Союз пяти семейств и так был хрупок как стекло, а паническое бегство было моментально истолковано как хитро продуманное нападение. На Орду больше никто не обращал внимания. У нее не бы ни раскрашенных вымпелов, ни гонгов. Она не была врагом в традиционном понимании это слова. Кроме того, почва превратилась в грязь, грязь покрыла все вокруг, так что все от пояса и ниже стали одного и того же цвета, и уровень, которого начиналась эта «боевая раскраска» каждой секундой повышался.
– Что будем делать, Чингиз? спросил Профессор Спасли.
– Идем обратно во дворец.
– Зачем?
– Туда направляется Хон.
– Но здесь ведь происходят такие поразительные...
– Слушай, Проф, я видел ходячие деревья паучьих богов и больших зеленых зубастых тварей, ответил Коэн. Ты не поверишь, сколь ко на свете поразительного. Никакого изумления не хватит – верно, Маздам?
– Точно. У меня раз был случай: как-то в Скунде я погнался за пятиголовым козлом-вампиром, но меня хвать за руки и давай всякую лапшу на уши вешать мол, нельзя, мол, вымирающий вид. Ага. говорю я, из-за меня-то он и вымирающий. Думаете, мне кто-нибудь спасибо сказал?
– Ха, – отозвался Калеб. – Да на тебя должны были молиться, из-за тебя ж появились все эти вымирающие виды, о которых теперь так заботятся... Эй, солдатики, а ну, кругом и шагом марш по домам!
Группа солдат, бегущих от красных воинов, затормозила в грязи, в ужасе посмотрела на Орду и кинулась прочь, теперь уже в другом направлении.
Маздам остановился, чтобы отдышаться. С бороды у него струями лился дождь.
– Не могу я так бежать, – сказал он. – Нет сил, а еще приходится толкать Хэмиша в его коляске. Давайте-ка переведем дух.
– Чиво?
– Давайте – что?! – воскликнул Коэн. – О боги, вот уж не думал, что доживу до этого дня! Герой останавливается, чтобы отдохнуть? Разве Вольтан Неуязвимый когда-нибудь переводил дух?
– Вольтан уже отбегал свое. Он умер, Чингиз, – ответил Калеб.
Коэн нахмурился.
– Что, старик Вольтан?
– А ты не знал? И Дженкинс Бессмертный тоже.
– Дженкинс не умер, я встречался с ним только в прошлом году.
– Да, но сейчас он мертв. Кроме нас, все герои умерли. И насчет себя я тоже не уверен.
Расплескивая грязь, Коэн бросился вперед, схватил Калеба за рубаху и рывком оторвал о земли
– Ну а Хрун? Не может быть, чтобы он тоже умер. Он вдвое моложе нас!
– Последнее, что я о нем слышал, это что он устроился на работу. Теперь он сержант в какой-то Страже.
– Сержант Стражи? не поверил свои ушам Коэн. Хрун работает за жалованье?
– Угу.
– Но... Как же можно? Неужели правда жалованье!
Он говорил, может, в будущем году его повысят до капитана. А еще сказал... сказал, чти потом будет получать пенсию. Коэн ослабил свою хватку.
– Не много нас осталось, Коэн, – сказал Маздам.
Коэн резко повернулся к нему.
– Ну ладно, но ведь нас никогда много и не было! И я не собираюсь умирать! Я не позволю всяким сволочам вроде Хона захватить мир. Он ж( понятия не имеет, что такое быть вождем! Отребье. Вот как он называет своих солдат. Отребье. Все это очень похоже на ту мерзкую цивилизованную игру, которой ты учил нас, Проф!
– Ты о шахматах?
– О них. Пешки предназначены для того, что бы их убивал противник! А король тем временем прогуливается в тылу.
– Да, но противник ведь ты, Коэн.
– Согласен! С этим – да, согласен, но я не пихаю людей впереди себя, не прикрываюсь ими, чтобы их убивали вместо меня. И я никогда не использую луки и эти песьи штуковины. Я убиваю только с близкого расстояния и своими руками. Армии? Вся их гнилая тактика? Есть только один способ сражаться – это когда все разом бросаются в атаку, размахивая мечами и вопя во всю глотку! Ну все, хватит тут разлеживаться, нас ждет Хон!
– Утречко выпало нелегкое, Чингиз, – сказал Малыш Вилли.
– Это не оправдание!
– Мне нужно в уборную. Это все из-за дождя.
– Сначала надо взять Хона.
– Хорошо бы он прятался в туалете.
Они достигли городских ворот. Которые были заперты. Со стен на Орду смотрели сотни людей – как простых граждан, так и вооруженных стражников.

0

38

Коэн погрозил им пальцем.
– Дважды повторять не буду, – заявил он. – Я вхожу в город, ясно? Выбирайте сами – легкий способ или тяжелый!
Бесстрастные лица обратились вниз, на костлявого старика, потом, как подсолнухи, снова поднялись. Люди посмотрели на долину, где вельможи дрались друг с другом и, охваченные ужасом, с терракотовыми воинами. Вниз. Вверх. Вниз. Вверх.
– Отлично, заключил Коэн. – Но потом не говорите, что я вас не предупреждал.
Он взмахнул мечом и чуть присел, готовясь нападать.
– Подожди, Профессор Спасли дотронулся до руки Коэна. – Слушай...
Из-за стен донеслись крики, путаные угрозы, после чего опять раздались крики. Затем кто-то издал отчаянный вопль. Потом еще один.
Ворота распахнулись, из-за них выглядывал и испуганные лица городских жителей. Коэн опустил меч.
– Ага, сказал он, все-таки вняли голос рассудка, да?
Дыша с присвистом, Орда проковыляла сквозь ворота. Толпа в молчании провожала их взглядами. На земле лежали несколько мертвых стражников. Остальные стражники, очевидно, быстренько сбросили мундиры и выбрали светлое будущее на Гражданском проспекте, где вероятность быть забитыми насмерть разгневанной толпой существенно ниже.
Лица поворачивались вслед за Коэном, будто подсолнухи, следующие за ходом солнца. Коэн словно бы не замечал этого.
– А Толпила-Силач? – произнес он, обращаясь к Калебу.
– Мертв.
– Не может быть. Пару месяцев назад я его видел, он был здоров как бык. Как раз собирался в новый поход.
– Мертв.
– Но что с ним случилось?
– Ты про Ужасного Человекоядного Клапского Ленивца слышал?
– Про того, которыйвякобы сторожит гигантский рубин сумасшедшего змеиного бога?
– Про него. Ну так вот... он с Толпилой и случился.
Толпа расступилась, открывая дорогу Орде. Кто-то попытался выкрикнуть что-то приветственное, но на крикунов сразу зашикали. Такое молчание Профессор Спасли слышал только в самых богобоязненных храмах .
Однако на поверхность настороженного молчания подобно пузырям в стоящей на огне кастрюле с водой то и дело всплывал тревожный шепоток.
– Красная Армия. Красная Армия, – шуршало над толпой.
– Ну а Органди Лупилло? Я слышал, он живет себе не тужит в Очудноземье.
– Мертв. Отравление тяжелыми металлами.
– Это как?
– Три меча в брюхо.
– Красная Армия!
– А Головоруб Мунго?
– Пропал без вести в Скунде.
– Пропал без вести?
– Ну, нашли только его голову, а ты ж знаешь Мунго...
– Красная Армия!
Орда приближалась к внутренним воротам Запретного Города. Толпа следовала позади, на некотором расстоянии.
Эти ворота тоже оказались запертыми. Их охраняли два здоровенных стражника. На их лиц; застыло выражение, свойственное людям, которым сказали охранять ворота и которые будут охранять эти ворота, что бы ни случилось. Армии держатся на людях, которые, что бы ни случилось, будут охранять ворота, мосты или переправы. Именно в честь таких людей слагают героические поэмы – посмертно.
– А Живчик Госбар?
– Говорят, тоже скончался. Причем в постели.
– И это Живчик, которого назвали так потому, что он почти не спал?
– Вот это самое «почти» его и подвело. Сон людям необходим.
– И не только сон, – вмешался Малыш Вилли. – Мне, например, очень нужно еще это, того.
– Вот тебе стена, чего ты ждешь-то?
– Не могу же я у всех на глазах! Это... нецивилизованно.
Коэн широкими шагами подошел к стражникам.
– Я слон на ветер не бросаю, – сообщил он. Вы как, скорее умрете, чем предадите своего императора?
Стражники смотрели прямо перед собой.
– Отлично, ваше право. – Коэн извлек меч из ножен.
Но вдруг ему в голову пришла какая-то мысль
– А Нуркер? – спросил он. – Большой Нуркер? Он ведь крепкий, как старые башмаки.
– Рыбья кость, – ответил Калеб.
– Что? Да Нуркер однажды прикончил шестерых троллей одним...
– Подавился рыбьей костью и задохнулся. Думал, ты знаешь. Прости.
Коэн посмотрел на него. Потом на свой меч. Потом на стражников. На мгновение воцарилось молчание, нарушаемое лишь шумом дождя.
– Знаете, ребята, – неожиданно в его голосе прозвучала такая усталость, что Профессору Спасли показалось, будто вот сейчас, в минуту победы и триумфа, перед ними разверзлась бескрайняя бездна. – Я собирался отчекрыжить вам головы. Но... какой в этом смысл? То есть, если задуматься, ну к чему все это? Что это изменит?
Стражники по-прежнему смотрели прямо перед собой. Но их глаза открывались все шире и шире.
Профессор Спасли повернулся.
– Вы все равно умрете, рано или поздно, продолжал Коэн. Так уж устроена жизнь. Живешь, стараешься, бьешься лбом об стену, а потом оказывается: все это уже не важно, потому что ты мертв и...
– Э-э... Коэн? – окликнул Профессор Спасли.
– Вот, взгляните на меня. Всю жизнь только тем и занимаюсь, что рублю головы направо-налево, – и что? Есть у меня чем гордиться?
– Коэн...
Стражники уже не просто смотрели. Их лица вытянулись в гримасах неизбывного ужаса.
– Коэн?
– Да, что?
– Мне кажется, тебе стоит взглянуть на то. что у тебя за спиной.
Коэн повернулся.
По улице продвигались полдюжины красны., воинов. Толпа рассредоточилась по переулкам откуда и наблюдала за происходящим в немо испуге.
А затем чей-то голос прокричал:
– Весьма Продолжительную Жизнь Красной Армии!
Из толпы посыпались всяческие возгласы. Какая-то девушка вздернула над головой сжатый кулак.
– Вперед С Народом, Отдавая Должное Традициям!
Несколько голосов поддержали ее.
– Заслуженного Перевоспитания Врагам!
– Я потеряла своего зайку!!!
Красные гиганты, стукнув, как глиняные горшки, остановились.
– Вы только посмотрите на них! воскликнул Профессор Спасли. – Никакие это не тролли! Они двигаются как механизмы! Это не кажется вам странным?
– Нет, – безразлично ответил Коэн. Абстрактное мышление не относится к жизненно важным достоинствам героя-варвара. Так о чем бишь я говорил? – Он вздохнул. – Ах да... Вы, двое... вы как, скорее умрете, чем предадите вашего императора?
К этому моменту стражники совсем одеревнели от страха.
Коэн взмахнул мечом.
Профессор Спасли набрал в грудь побольше воздуха, схватил Коэна за руку, в которой тот сжимал меч, и прокричал:
– Немедленно откройте ворота и впустите его!
Наступило мгновение полного молчания. Профессор Спасли чуть подтолкнул Коэна.
– Ну давай, прошипел он. Веди себя как император!
– Это как? Я должен мерзко хихикать, пытать людей и все такое? Не дождешься.
– Да нет же! Представь, что бы на твоем месте сказал император!
Коэн воззрился на Спасли. Затем вновь повернулся к стражникам.
– Э-э... Молодцы, – кивнул он. Ваша верность делает вам... ну, как это... честь. Продолжайте в том же духе, и я прослежу, чтобы вас обоих продвинули по службе. А теперь впустите нас внутрь или мои краснорожие горшки отчикают вам ноги ко всем чертям, так что свои тупые головы будете догонять на руках.
Стражники переглянулись, дружно бросили мечи на землю и попытались исполнить каутау.
– Можете встать, черт вас побери, – произнес Коэн слегка подобревшим голосом.
– Профессор Спасли?
– Да?
– Я что, опять стал императором?
– Э-э... Земляные солдаты, похоже, на нашей стороне. Люди думают, что ты победил. Мы все живы. Я бы сказал – да, мы победили.
– А раз я император, то могу приказывать кому угодно, правильно?
– О, воистину так.
– Только я хочу приказать так, как это обычно делается. Ну, сам знаешь. Чтобы всякие паскудники в мундирах дули в трубы и орали: «Вот чего от вас хочет император!»
– А-а. Ты хочешь, чтобы я сделал официальное заявление?
– Точно. Итак. Всякое каутау запретить. Меня от этого корежит. Чтобы больше никто ни перед кем не пресмыкался, понятно? А при ветрече со мной пусть отдают честь, а еще лучше деньги. Но никакого больше битья башкой о землю. Экая мерзость... Все это запиши на бумагу, как полагается.
– Сейчас сделаю. А...
– Подожди, я еще не закончил. Коэн покусал губу. Он сейчас пытался думать, а это для него было непривычное занятие. Красных воинов на улице все прибывало. – Да, вот. Можешь добавить, что я отпускаю на свободу всех узников, кроме тех, кто сделал что-то действительно плохое. Например, пытался кого-то отравить. Детали доработай сам. А всем, кто пытал людей, что бы отрубили головы. И каждому крестьянину выдать по бесплатной свинье, ну, или по еще какой-нибудь твари. Предоставляю тебе облечь все это в кудрявые выражения вроде «сим повелеваю» и все такое прочее.
Коэн перевел взгляд на стражников. Те упор но валялись в грязи.
– Я, кажется, приказал вам встать. Клянусь, следующему, кто вздумает целовать землю у меня под ногами, я как следует накостыляю по шее. Понятно? А теперь отворяйте ворота.
Толпа разразилась приветственными возгласами. Когда Орда вступила в Запретный Город, люди последовали за ними. Со стороны это выглядело как нечто среднее между революционной атакой и степенной прогулкой.
Красные воины остались снаружи. Один из них поднял терракотовую ногу (раздался негромкий ноющий рокот) и направился в сторону стены. Он шел, пока не стукнулся о нее головой.
Некоторое время воин бродил кругами, как пьяный. Потом все-таки сумел остановиться в паре шагов от стены, при этом не врезавшись в нее.
Подняв трясущийся палец, он написал красной пылью, превратившейся на мокрой штукатурке в нечто вроде краски:
«ПАМАГИТЕ СПАСИТЕ ЭТО Я
Я СДЕСЬ НА РАВНИНЕ
ПАМАГИТЕ МНЕ СНЯТЬ
ЭТИ ЧОРТОВЫ ДАСПЕХИ».

0

39

За спиной у Коэна волновалось людское море. Люди кричали и пели. Будь у него доска для серфинга, он вполне мог бы прокатиться по головам. Дождь тяжело стучал по крыше и заливал дворики.
– Чему они так радуются? – спросил Коэн.
– Думают, что ты будешь грабить дворец, объяснил Профессор Спасли. – Они ведь наслышаны о варварах. Вот и надеются, что им то> кое-что перепадет. И потом, им очень понравился твой приказ о бесплатной свинье.
– Эй, ты! – крикнул Коэн, обращаясь к юноше. Тот, согнувшись под тяжестью большой вазы, радостно ковылял мимо. – Ворюга! Убери свои лапы от моих вещей! Это большая ценность! Это... это...
– Ваза династии Д'инь, –  – подсказал Профессор Спасли.
– Во-во, – подтвердила ваза.
– Это ваза династии Д'инь, слышал? Немедленно поставь на место! И вы, там, тоже... – Коэн повернулся и яростно замахал мечом. – Немедленно снимите обувь! Вы царапаете паркет! Он и так черт знает в каком состоянии!
– Вчера ты не очень-то беспокоился о парта те, – пробурчал Маздам.
–  – Тогда это был не мой паркет.
– Почему же, он был уже твой, – сказал Профессор Спасли.
–  – Не совсем, – возразил Коэн. – Существует определенный порядок, как захватывать город. Кровь. Люди понимают только кровь. Если просто прийти и захватить город, никто к этому серьезно не отнесется. Но моря крови... Это понимают все
– А еще горы из черепов, одобрительно произнес Маздам.
– Вспомните историю, – продолжал Коэн. Стоит встретить... Эй, ты, который в шляпе, э мой...
– Столик для бакары-сан, красное дерево с инкрустацией, – пробормотал Профессор Спасли.
– ...Во, слышал? Так что поставь на место! О чем это я? А, вспомнил. Если слышишь про короля, о котором все говорят: «О, вот это был король так король», можешь смело держать пари на последние сандалии, что это был здоровущий бородатый гаденыш, который рубил головы почем зря и при этом весело смеялся. Эй, там! Ты что, совсем обнаглел? Но про другого короля, если он просто издавал честные законы, читал книги и старался сойти за умного, про него что скажут? «О, скажут люди, – он был, конечно, ничего, но немного размазня. Разве ж что король?» Вот так вот.
Профессор Спасли вздохнул.
Ухмыльнувшись, Коэн с такой силой хлопнул его по спине, что он покачнулся и чуть не упал на двух женщин – те тащили бронзовое воплощение философа Лай Тинь Видля.
– Что, Проф, нечего сказать? Ну, как ты это объяснишь? Впрочем, можешь не напрягаться. Ты ж не настоящий варвар. А ну-ка, поставьте чертову статую на место, мадамы. а то как отлуплю мечом!
– Но я думал, можно провернуть все так, чтобы никто не пострадал. С помощью мозгов, а не грубой силы.
– Обычно »то не проходит. История делается иначе. Сначала кровь, а потом мозги.
– Горы из черепов, ты хочешь сказать, – поправил Маздпм.
– Все равно, должен же быть другой способ, кроме убийства и кровопролития, – не успокаивался Профессор Спасли.
– Ага. Способов есть много. Только ни один не работает. Калеб, не в службу, а в дружбу, эти.. эти...
– ...Изящные нефритовые миниатюры работы неизвестного бхонгского мастера... – пробормотал Профессор Спасли.
– ...Именно. Отбери их у того парня. Одну он запихал под шляпу.
Они распахнули еще одни широкие резные двери. В зале уже было не протолкнуться, но при появлении Орды люди шарахнулись от двери и постарались сделать вид, будто выполняют некую очень важную и срочную работу. При этом все старательно избегали цепкого взгляда Коэна.
В результате Шесть Благожелательных Ветров остался стоять в полном одиночестве. Все прочие придворные словно бы растворились в воздухе.
– Горы из черепов, – пробормотал Маздам. Он был не из тех, кто легко отказывается от задуманного.
– Э-э. Мы видели, как из земли появилась Красная Армия. Именно так, как и предсказано в легенде. Э-э. Воистину, вы – предвоплощение Одного Солнечного Зеркала... – начал Шесть Благожелательных Ветров.
Причем у коротышки сборщика налогов единственного достало приличия выглядеть несколь ко смущенным. Его речь продолжалась, выдержанная примерно в том же ключе и на том же уровне драматичности, что и традиционная приветственная речь, начинающаяся словами: «Как вам известно, ваш отец, король...» Кроме того, до сегодняшнего дня Шесть Благожелательных Ветров не верил ни одной легенде, хотя там, где он раньше служил, тоже были свои любимые сказания: например, о крестьянине, который ежегодно честно заполняет налоговую декларацию. Ладно, ладно, – наконец перебил его Коэн. Подойдя к трону, он воткнул меч в пол. Меч гулко завибрировал.
– Кое-кому из вас отрубят головы. Ради вашего же собственного блага, – сказал он. – Но я еще не решил, кому именно. Да, и пусть кто-нибудь покажет Малышу Вилли, где тут уборная.
– Уже не надо, – сказал Малыш Вилли. – Эти большие красные статуи, они появились так неожиданно...
– Горы из че... – завел свое Маздам.
– Никаких гор, решительно отрубил Коэн.
– А где, – робко подал голос Шесть Благожелательных Ветров, – Великий Волшебник?
– Великий Волшебник? – повторил Коэн.
– Да, Великий Волшебник. Тот самый, который вызвал из-под земли Красную Армию, – уточнил сборщик налогов.
– О нем мне ничего не известно, – ответил Коэн.
В тронный зал набивалось все больше людей, задние теснили передних. Толпа подалась вперед.
– Они идут!
В дверь протопал терракотовый воин. На его лице по-прежнему бродила легкая улыбка.
Прошествовав на середину зала, он остановился и встал по стойке «смирно», слегка покачиваясь. С земляного тела стекала и капала на пол вода.
Люди, охваченные ужасом, отшатнулись. Все, кроме ордынцев, не преминул отметить Профессор Спасли. Очутившись лицом к лицу с неизвестной и страшной опасностью, воины Орды либо впадали в ярость, либо начинали с любопытством эту опасность рассматривать.
Профессор Спасли вдруг улыбнулся. Впрочем, эти герои-варвары мало чем отличаются от обычных людей. Да, никакой жуткой неведомой тварью их не испугаешь, но попроси их выйти на улицу и купить пакетик жареной картошки...
– Эй, Проф, и что я сейчас должен сделать? – прошептал Коэн.
– Ты же император, – ответил Профессор Спасли. – Наверное, тебе нужно с ним поговорить.
– Ладно.
Коэн встал и приветственно кивнул терракотовому великану.
– Гм, доброе утро, – сказал он. – Вы отлично поработали. Ты и твои ребята можете взять выходной, посадить друг в друга герань или чем вы там обычно занимаетесь. Э-э. И кто у вас там самый главный горшок? Я хотел бы перекинуться с ним парой слов.
Терракотовый воин со скрипом поднял один палец.
Затем прижал два пальца ко лбу, после чего опять воздел один палец к небу.
Люди в толпе разом загомонили.
Гигант потянул себя двумя пальцами за рудиментарное ухо.
– Что это может значить? – нахмурился Шесть Благожелательных Ветров.
– С трудом верится, – сказал Профессор Спасли, но, похоже, он пользуется древним методом общения, распространенным в стране кровососущих призраков-вампиров.
– Ты его понимаешь?
– О да. Кажется. Нужно угадать слово или фразу по жестам. Он пытается сказать нам... э-э... одно слово, два слога. Первый слог звучит как...
Гигант сложил одну ладонь в подобие чашки, а другой как будто насыпал туда что-то.
– Наливать? – попробовал догадаться Профессор Спасли. Насыпать? Так, насыпать... Сахар? Муку? Зерно? Очень похоже... Рис?
Гигант быстро постучал по носу и исполнил под лязгание терракотовых доспехов тяжеловесный радостный танец. После чего сделал широкий жест рукой, как бы приглашая зрителей посмотреть на...
– Зрелище? – забормотал Профессор Спасли. – Он нам хочет что-то показать... Вид?
– Э-э...
Сквозь толпу пробивалась какая-то потрепанная фигура. Человечек был в очках, одна из линз в которых треснула.
– Э-э, – повторил человечек. Кажется, я догадываюсь, в чем тут дело...

Лорд Фан и его наиболее приближенные офицеры собрались на склоне холма. Хороший военачальник всегда чувствует момент, когда пора покинуть поле боя. Что касается лорда Фана, то для него этот момент наступал, когда он видел приближающегося неприятеля.
Люди были потрясены. Они даже не предпринимали попыток вступить в бой с Красной Армией. Впрочем, тех, кто такие попытки все же предпринял, здесь не было. По вполне уважительной причине – все они были мертвы.
– Мы... передислоцируемся, – лорд Фан тяжело дышал. А затем дождемся ночи и... Что это?
Из кустов выше по склону доносился странный ритмичный звук.
– Такое впечатление, будто там работает плотник, о господин, –  – произнес один из офицеров.
– Там? В разгар войны? Иди и проверь, что там такое!
Человек стал карабкаться вверх. Через некоторое время в пилящем звуке настала пауза. Затем звук возобновился.
Лорд Фан в этот момент как раз разрабатывал новый план сражения, в строгом соответствии с Девятью Полезными Принципами. Он сердито отшвырнул карту.
– Почему шум продолжается? Где капитан Нон?
– Еще не вернулся, господин.
Так иди и посмотри, что с ним сталось! Лорд Фан отчаянно попытался припомнить, изрекал ли кладезь воинской премудрости что-нибудь по поводу методов борьбы с неуязвимыми статуями. Он...
Пила смолкла. Зато принялся колотить молоток.
Лорд Фан посмотрел вокруг себя.
– Кто-нибудь здесь собирается выполнять мои приказы? – проревел он.
Схватив меч, лорд Фан стал карабкаться по скользкому от грязи склону. Кустарник перед ним расступался. Впереди замаячило открытое пространство. Но тут мелькнула тень, на тысячах маленьких нож...
Раздался резкий хлопок.

Дождь лил с такой силой, что каплям приходилось выстраиваться в очередь.
В некоторых местах красного цвета земля уходила на сотни футов в глубину. Она приносила два-три урожая в год. Почва была жирной. Почва была плодородной. А мокрая, она была чрезвычайно липкой.
Уцелевшие войска покидали поле битвы, с ног до головы вымазанные красным, как терракотовые воины. Если не считать тех, кого просто затоптали, Красная Армия убила не так уж много человек. Основную работу сделал страх. Гораздо больше солдат погибли в стычках друг с другом, а также во время лихорадочного бегства .
Поле боя перешло в полное распоряжение терракотовых воинов. Они праздновали победу самими разнообразными способами. Кто-то бродил кругами, тараня грудью глубокую грязь, как будто это была не грязь вовсе, а просто очень грязный воздух. Другие рыли окопы, стены которых тут же размывал ливень, в результате чего грязь лилась прямо на головы воинов, но те не обращали на это ровно никакого внимания. Третьи карабкались на несуществующие стены. Несколько воинов (вероятно, в результате чрезмерного напряжения, да и несколько тысячелетий без техосмотра не прошли даром) самопроизвольно взор вались дождем синих искр. Раскаленная докрасна глиняная шрапнель стала главной причине смертности в рядах противника.
И все это время лил дождь. Непроницаемая стена воды. Это выглядело неестественно. К будто море решило захватить землю воздушным десантом.
Ринсвинд закрыл глаза. Он был с головы ног перемазан грязью и уже не мог разобрать, что нарисовано на картинках. В некотором роде он испытывал облегчение, поскольку действовал большей частью наугад. К примеру, можно было видеть то, что видит любой воин, – по крайней мере, вы могли это увидеть, если бы знали, чти означают некоторые из самых чудных картине и умели нажимать их в нужном порядке. Ринсвинд этого не знал и не умел. Кроме того, создатель волшебных доспехов даже не предполал, что его изобретение будут использовать по колено в грязи и стоя под настоящим водопадом. Время от времени что-то угрожающе шипело. Один башмак начал нагреваться.
А начало было такое хорошее! Однако потом в свои права вступил так называемый «фактор Ринсвинда». Наверное, будь на его месте какой-нибудь другой волшебник, его армия гордо промаршировала бы прочь с поля битвы, и никакой дождь им бы не помешал, и шагали бы его солдаты парадом по улицам Гункунга, а девушки засыпали бы их цветами и кричали: «Вот он, Великий Волшебник! Это действительно он, тут не может быть никакой ошибки!»
Этот другой волшебник нажал бы на правильную картинку и не отправил бы солдат рыть бесполезные окопы.
Ринсвинд поймал себя на том, что тонет в жалости к себе. И, что более актуально, тонет в грязи. Причем тонет в буквальном смысле этого слова. Попытка вытянуть одну ногу из грязи не увенчалась успехом, вторая нога тем временем погрузилась еще глубже, да и башмак раскалился еще больше.
Неподалеку в землю ударила молния. Ринсвинд услышал шипение, увидел клуб пара, почувствовал электрическое покалывание и ощутил на языке привкус плавящейся жести.
Следующий удар попал в воина. Его торс взорвался и осыпался липким черным дегтем. Ноги воина сделали еще несколько шагов и только потом остановились.
Мимо неслись потоки воды густо-красного цвета. Гунг вышел из берегов. А грязь, как дырявый зуб, все глубже и глубже засасывала ноги Ринсвинда.
Что-то, яростно вертясь в грязной воде, пронеслось мимо. Похоже на клочок бумажки.
Чуть посомневавшись, Ринсвинд выброси вперед руку в рукавице и сгреб бумажку.
Это, как и следовало ожидать, оказалась бабочка.
– Спасибо, – горько сказал он.
Сквозь пальцы лилась вода.
Полусогнув ладонь, он вздохнул и, действу как можно осторожнее, пересадил бабочку н.; палец другой руки. Мокрые крылышки существа обвисли.
Прикрыв бабочку рукой, он несколько раз дунул на ее крылья.
– Ну давай, лети.

0

40

Бабочка повернулась. Фасеточные глаза на миг блеснули зеленым. Она в порядке эксперимент; пару раз взмахнула крылышками.
Дождь вдруг прекратился.
Зато пошел снег, но только над Ринсвиндом.
– О да, – сказал Ринсвинд. – Само собой Я так тебе благодарен.
Жизнь, слышал он, она, как птица. Вылетает из мрака, пересекает заполненный народом зал. а потом опять в окно и в бесконечную ночь. В случае с Ринсвиндом она по пути ухитрилась уронить кое-что прямо ему в тарелку.
А затем снег тоже прекратился. Облака с по разительной скоростью потянулись к горизонту Купол неба очистился. Хлынул солнечный свет, от которого грязь на глазах пошла паром.
– Так вот ты где! А мы тебя ищем повсюду!
Ринсвинд сделал попытку повернуться, но из-за грязи ничего не получилось.
Послышался шлепок, как будто от удара доской по липкой поверхности.
– Ему на голову падает снег? Жарким днем? Я ведь говорил, это точно он.
Шлепнула еще одна доска. Со шлема сошла небольшая снежная лавина и скользнула Ринсвинду за шиворот.
Еще один шлепок, и доска хлопнулась в грязь прямо рядом с ним.
– Это я, Двацветок. Как ты, дружище?
– По-моему, моя нога медленно, но верно поджаривается. Если не считать этого, то счастливее меня не бывает.
– Когда я увидел эти шарады, то сразу понял, что это ты, – Двацветок подхватил волшебника под руки и принялся тянуть.
– Ты узнал слог «вид»? – спросил Ринсвинд. – С этим дистанционным управлением очень трудно было его изобразить.
– О, до этого никто из нас не додумался, – ответил Двацветок. – Но когда солдат изобразил «очерточерточерточертясейчасумру», это мы все угадали. С первой же попытки. Очень изобретательно с твоей стороны. Э-э. Ты вроде совсем завяз.
– Это все из-за волшебных башмаков.
– А ты не мог бы как-нибудь из них вывернуться? А то эта грязь сохнет, как... как терракота на солнце. Потом можно будет послать кого-нибудь, чтобы их выкопали.
Ринсвинд попытался шевельнуть ногами. Грязь пузырчато возмутилась и издала приглушенный всхлюп. Ринсвинд почувствовал, что ноги его освободились.
Наконец, приложив еще немало усилий, он выбрался на доску.
– Мне очень жаль, что с этими воинами та! получилось, – начал он. – Сначала все казалось таким простым. Но потом я перепутал картинки, и некоторых воинов мне уже было не остановить...
– Но ты одержал поистине историческую победу! – воскликнул Двацветок.
– Не может быть.
– Господина Коэна провозгласили императором!
– Правда?
Ну, не совсем провозгласили, на самом деле никто его никем не провозглашал, он просто при шел и сел на трон. Но теперь все говорят, что он предвоплощение первого императора. А сам Коэн говорит, если ты хочешь стать главным волшебником империи, то пожалуйста, он не возражает.
– Прошу прощения? Я, наверное, что-то упустил...
– Ты вел Красную Армию, верно? Ты сделал так, что в трудный для империи час, когда она. империя, в ней нуждалась. Красная Армия вое стала из-под земли.
– Ну. я не стал бы безоговорочно утверждать, что...
– И теперь император хочет воздать тебе по заслугам. Ну разве это не мило с его стороны?
– То есть как это – воздать по заслугам? – с подозрением спросил Ринсвинд.
– Вообще-то, я не в курсе. Но сказал он... – Уставившись в небо, Двацветок погрузился в воспоминания. – Сказал он примерно следующее: «Иди и разыщи Ринсвинда и передай ему, что он, может, малость и со сдвигом, но мыслит правильно, так что, если он того пожелает, можно назначить его главным волшебником Агатовой империи, или как он там хочет называться, потому что вам, заграничным...» – Силясь вспомнить точные слова Коэна, Двацветок прищурился. – ...Дом благоприятствующей стороны... сосновый аромат... Вспомнил! «Вам, заграничным педрилам, я не доверяю».
Слова сладким нектаром просочились сквозь уши Ринсвинда, скользнули ему в мозг и громко заколотили по стенкам черепной коробки.
– Главный волшебник? Я? – переспросил он.
– Так он сказал. Ну... Вообще-то, буквально он сказал, что готов назначить тебя сгустком в черепашьей рвоте, но это только потому, что вместо высокого тона голоса он использовал низкий. Но он определенно имел в виду волшебника.
– Я буду главным волшебником империи? Ринсвинд поднялся на ноги.
– Сейчас произойдет что-то очень плохое, – бесстрастным голосом констатировал он.
Небо теперь стало совершенно чистым и синим. Несколько крестьян рискнули выйти на поле боя, чтобы перевязать раненых и забрать мертвых. Терракотовые воины, недвижные, как камни, застыли под различными углами.
– В любую минуту это может случиться, -продолжал Ринсвинд.
– Может, пойдем, а?
– Наверное, упадет метеорит, – сказал Ринсвинд.
Двацветок поднял глаза на безмятежно мирное небо.
– Ты меня знаешь, произнес Ринсвинд. – Как только какое-нибудь счастье идет прямо ко мне в руки, вот-вот я его схвачу, появляется сам Рок и выхватывает главный приз прямо из-под моего носа.
– Но я не вижу никаких метеоритов, – возразил Двацветок. – Или стоит подождать?
– Ну, или не метеорит. Значит, что-то еще случится, – откликнулся Ринсвинд. – Из кустов выпрыгнет какое-нибудь чудовище, или случится землетрясение. Так или иначе, что-то произойдет.
– Ну. если ты так настаиваешь, – вежливо промолвил Двацветок. – Гм. Ты предпочитаешь дожидаться этих ужасов здесь – или, может, вернемся во дворец, ты примешь ванну, переоденешься, а там уже посмотришь, что будет?
Ринсвинд согласился, что с тем же успехом ужасов можно дожидаться и в комфорте.
– Во дворце устраивают пир, – сообщил Два цветок. Император говорит, что собирается научить всех, как надо нить.
Прыгая по доскам, периодически шлепая ими по грязи, они двинулись к городу.
– Готов поклясться, ты никогда не говорил мне раньше, что женат.
– Не может быть. Я должен был рассказывать тебе об этом.
– Мне очень... э-э, жаль, что твоя жена, э-э...
– Такое случается во время войны. Зато у меня есть две славные, послушные дочурки.
Ринсвинд открыл было рот, чтобы выразить свое мнение на этот счет, но при виде радостной, доверчиво-хрупкой улыбки Двацветка слова застряли у него в горле.
Они продолжали пробираться вперед молча, вынимая доски из грязи у себя за спиной и бросая их перед собой.
– Да, и еще одна радостная весть, – наконец нарушил молчание Двацветок. – Император сказал, что ты можешь, если у тебя есть такое желание, основать здесь собственный Университет.
– Нет, нет! Кто-нибудь, пожалуйста, ударьте меня железным прутом!
– Он сказал, что положительно относится к образованию – если это самое образование не навязывают ему лично. Он печет приказы, как пирожки. Евнухи грозят забастовкой.
Ринсвинд уронил свою доску в грязь.
– А что такого важного делают евнухи, – спросил он, – что они могут перестать делать, если объявят забастовку?
– Они подают на стол, застилают постели, ну, все такое.
– О.
– По сути дела, Запретным Городом управляют именно они. Но император сумел убедить их в справедливости своей точки зрения.
– Действительно? И как же?
Он сказал, что, если они немедленно не прекратят свои глупости, он отрежет им все остальное. Гм, по-моему, основание довольно веское.
Его личный Университет. Он может стать... аркканцлером. Ринсвинд-аркканцлер представил себе, как посещает с официальным визитом Не зримый Университет. Шляпу можно надеть по настоящему остроконечную. И разговаривать тамошними волшебниками можно будет грубо ух, он поставит их всех на место! Он...
Усилием воли Ринсвинд взял себя в руки. Все равно, ничего хорошего из этого не выйдет.
– А тебе не приходило в голову, – поинтересовался Двацветок. что все плохое, быть может, уже случилось с тобой? Может, теперь на очереди что-то хорошее?
– Только не надо начинать вещать мне обо всякой карме, откликнулся Ринсвинд. – В моем колесе фортуны совершенно точно не хватает нескольких спиц, это я знаю наверняка.
– Однако ты подумай, сказал Двацветок.
– О чем? О том, что остаток жизни я проживу мирно и с удовольствием? Извини, но этого не будет. Ты, главное, подожди. Стоит мне расслабиться, повернуться спиной, и ба-бах!
Двацветок не без интереса огляделся по сторонам.
– Ума не приложу, почему ты считаешь, что твоя жизнь была такой плохой, – пожал плечами он. – Мы провели вместе немало веселых дней, когда были чуть помоложе. Помнишь, как мы упали с Края света? А, помнишь?
– Еще бы не помнить, – хмыкнул Ринсвинд. – Периодически вспоминается. По ночам. Часика этак в три.
– А помнишь, как мы летели на драконе, а он вдруг исчез, прямо на лету?
– Знаешь, – ответил Ринсвинд, – иногда мне удается прожить целый час, не вспоминая об этом.
– А еще тот случай, когда на нас напали и мы чуть не погибли?
– Ты какой именно из ста сорока девяти подобных случаев имеешь в виду?
– Это называется закалять характер, – счастливым голосом сообщил Двацветок. – Именно благодаря этим событиям я стал таким, каков я есть сейчас.
– Да уж, конечно, – кивнул Ринсвинд.
Беседовать с Двацветком было проще простого. Коротышка был по природе своей столь доверчив, что даже не слышал о такой штуке, как сарказм. А кроме того, он обладал удивительной способностью не слышать того, что могло его расстроить.
– Да, я с полной уверенностью утверждаю, что именно благодаря этим приключениям стал таким, каков я есть сегодня.
Они вступили в город. Улицы почти совершенно опустели. Большинство жителей стеклись на гигантскую площадь перед дворцом. Все новые императоры склонны первым делом демонстрировать свою щедрость. Кроме того, ходили слухи, что нынешний правитель вообще не такой, как все прочие, и направо-налево раздает бесплатных свиней.
– Он говорил, что хочет отправить послов в Анк-Морпорк, – сообщил Двацветок, пока они, оскальзываясь и хлюпая грязью, шагали по улице. –  – Подозреваю, это вызовет большой шум.
– А при этих его словах случайно не присут ствовалчеловек по имени Сам-Себе-Харакири? – поинтересовался Ринсвинд.
– Да, он как раз был там.
– А ты, когда был в Анк-Морпорке, случайно не встречался с человеком по имени Себя-Режу-Без-Ножа Достабль?
– О да.
– Если эти двое когда-нибудь обменяются рукопожатием, вот уж рванет так рванет...
– И ты... Если хочешь, ты наверняка можешь тоже вернуться в Анк-Морпорк, – сказал Два цветок. – В смысле, для твоего нового Университета понадобится много всякой всячины. А люди в Анк-Морпорке, как я припоминаю, очень падки на золото.
Ринсвинд скрипнул зубами. Заманчивый образ наотрез отказывался исчезать. Вот он, аркканцлер Ринсвинд, покупает Башню Искусства, а по том заставляет университетских волшебников пересчитать все камни и отослать их в Гункунг. А вот аркканцлер Ринсвинд переманивает к себе на службу всех университетских слуг, а вот аркканцлер Ринсвинд...
– Нет!
– Прошу прощения?
– Не разжигай во мне все эти мечтания! Стоит мне поверить, что вот-вот произойдет что-то хорошее, как тут же случается нечто ужасное!
Сзади кто-то зашуршал, и к Ринсвиндову горлу вдруг прижалось острое лезвие ножа.
– Великий сгусток в черепашьей рвоте? – осведомился голос – у самого его уха.
– Ну вот, – с облегчением констатировал Ринсвинд. Видишь? Уноси ноги! Не стой здесь, как идиот! Беги!
Двацветок какое-то мгновение таращился на него, а потом пустился наутек.
– Пусть бежит, сказал голос. – Он нам не нужен.
Чьи-то руки втащили Ринсвинда в переулок. Мимо его глаз промелькнули доспехи, потом он увидел перед своим носом уличную грязь. Его пленители явно поднаторели в умении тащить узника таким образом, чтобы тому не во что было упереться ногой.
А потом Ринсвинда швырнули на булыжную мостовую.
– Что-то вид у него не слишком великий, – властным голосом произнес кто-то. Ну-ка, посмотри сюда, Великий Волшебник! Солдаты нервозно засмеялись.

0


Вы здесь » Домашняя библиотека Скаляри » Терри Пратчетт » Терри Пратчетт Интересные времена


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно