- А теперь бежим! У нас всего минута, - шепнул Ванька.
       Открыв глаза, Таня увидела, что Усыня, Дубыня и Горыня, вскочив, трут веки кулаками, а над костром, тая, поднимается розоватый дым. Не дожидаясь, пока богатыри-вышибалы вновь обретут зрение, ребята стремительно пробежали между ними и бросились вверх по лестнице. Вскоре снизу раздались крики и глухие звуки ударов. Похоже было, что циклопы попытались стащить у братьев быка, а те, прозрев, доступно объясняли им, почему этого делать не следовало.
       - Как тебе это удалось? - восхитилась Таня, сообразив, что, пока Усыня, Горыня и Дубыня разбираются с циклопами, погони за ними не будет.
       - Запросто. Корень росянки, кусочек янтаря и несколько шерстинок сфинкса! Срабатывает безотказно, если бросить это в костер, - пояснил Ванька Валялкин.
       - Опять умничаем? Откуда у тебя шерсть сфинкса? Он же к себе никого не подпускает! - спросил Баб-Ягун, который терпеть не мог, когда Ванька его в чем-то превосходил.
       - Это он тебя не подпускает, потому что задавак не любит. Кто у него занозу вынимал? - ответил Валялкин.
       Баб-Ягун раздраженно запунцовел ушами.
       Лестница с раскрошившимися ступенями, по которой они поднимались, была вырублена в толще гранита. Она выглядела такой старой, что было совершенно очевидно, что лестница была здесь и тогда, когда самого Ти-бидохса еще не было либо он только начинал строиться. Пока Таня прикидывала, сколько же ей тысячелетий, магический перстень неожиданно соскочил с ее пальца и запрыгал вниз.
       - Стойте! Я уронила кольцо! - крикнула Таня, кидаясь за ним.
       Проскочив ступеней десять, перстень замер и, внезапно зависнув в воздухе, выбросил искру. Таня торопливо наклонилась, спеша поднять его, но тут тяжелая плита внезапно провернулась у нее под ногами. С опозданием она заметила над плитой зеленоватое свечение! Опять магия! Безуспешно хватаясь руками за воздух, Таня рухнула вниз и, набирая скорость, помчалась в пустоту, лихорадочно пытаясь надеть на лету кольцо, которое она сжимала в кулаке, и крикнуть “Ойойойс гимякис брякис”. Несколько долгих секунд она летела в узком тоннеле, пока внезапно не осознала, что падение уже закончилось. Кто-то подхватил ее в воздухе, а в следующий миг Таня поняла, что лежит на огромной заскорузлой ладони, а над ней нависает чудовищных размеров бородатая голова.
       “Мамочки! Я угодила к титанам! Надо срочно падать в обморок!” - сказала себе Таня, но в обморок ей почему-то не падалось. Вот досада!
       Оглядевшись, она поняла, что находится в тесной пещере, прорубленной в сплошном камне, в которой плечо к плечу стояло три титана - Котт, Бриарей и Гиетт. Сторукие, пятидесятиглавые, со спутанными волосами, отросшими за многие тысячелетия, титаны были так огромны, что богатыри-вышибалы, окажись они теперь рядом, выглядели бы в сравнении с ними как годовалые дети. Казалось, узкая пещера с трудом вмещает такую мощь. Зоркие, привыкшие к темноте глаза титанов пристально разглядывали Таню.
       А потом держащий ее титан, самый старший из трех, вдруг протянул к ней палец, толстый, как телеграфный столб. Таня заслонилась руками, готовая к тому, что ее сейчас раздавят. Титан весело хмыкнул и, неумело коснувшись ее волос, убрал палец.
       - Т-ты к-о? Я Бриарей, это Ко-отт и Ги-етт, - с огромным трудом произнося человеческие звуки, сказал он.
       - Таня... Таня Гроттер... Я нечаянно сюда свалилась, не убивайте меня!
       - Таня ГРО... - проревели все пятьдесят глоток Бриарея.
       Таня пошатнулась, едва устояв на ногах от страшного гула.
       - Лео... Гро... Со... Гро... т-ои ро-ди..? О-и дела... это хо-од, - отозвались Котт и Гиетт. В их реве слышалась нежность, хотя слова они выговаривали куда с большим трудом, чем Бриарей.
       - Софья и Леопольд Гроттеры? Это мои папа и мама. Так это они прорыли этот ход? - удивилась Таня, испытывая ни с чем не сравнимое облегчение. Если ее родители были в дружбе с титанами, значит, ей ничто не угрожает.
       Стремясь различить слова, титаны повернули к ней заросшие уши и закивали. Теперь Тане стало ясно, почему перстень сорвался с ее пальца и выбросил искру. Он откликнулся на свою же магию, которую сам же произвел много лет назад, когда был на пальце у ее отца - Леопольда.
       - Ч-и с ни? По-у о-и не прихо?.. - невнятно выговорил Бриарей.
       - Они мертвы... Чума-дель-Торт убила их, - с трудом выговорила Таня.
       - Чуа-е-То... Чуа-е-То! - повторили Гиетт и Котт, и ненависть перекосила их лица.
       С ужасной силой они стали бить кулаками в стены. Посыпалась гранитная крошка. Казалось, весь Тибидохс наверху заходил ходуном. Таня упала и зажала руками уши. Заметив это, титаны, спохватившись, остановились. Таня увидела, что многие головы плачут, и крупные слезы путаются в их взлохмаченных бородах.
       - Т-ои роди-ели бы-и хоро-ие лю-и! - всхлипывая, прогудела главная голова Бриарея. - О-и жа-ели нас и хо-ели нам по-очь. По-отому и сде-али этот ход. Ты то-а бы-а сов-ем ма-енькая. Лео-льд ста-ался дать тебе наде-ую за-иту, что-ы ты мо-а ни-его не бояться, и ему это уда-ось. Ты от-яла у Чу-ы всю ее си-у. Но будь осторо-а: Чума может ве-уть ее. Мы ее все нена-идим. Мы чу-уст-ем: во-оса больше нет, а Чу-а где-о ря-ом...
       Внезапно крайней голове Бриарея пришла какая-то мысль, она шепнула ее той голове, что была рядом, та шепнула следующей, и наконец волна докатилась и до главной говорящей головы титана. Вслед за этим несколько дюжин рук стали поспешно рыться по карманам, пока в руки Тане не лег средних размеров глиняный кувшин, запечатанный сургучом. Громадная ладонь держала его бережно, опасаясь раздавить.
       - Зде-есь ды-ание Зем-и, ко-орое дает си-у. Используй ее, ко-а о-а будет тебе ну-а. Мы хо-ели дать такой же пузырек Леопольду, но он от-а-ался. Ате-ерь и-и! П-ощай и не за-удь нас!
       Таня машинально прижала к себе кувшин. Бриарей поднял ладонь и с усилием просунул руку в узкую щель, через которую Таня сюда и попала. Ухватившись за плиту, девочка с трудом выбралась наружу, и тотчас ступенька с негромким щелчком встала на прежнее место. Когда Таня выпрямилась и Баб-Ягун с Ванькой Валялкиным увидели ее, то уставились на нее так, будто она поднялась из мира мертвых.
       - Где ты была? Мы видели, как ты спускалась, а потом вдруг раз! - и куда-то исчезла, а потом где-то внизу как заревет! - воскликнул Ванька, бросаясь к ней.
       - Я провалилась... провалилась туда, под лестницу, - выдохнула Таня, испытывая облегчение, что вырвалась из тесного подземелья.
       - Провалилась? Туда? Но постой, там же... Только не ври, что ты была у титанов! - потребовал Баб-Ягун, но, вглядевшись в Танино лицо, буквально сполз на пол. - О нет! Это невероятно! Там же никто не бывал! - простонал он.
       Таня понимала огорчение своего приятеля. Раньше во всем Тибидохсе один лишь Баб-Ягун ухитрялся влипать в немыслимое количество историй. Теперь же она его переплюнула, да еще как! Естественно, самолюбивый внук Ягге был подавлен. Зато Ванька, кажется, искренне гордился ее успехом. На его чумазом лице широко расползлась счастливая улыбка.
       - Что вы тут делаете? Были у Жутких Ворот? А Сарданапал об этом знает? - Рядом послышался неприятный хохот, и из стены выглянул Поручик Ржевский.
       Таня обернулась к нему и едва не завопила. Ножи из спины Поручика куда-то пропали, зато вместо головы у него красовалось большое чугунное ядро.
       - Небольшое ранение. Вот такусенькая пролетела! Почти что миллиметраж! - пояснил очень довольный Ржевский и, заржав своей шутке, полетел демонстрировать ядро Усыне, Горыне и Дубыне.
       - Думаешь, скажет Сарданапалу, где нас видел? - спросил Ванька.
       - Не знаю. Может, забудет. Видишь, как он доволен, что сменял где-то голову на ядро, - пожал плечами Ванька. Он еще раз оглядел Таню и весело добавил: - Ты, кстати, значок потеряла. Воображаю, как огорчится Шурасик, если не увидит завтра на тебе свое дружильное сердечко.
       - Да, жалко... Но не лезть же за ним к титанам? - сказала Таня и вдруг расхохоталась.
       - Чего ты заливаешься? Надо мной, что ли? - подозрительно спросил Баб-Ягун, одергивая свой злодейский балахон. Внук Ягге уже жалел, что надел его. Оно, конечно, для маскировки хорошо, да уж больно нелепо.
       - При чем тут ты? Я представила себе титанов с “дружильным” значком Шурасика на груди... - едва выговорила Таня, и теперь уже засмеялись все, включая Баб-Ягуна.
       Поднявшись по ведущей из подвала лестнице, они вновь уткнулись в сплошную стену.
       - Неужели Поклеп замуровал этот ход? - недоверчиво пробормотал Ванька, ощупывая массивные валуны кладки. - Быть не может, чтоб он хотя бы невидимой арки не оставил.
       После десятиминутных поисков невидимая арка все-таки нашлась, и они вышли прямо между двумя мраморными атлантами, стоявшими у входа в Большую Башню. Оба мраморных атланта негромко похрапывали, продолжая держать на своих могучих плечах свод.
       - А я-то думал: чего они тут торчат, вроде как при деле? Оказывается, тут скрытая арка! - прошептал Баб-Ягун и, на цыпочках проскочив мимо них, нырнул в Зал Двух Стихий. Таня и Ванька последовали за ним. Вскоре они благополучно пробрались на жилой этаж, ухитрившись не попасться на глаза взбешенному Поклепу, упорно подкарауливающему их у другой лестницы. Гробыня дрыхла на своей кровати, накрытая с головой Черными Шторами, которые ухитрились-таки сползти с карниза. Вредные Шторы противненько хихикали. Должно быть, они подглядывали Гробынины сны, чтобы завтра целый день, летая по школе, показывать их всему Тибидохсу.
       Таня хотела согнать их заклинанием “Дрыгус-брыгус”, но обнаружила, что смертельно устала. Она поставила глиняный кувшинчик под кровать, спрятав его в футляр с контрабасом, рухнула поверх одеяла и уснула...

* * *
       
       Вскоре после того, как Сарданапал ушел, за ним следом проскользнул и Баб-Ягун, знаком показав Тане, что понес Ягге ее песочные часы. Таня хотела побежать за Баб-Ягуном, но к ней, смущаясь, уже подходил Шурасик.
       - А где твой значок? Почему ты его не носишь? - спросил он.
       - Э-э... Кажется, я его где-то потеряла, - нетерпеливо ответила Таня, косясь вслед удаляющемуся Баб-Ягуну. - Но ты ведь свой тоже не носишь.
       Шурасик насупился.
       - Я другое дело... Тогда будут говорить, что я дружу сам с собой. Погоди, я принесу тебе новый!
       - Не надо! - не удержавшись, завопила Таня, но, взглянув на Шурасика, спохватилась и ласково похлопала его по руке: - Ты меня не понял. Это ничего не значит. Ты очень милый, и я вовсе над тобой не смеюсь. И без этого идио... очень милого сердечка. А теперь я побежала. Спокойной ночи! Чмок-чмок!
       Махнув Шурасику рукой и мигом выбросив его из головы, она кинулась по коридору за Баб-Ягуном, но тот уже куда-то подевался, а сама Таня еще не настолько знала Тибидохс, чтобы отыскать магпункт самостоятельно.
       Вздохнув, она отправилась в свою комнату, чтобы доделать уроки. Завтра по расписанию была еще тренировка по драконболу, поэтому надо было вызубрить все и на послезавтра. Тем более что Зубодериха, словно белены объевшись, задавала им каждый раз по четыре главы, не считая здоровенных заклинаний, которые надо было учить наизусть.
       Шурасик все еще истуканом торчал у ее дверей, и Таня сделала вид, что его не заметила. “Это же надо было, чтобы он в меня влюбился! Везет мне на Генок Бульоновых!” - подумала она.
       Гробыня, зевая, уже укладывалась спать. Обнаружив, что Таня собирается заниматься, она устроила скандал и угомонилась, лишь когда Таня обещала охранять ее от Черных Штор.
       - А то мало ли какая чушь тебе сегодня приснится? Вроде Юрки Идиотсюдова с букетом репейника, который скачет верхом на Гуне Гломове признаваться тебе в любви, - хмыкнула Таня, и Гробыня поспешно прикусила язычок.
       - Только больше никому не говори, а то я тебя сглажу... - буркнула она, нырнула под одеяло, и вскоре, судя по счастливому выражению лица, ей стал сниться тот же сон.
       Черные Шторы язвительно захихикали и от собственной вредности даже завязались в узел.
       Таня закончила нежитеведение, написала несколько рецептов по практической магии и уже взялась зашивать Ванькину майку, как вдруг ощутила... Она даже сама не . могла толком описать, что именно... Неясная тревога разлилась вдруг от кончика ее носа и по всему телу... Таня не смогла усидеть на месте и вскочила. Гробыня как ни в чем не бывало посапывала на кровати, Черные Шторы вяло шевелились, как видно, прикидывая, как им еще напроказить. Все было как будто спокойно, но вот тревога никуда не уходила, а только усиливалась.
       Внезапно в дверь коротко постучали, и Таня услышала взволнованный голос Баб-Ягуна, просящего открыть.
       Таня открыла. Баб-Ягун, бледный как мертвец, привалился к стене.
       - Слушай! Я спрашивал у бабушки про обережное зелье. Она говорит, что такое действительно есть, но на вкус оно сладкое. А от того, что дал нам Сарданапал, у меня едва скулы не свело! - с трудом выговорил он.
       - Так, значит, то зелье было не...
       - Да, не обережное... Сарданапал под видом его дал нам что-то другое... И знаешь, я как-то странно себя чувствую... - Баб-Ягун пошатнулся и сполз по стене на пол. Песочные часы, которые он держал в руке, упали и разбились с негромким хлопком. Но и без того уже ясно было, что весь песок из них вытек... Время вышло...
       Таня бросилась к Баб-Ягуну и стала тормошить его, но тело Баб-Ягуна, лежащее на ковре, точно окостенело. Оно было твердое и застывшее. Таня осторожно постучала ему по руке, и рука Баб-Ягуна отозвалась стуком, как отзывается деревянная дверь или столешница. Прижавшись ухом к его груди, Таня услышала, что сердце Баб-Ягуна стучит, но стучит редко и глухо.
       - Эй, вставай! Беги в магпункт! Да проснись же ты! Беда! - закричала Таня, бросаясь к кровати и начиная расталкивать Гробыню.
       Но ее соседка упорно не открывала глаз, а еще через минуту Таня вдруг поняла, что Гробынина рука, которую она трясет, такая же тяжелая и одеревеневшая, как и у Баб-Ягуна. Охваченная ужасным подозрением, она рванулась в соседнюю спальню, к Дусе Пупсиковой и Верке Попугаевой, и, шепнув взломное заклятие “Туманус прошмыгус”, нырнула туда. Дуся Пупсикова и Верка Попугаева лежали на своих кроватях неподвижные, как статуи.
       “Эта ночь будет длинной, очень длинной!” - вспомнила Таня слова Сарданапала и его непонятный смешок. Почему он так сказал? Имели ли его слова какой-то скрытый смысл? Теперь ответ на эти вопросы был уже ясен.
       Таня обежала еще несколько комнат, но везде было то же самое. Все, кто выпил вечером зелье Сарданапала, одеревенели и почти не подавали признаков жизни, если не считать слабого сердцебиения. Неужели Сарданапал мог перейти на сторону Чумы-дель-Торт, он, основатель Тибидохса? А они, дураки, еще подозревали Поклепа Поклепыча и профессора Клоппа. Будто не ясно предупреждало пророчество:
       
       Коварство бессмертных нельзя угадать -
       Предаст даже тот, кто не может предать.
       
       “А разве Сарданапал мог предать? Конечно, нет... Вот пророчество и сбылось”, - подумала Таня. Она и не заметила, как вновь оказалась в своей комнате. Ноги сами принесли ее. Из разбитых песочных часов вытекал синеватый туман, складываясь в дрожащие, неприятных очертаний буквы:
       “Надеюсь, ты уже увидела, что умеет Деревянный Демон. Теперь никто не помешает мне. Сегодня после полуночи я открою Жуткие Ворота. Чума-дель-Торт”.
       Таня невольно взглянула на часы. Единственная стрелка уже приближалась к самой верхней черточке. До полуночи оставалось не более десяти минут. Чума-дель-Торт, мерзкое чудовище, вырвавшееся из темниц Тибидохса, убийца ее родителей, уже внизу. Скоро она откроет ворота, и тогда в мир широким потоком хлынет хаос.
       Внезапно Таня пошатнулась. Ей почудилось, будто книга ее памяти, закрытая с младенчества, распахнулась на первых страницах жизни. В ушах у девочки настойчиво зазвучали голоса:
       “У, какая смуглая малютка! Иди на ручки к тетушке Чуме! А вы, Гроттеры, стоять, если хотите жить!” - прохрипел кто-то.
       “Убирайся! Не трогай девочку!” - крикнул мужской голос.
       Отвратительный скрипучий смех - и почти сразу высокий женский визг, после которого Таня услышала детский плач - свой плач.
       “Вот тебе! Получай!” - крикнул мужчина. Послышалось негромкое потрескивание, которое бывает, когда пускаешь искры. Целый град искр. Кольцо на пальце у Тани раскалилось.
       “Искры? Неужели вы думаете, что мне повредит этот зеленый дождик и хилые белые заклинания? Ползи, мой скорпиончик! Убей ее у них на глазах!
       А потом... потом вы отдадите мне то, что мне нужно!” - прошипел кто-то.
       Прежде Таня никогда и ни к кому не испытывала ненависти. Даже тетя Нинель и Пипа, часто оскорблявшие ее, не вызывали у нее такого чувства. Она не любила их, но не более того. Нет, она не простит Чуме-дель-Торт смерти родителей, не даст ей открыть Жуткие Ворота.
       Испугавшись, что может не успеть, Таня рванулась к магическому контрабасу. Она взяла его, но вдруг вспомнила, что в коридорах Тибидохса все полетные заклинания блокируются. Девочка уже задвигала футляр обратно, когда ее рука наткнулась на глиняный кувшин. Она схватила его и выскочила из комнаты.
       - Эй, ты куда? Я услышал, как ты хлопала дверями... За тобой что, слоны гонятся? - окликнул ее кто-то.
       Из комнаты выглядывал заспанный Ванька Валялкин. Без своей желтой майки, в обычной учебной мантии белых магов он выглядел как-то непривычно.
       - Это все Сарданапал! Разве ты не одеревенел? Он же всех усыпил своим зельем! Помнишь его слова про “длинную ночь”? - крикнула Таня.
       - Да? Ну и дела... Ты же меня знаешь. Я могу слопать все, что угодно. На меня и зелья не действуют. Такой уж я уродился, - сказал Ванька, не без гордости косясь на свой впалый живот.
       Часы захрипели, готовясь бить полночь.
       - Скорее в подвал! Там Чума! Она хочет открыть ворота! - Таня сорвалась с места.
       - Погоди, это невозможно! Там же богатыри и циклопы... Подожди, я хоть обуюсь... Ну да ладно, босиком! - И Ванька Валялкин кинулся за Таней. Его розовые пятки гулко бухали по ковру.

Та-Кого-Нет перестала хохотать.
       - О, ты не боишься произносить мое имя! - удивленно прошипела она. Ее голос был похож на скрежет наждачной бумаги. - Твои родители тоже не боялись. И посмотри, что с ними стало...
       Костлявое лицо Чумы исказилось, смазалось, и в нем на секунду проступили иные черты. Таня увидела лицо мужчины с небольшой бородкой и смуглое лицо молодой женщины, чем-то похожее на ее собственное.
       - Нет, не трогай ребенка! Ты не посмеешь! Он такой маленький!
       - ТАНЯ! Нет! Не смей! - вновь прозвучали их голоса.
       - Ничтожества! Слышишь, как они унижались, лишь бы сохранить тебе жизнь! Они думали разжалобить меня своими стонами! - сказала Чума, принимая свой прежний облик.
       - Я тебя ненавижу! Искрис фронтис! - крикнула во весь голос Таня, вскидывая палец.
       Вылетевшая искра скользнула по мечу и, отлетев от него, снова помчалась к той, кто ее выпустил. Только теперь искра была красной...
       Девочка ощутила сильный удар, сбивший ее с ног. В следующий миг кольцо сорвалось у нее с пальца и, мелькнув в воздухе, прилипло к лезвию золотого меча. Чума-дель-Торт сняла его и подбросила на ладони.
       - Кошмар! - пискнул перстень. - Я в ловушке! Падаю в обморок! Бум-с! Уже упал, если кому интересно...
       Чума-дель-Торт легонько встряхнула его, и голос сразу стих.
       - Я ждала, что ты это сделаешь, малютка... - хмыкнула она. - Перстень Леопольда Гроттера! К сожалению, для настоящей несущей смерть магии он не годится, а иной я не пользуюсь... Ну да ничего, пополнит мою коллекцию... Разве ты не знала, что тот, кто владеет золотым мечом, может не страшиться боевых заклятий? Но даже когда у меня не было меча, я не очень их боялась. Думаешь, твои отец с матерью не осыпали меня искрами? Целым градом, но я лишь насмехалась над ними. Нет, не искры загнали меня в каменный гроб, не искры отняли мою мощь...
       Лицо Той-Кого-Нет передернулось. Оно буквально дышало ненавистью. Таня видела, как вздувается пузырями и опадает ее сухая кожа. Под ней что-то бугрилось, кипело... Из пустых глазниц лился красный огонь.
       - Десять лет в гробу, десять долгих лет - в полном сознании, но без сил! - хрипела Чума-дель-Торт. - Я все время задавала себе вопрос, что уничтожило меня тогда, растоптало, раздавило... Это сделали не твои родители, нет... И наконец я поняла, что это было. Талисман! Талисман Четырех Стихий, который твой отец ухитрился как-то передать тебе! Тот талисман, за которым я и пришла тогда к вам! Он у тебя, я знаю! Отдай его мне!
       Чума-дель-Торт шагнула к Тане. Ее кости сухо побрякивали под мантией. Девочка поспешно отползла, но уперлась спиной в холодную медь Жутких Ворот. Ворота вздрогнули, загудели. За ними билось и не могло прорваться что-то могучее, страшное...
       - Видишь под правой львиной головой небольшое углубление? Если хочешь жить, отдай мне талисман: я вставлю его туда! - просипела Та-Кого-Нет.
       - Ты просто глупая старуха с дождевыми червями в башке! - вспылила Таня. - Возвращайся в гроб! Ты никогда не откроешь Ворота, потому что у меня нет никакого талисмана.
       Чума-дель-Торт зашипела и вскинула вверх сухие руки.
       - Врешь, есть! Оглянись: там, за воротами, хаос! Хаос - это чудовищная мощь! Я вдохну ее в себя, буду повелевать им, как теперь повелеваю нежитью! Безграничная власть! Если бы ты знала, что это такое, девчонка! Когда-то я уже была там, за этими Воротами, и ждала, пока магия Древнира и его ученика Сарданапала не даст сбой... И это произошло через долгие тысячи лет. Сарданапал и Поклеп не сразу хватились моего исчезновения - жалкие неумехи! Почти не встречая сопротивления, своей накопившейся за века мощью я стала уничтожать магов одного за другим - белых и черных, не ведая различия. Мне нужно было только одно - заставить их открыть ворота! Все маги страшно боялись меня, боялись даже произносить имя, выдумав это забавное прозвище Та-Кого-Нет... И вот, когда я была почти у цели, я поняла, что мне нужен талисман! Без него Ворота навсегда останутся запертыми, даже если я перерублю волос этого дряхлого шарлатана Древнира, который расставил добро и зло по полочкам, как склянки в чулане! Мне нужен был тот самый талисман, над которым долгие годы бился твой отец... Он, дурак, делал его, чтобы защитить тебя от меня, не ведая, что это еще и ключ от Жутких Ворот! Вот этих Ворот!
       Чума-дель-Торт с разбегу толкнула ворота плечом. Те загудели. Словно узнав, кто это стучит, хаос отозвался тысячей голосов - визжащих, скрипящих, воющих. Таня метнулась было в сторону, но Чума сделала неуловимое движение, и девочка ощутила, что тело почти не подчиняется ей. Руки и ноги налились свинцовой тяжестью. С величайшим трудом она сделала полшага и упала вначале на колени, а потом завалилась на бок. Глиняный кувшинчик выкатился у нее из рук и замер рядом на полу. Чума без интереса взглянула на него, видно, решив, что внутри какое-то обережное зелье.
       “Наверно, талисман, который она ищет, выглядит не так. Вот кувшин ей и не нужен”, - подумала Таня.
       - Слушай же. Я хочу, чтобы ты все узнала, прежде чем я тебя убью! - продолжала сипеть Та-Кого-Нет. - Я следила за твоим отцом... Вся нежить шпионила для меня. Леопольд Гроттер не укрылся от меня и в лесной чаще. И вот однажды мне донесли, что один из его опытов увенчался успехом. Он получил Талисман Четырех Стихий. Сразу же, пока твой отец не догадался, что именно у него в руках, я полетела туда... Дом был уже окружен моими слугами - нежитью. Они толпились, пытались напасть, но он отстреливался искрами, довольно удачно. Эта трусливая падаль не решалась приблизиться и лишь улюлюкала издали... Я сорвала дверь и вошла... В комнате было трое: Леопольд, его жена, твоя мать, и ты, жалкая девчонка в футляре от контрабаса. Леопольд и твоя мать испугались, когда меня увидели, а ты только засмеялась и протянула ко мне ручки... Ко мне, к Чуме-дель-Торт, убийце волшебников! Мне это показалось забавным. Я стала требовать у твоих родителей талисман, грозя убить тебя, но эти глупые храбрецы обожгли меня искрами! Тогда я убила их, вот так!
       Чума сомкнула кулак и повернула его. Тотчас Таня ощутила, как у нее останавливается сердце. Перед глазами стали разбегаться красные круги, точно от брошенного в воду камня. Мир стал тускнеть и гаснуть. Но это длилось лишь мгновение. Чума разжала кулак.
       - Именно так они и умерли, - сказала она со смешком, похожим на шуршание наждачной бумаги. - Не бойся! Ты умрешь иначе, и еще не время...
       - Что было потом? - выговорила Таня.
       Пот градом бежал по ее лицу. Куда там сражаться с Чумой: она не ощущала в себе сил даже для того, чтобы просто подняться на ноги.
       - Я выпустила на тебя скорпиона. Мне нравилось смотреть, как он жалит магов и они умирают у меня на глазах в страшных муках. Скорпион прополз по твоей одежде, потом по лицу и укусил тебя в нос. Я ожидала увидеть твою агонию, но ты только ойкнула и раздавила моего скорпиона! Я подумала, что тот изжил свой яд, хотя это было невозможно... Тогда я решила убить тебя сама и заняться поисками талисмана. Я дохнула на тебя смертью и... - Чума передернулась, - мое дыхание почему-то вернулось ко мне, да еще превратившись в пламя... Меня обуглило, оторвало мне руки, и я упала на том же месте, где стояла. Я все видела, все слышала, но не могла даже сдвинуться... Я была жива и мертва одновременно, хуже, чем мертва... Из меня вытекли все мои силы, как из треснутого яйца вытекает желток... Немного погодя пришла нежить. Они решили, что я погибла, унесли меня в какие-то свои дальние ходы и положили в каменный гроб.
       Чума-дель-Торт устремила на Таню свои красные, без зрачков глаза.
       - Целых десять лет, как и пророчествовал этот выживший из ума старикан Древнир, я провела по твоей милости в гробу! - прошипела она. - Целых десять лет! Лишь когда эти десять лет истекли, у меня вновь стала появляться сила. Вначале ее хватало лишь на несколько минут в день, потом я снова должна была возвращаться... - Чума с ненавистью пнула расколотый гроб. - Наконец спустя еще какое-то время я сумела выследить тебя в мире у лопухоидов. Мне помог Мертвый Гриф. Птица проследила, куда тебя унесли Медузия с Сарданапалом. А потом я подгадала день, когда ты будешь в музее, и украла у лопухоидов меч. Я могла сделать это и раньше, но мне захотелось посмеяться над тобой. Ты была мышью, а я кошкой... Я медлила, прежде чем нанести решающий удар. Мне хотелось продлить твои муки. И потом, нужно было выяснить, у тебя ли талисман. Мало ли что могло произойти за десять лет? Ты могла его потерять, или лопухоиды отняли его у тебя, решив, что это побрякушка.
       - Дядя Герман и тетя Нинель ничего у меня не отнимали, потому что ничего у меня не было. Понимаешь ты это? Ты убила моих родителей ни за что! - с ненавистью крикнула Таня. Из ее глаз потекли слезы. Она не хотела реветь, чтобы не доставлять Чуме удовольствия, но все равно ревела...
       - В самом деле ни за что? Значит, за что-то их все-таки следовало убивать? - удивилась Чума. - А я утверждаю, что талисман у тебя... Думаешь, зачем я натравила на тебя Мертвого Грифа? Я лишь хотела проверить, что будет... Ты опять выжила! Твой отец, этот жалкий умник, надо признать, был хорошим алхимиком! Он дал тебе отличную защиту. Нет, талисман у тебя... Но где он? Где ты его прячешь? Как он выглядит?
       - Так вот откуда Гриф... Но он же был в кабинете Клоппа! Мы еще подозревали Клоппа... - пробормотала Таня. Какими же простаками они были! Как ловко их водили за нос!
       Чума-дель-Торт оскалилась. Ее мертвые челюсти с синеватыми зубами противно защелкали.
       - Это я велела Грифу искать убежища у Клоппа! Я знала, что этот старый болван обожает всякую живность, причем чем она уродливее, тем больше он над ней трясется. Он когда-то даже учился ветеринарной магии у Тарараха. Надо было у него спросить...
       - Но зачем Гриф прятался у Клоппа?
       - Как зачем? Я догадывалась, что вы заберетесь к нему в кабинет. Мне хотелось проверить, не потерял ли твой талисман силы. Сможет ли он справиться с черной магией? И он справился, и справился так легко, что ты даже ничего не почувствовала. Правда, у стола магия была посильнее, но ты туда не сунулась: талисман предупредил тебя, сделал магию видимой... Нет, волос перерубил не Клопп. У меня в Тибидохсе был другой помощник.
       - Кто? Кто? - крикнула Таня. Ей было крайне важно это знать, даже если через несколько минут Чума убьет ее. Мысль, что она могла кого-то подозревать напрасно, была для нее мучительна.
       - Не скажу. Догадайся сама!
       - Я и так знаю! Сарданапал!
       Нежить, скопившаяся в углах, зачихала от восторга. Та-Кого-Нет с интересом взглянула на Таню.
       - О, а ты забавная девочка! Неужели ты думала, что глава Тибидохса, любимый ученик Древнира, может быть предателем? Тот, кто столько для тебя сделал! Оберегал тебя в мире лопухоидов и потом, презрев пророчество, привез в Тибидохс! Когда придет пора убить Сарданапала, я порадую его этой новостью.
       Тане стало стыдно.
       - Так, значит, это не его зелье всех усыпило? А я думала...
       Чума нетерпеливо прервала ее.
       - Нет, демона вызвала я с помощью того, кто мне служит... А зелье, которое дал вам Сарданапал, было укрепляющим варом из яда гидры... Этот вар ослабляет действие убийственной магии. Надо сказать, академик успел вовремя. Опоздай он, сегодня же ночью все стали бы покойниками. Теперь же они только спят... Думай дальше, я начинаю терять терпение. Скоро мне придется убить тебя.
       - Неужели Поклеп? Да, точно он! Он прятал кого-то в вазе, - простонала Таня, ругая себя за недогадливость.
       Она в малейших подробностях припомнила тот вечер, когда встретила Безглазый Ужас с Поручиком Ржевским, а потом почти сразу Поклепа, кравшегося к вазе из темного коридора.
       - Ты думаешь, он прятал в вазе меня? - Отвратительная старуха так расхохоталась, что едва не потеряла голову. - Нет, Поклеп не мой союзник, хотя и пройдоха порядочный... Возможно, он еще перейдет на мою сторону, но пока нет... Ты снова не угадала...
       Таня не поверила ей:
       - А кто же был в вазе?
       Чума-дель-Торт оглянулась, бросив вопросительный взгляд на толпившуюся в углу нежить. Нежить что-то пискляво подсказала.
       - А-а, понятно, - протянула Та-Кого-Нет. - В вазе была русалка. Та самая, которую вы лечили на ветеринарной магии. Похоже, Поклеп выкрал ее из пруда.
       - Но зачем ему выкрадывать нежить из пруда? Поклеп терпеть не может нежити!
       Чума брезгливо передернулась.
       - Лопухоиды называют это чувство “любовь с первого взгляда”. На самом деле тут все проделки купидонов - мерзких карапузов с луками! Наверняка он им чем-то досадил, а они в ответ где-нибудь подкараулили его и пустили любовную стрелу. А в русалку - отвратную стрелу, чтобы она на него и смотреть не хотела. Они всегда так забавляются.
       Таня вспомнила купидончика, которого завуч тащил за ухо, и ей все стало понятно. Так вот отчего Поклеп По-клепыч натирался вонючими притирками! Он хотел понравиться русалке, зная, что ее, как нежить, должны привлекать резкие запахи! Наверняка в тот день, когда Тарарах катил бочонок с русалкой, где-нибудь рядом прятался обиженный купидончик в красных подтяжках, ищущий, в кого бы ему влюбить вредоносного завуча. Нравная русалка, только что вылеченная от карповой вши, показалась ему самой подходящей кандидаткой.
       - Я не верю, что это не Поклеп! Кто же тогда предатель? Больше же просто некому! Медузия? Зубодериха? Кто? - убежденно крикнула Таня.
       Свинцовая слабость, вдавливающая ее в плиты, постепенно отпускала. Таня чувствовала, если потребуется, она сможет быстро вскочить и побежать. Вот только куда? Во всех проходах толпилась нежить. Теперь, когда у нее нет магического кольца, она не сможет даже испугать ее боевой искрой. И девочка оставалась пока на полу, делая вид, что по-прежнему едва может шевельнуться.
       Неожиданно нежить расступилась, освобождая дорогу, и Таня увидела вбежавшего в зал Шурасика. Абсолютный отличник затравленно озирался. Похоже было, что здесь, в подвале, он ощущал себя неуверенно. “Он тоже не заснул, как мы с Ванькой! На него не подействовала магия. Встал и отправился искать меня! Какой молодец!” - растроганно подумала Таня. Испугавшись за Шурасика, она вскочила и метнулась к нему:
       - Шурасик! Осторожно, здесь Чума! Разгони нежить боевой искрой! Позови Сарданапала, Медузию!
       Но Шурасик, видимо, не понимал, что ему кричат. Он стоял на месте и остолбенело хлопал водянистыми глазками, неотрывно глядя на Таню и словно чему-то удивляясь. Решив, что он растерялся, Таня схватила его за руку и хотела увлечь за собой, но тут Шурасик вдруг ловко подставил ей ногу. Это было так неожиданно, что девочка растянулась во весь рост, в кровь расшибив л об.
       Таня села на полу. В голове у нее звенело.
       - Что ты делаешь? Ты что, с ума сошел? - закричала она.
       - Это ты сошла с ума. Я никуда не уйду от Ворот, которые сейчас откроет моя повелительница! - глухо произнес Шурасик, не отрывая преданного взгляда он Чумы-дель-Торт. Он был похож на собачку, ожидавшую, когда ей бросят кусок сахара.
       Жуткое подозрение, уже даже не подозрение, а уверенность охватила Таню.
       - Это правда? Шурасик, правда? Неужели это ты был помощником Чумы?
       Шурасик наклонился к ней и схватил ее за волосы. Его бледное личико с прозрачной кожей стало еще бледнее. Бесцветные глазки с ненавистью моргали.
       - Меня никто не любил... - яростно всхлипнул он. - Никто! Ни здесь, ни там, в мире у лопухоидов! Я зубрил уроки день и ночь, а все только называли меня занудой, ботаником, умником! Никто не желал понять, что я чувствую, что я плачу по ночам в подушку, оттого что хочу быть лучше всех! Меня пинали, мои ботинки заколдовывали... А лопухоиды, когда я еще учился среди них, плевали в меня и били, когда однажды я рассказал учителю, что они списали контрольную! А потом мне как-то поставили двойку! Ни за что, хотя я знал все лучше всех! У меня вдруг что-то вскипело в груди, и дневник загорелся. За ним вспыхнул журнал, и у учительницы на голове выросли грибы. Я ощутил в себе силу и решил отомстить им всем, но не успел. Меня забрали в Тибидохс! Тут Сарданапал пожалел меня и взял в “белые” маги, хотя мне жутко хотелось в “темные”. Но я промолчал, хотя и затаил злобу. Здесь мне первое время даже нравилось, но после началось то же самое. Меня снова не любили, и тогда я задумал вот что: отплатить разом всем - и лопухоидам, и волшебникам! Отплатить всему миру, который был так несправедлив ко мне! Я прочитал около сотни книг, думая, как это сделать, пока не вычитал в одной, что под землей в гробу лежит Чума-дель-Торт - Та-Кого-Нет. “Вот, - подумал я, - кому я буду служить! Она даст мне силу! Она поможет мне отомстить!” И я стал приносить ей жертвы - насекомых, птиц, мышей, произнося при этом особые заклятия. И я вернул ей силу, Шурасик судорожно втянул в себя воздух.
       - Да, так все и было... Он возродил меня и вернул мне могущество! Он, которого все считали лучшим на “светлом” отделении! Да ни один “темный” маг и в подметки ему не годится! - поощрительно сказала Чума.
       Ее правая рука соскользнула с плеча и подлетела к Шурасику. Тот упал на колени и припал губами к этой мертвой руке с желтой сухой кожей. Таню передернуло от омерзения, но Шурасик, казалось, ничего не замечал. Он был точно сумасшедший.
       - Я стал слышать во сне голос своей госпожи! Она приказывала мне, что делать... - продолжал Шурасик. - Я спрятал золотой меч в тайнике у себя в комнате, а потом, когда все смотрели этот идиотский драконбол, прокрался в Замурованный Подвал по прорытому нежитью ходу и перерубил волос. Затем я отдал меч Агуху, а сам вернулся на стадион. Агух рассказывал, что вскоре после меня в подвал вбежал Сарданапал и схватился за голову. Ведь, кроме меня, только Сарданапал знал, что разрубить волос мог лишь белый маг.
       “Так вот отчего Сарданапал все следующие дни был такой подавленный! Ему сложно было поверить, что среди нас, “светлых”, может оказаться такой подлец!” - подумала Таня. Одновременно она поняла, почему академик столь безусловно доверял “темным” магам. Ни один из “темных” не мог перерубить волос, значит, среди них не могло оказаться и предателя.
       - А как здорово я придумал с сердечками! - продолжал Шурасик. - Все вы нацепили их на грудь...
       - Чтобы поддержать тебя! Понимаешь ты - поддержать!
       - Нет, это ложь! - завизжал Шурасик. - Вы только делали вид, а на самом деле издевались! Думаете, я не видел, как вы тайком переглядывались и крутили пальцами у виска? - Тут что-то пришло Шурасику на ум, и он захихикал. - Но никто, ни один не догадался, что означают буквы “DD” и почему они выложены камешками! Это же призывное заклятие Деревянного Демона! Это я усыпил всех этой ночью! Я вызвал Демона и отдал ему во власть тех, у кого были сердечки! Только Гробыню и Гломова мне пришлось усыплять самому! Я вылепил из воска их фигурки и заговорил их! А с Ванькой Валялкиным я ошибся! Я не знал, что он снимет майку, а ведь сердечко было на ней!
       - Так вот почему ты сам не носил свое сердечко! - крикнула Таня.
       Шурасик подпрыгнул на месте.
       - Да, да, именно поэтому! И ты тоже его почти не носила! Ты где-то потеряла его! Или выбросила! Специально! А на твое сердечко я потратил больше всего времени! Почти целую ночь подбирал камни! ТЫ даже не заметила, что у тебя они были совсем не такие, как у остальных! Деревянный Демон должен был прилететь к тебе в последнюю очередь и уничтожить, испепелить тебя так, чтобы от тебя остался один талисман!
       - Умница, Шурасик! Ужасно трогательно! Я всегда знала, что ты хороший мальчик! А уж что ко мне неравнодушен, так это точно... - взяв себя в руки хмыкнула Таня. Уж если умирать, так хотя бы позлить его напоследок.
       Нежить по углам противненько захихикала и это окончательно взбесило Шурасика.
       - Заткнись! Искрис фронтис максимус! - закричал он и, вскинув руку с перстнем, метнул в лицо Тане боевую искру. Это была не просто боевая искра, но усиленная боевая искра - плотный сгусток ненависти размером с шаровую молнию. Такой искрой легко было убить или ослепить.
       Таня метнулась было в сторону, но искра летела так стремительно, что она не успевала уклониться. Искра ударила ее в щеку, а потом... потом произошло вдруг то, чего никак не мог ожидать Шурасик. Таня ощутила, что, начиная с кончика носа, по всему ее телу прокатился упругий жар, а в следующий миг искра уже, отлетев, мчалась к самому Шурасику.
       - Пуфель-труфель! - завопил ошеломленный Шурасик, пытаясь погасить ее.
       Но отменяющее заклинание не сработало. Увеличиваясь в размерах, шаровая молния продолжала неуклонно приближаться к нему. Шурасик повернулся и побежал. Искра настигла его и так ударила в спину, что мантия на Шурасике мгновенно обуглилась. Сам же он, перекувырнувшись раза два в воздухе, упал в самую гущу копошащейся нежити, подмяв под себя болотного хмыря и сразу двух кикиморок.
       - Увреднюга! Отдовуга мне вся головуга твоя дурацкая спинюга! Вот я тебя ушугу откушугу! - зашипела кикиморка, распахивая рот, полный треугольных зубов.
       - Кучуга малюга! Гасюга евуга! - крикнул болотный хмырь.
       - А-а! - взвыл Шурасик, оказываясь в самом низу пирамиды из набросившейся на него нежити.
       - А ну хватит! Прекратить! - страшным голосом взревела Чума-дель-Торт, со стремительностью летучей мыши поворачиваясь на месте. От ее фиолетовой мантии во все стороны брызнули короткие белые молнии. Запахло гарью. Камни, в которые попадали молнии, лопались с сухим треском.
       Завизжала и метнулась во все стороны обожженная нежить. Шурасик поднялся на четвереньки, ошалело тряся головой. Рука Чумы подлетела к Тане, укрывшейся было за ее гробом, и, схватив ее, подтащила к хозяйке.
       - Шутки в сторону! Ты это видела, глупая дочь Гроттера? Ты отразила искру моего слуги! Отразила ее точно так же, как и мое смертельное дыхание когда-то... Так же, как и заклинания профессора Клоппа. Ты не просто отразила их: ты еще и вернула их тому, кто их послал! И после этого ты еще будешь утверждать, что тебе не помогает талисман? Зато теперь я знаю, где он! Я видела, как он замерцал, отражая искру! И знаю, как забрать его! Это можно сделать, если не применять магии!
       Не успела Таня ничего понять, как сухая рука Чумы резко ударила ее по щеке. В голове у Тани зазвенело. Она упала, одновременно услышав, как что-то покатилось по полу. Звук походил на едва различимый серебристый звон.
       - Получилось! Я его вижу! - завопил вдруг Шурасик. Он прыгнул и, елозя животом, принялся нашаривать что-то на полу. Когда он поднялся, стало видно, что Шурасик держит что-то между большим и указательным пальцами. Что-то маленькое и темное, не крупнее рисового зерна.
       Таня провела рукой по носу. Родинки, которую она столько раз проклинала, из-за которой ее столько раз дразнили, родинки, отзывавшейся болью при каждом прикосновении, не было! Она исчезла, и именно ее теперь Шурасик держал в своей влажной ручке.
       - Так и есть! - проскрипела Чума-дель-Торт. - Талисман Четырех Стихий - это микроскопическая песчинка, которой Леопольд заклинанием маскировочной магии придал вид родинки... Так вот почему я не могла его найти! Хитрый лис! Он сделал так, что все эти годы ты носила ключ от Жутких Ворот у себя на носу! У всех на виду! Эх, почему я сразу не ткнула тебя носом в замочную скважину? Дай ее сюда!
       Чума шагнула к Жутким Воротам, одновременно протягивая руку, чтобы взять талисман. Но тут Таня с пронзительным визгом прыгнула на Шурасика и повисла у него на плечах. Тот завертелся, пытаясь ее стряхнуть, но это было непросто. Таня ухитрялась удерживаться даже на контрабасе, а это было посложнее, чем на спине у долговязого увальня. Изловчившись, она ударила Шурасика по руке.
       - Я его уронил! Хозяйка, он куда-то отлетел! Я не видел куда! - в панике заверещал Шурасик.
       - ТЫ НАПРОСИЛАСЬ! Я хотела, чтобы тебя убил хаос, но сделаю это сама! - взревела Чума-дель-Торт, грозно поворачиваясь. Ее костлявые руки метнулись к Тане и, сдернув ее со спины Шурасика, швырнули на пол. Потом руки помчались за золотым мечом и выхватили его из-за пояса у хозяйки.
       - Убейте ее! Отправьте ее к папочке! Теперь, без талисмана, она неопасна! - крикнула Чума.
       Поняв, что это конец, Таня стала быстро отползать, слыша, как к ней, разрезая воздух, несется золотой меч. Внезапно ее ладони наткнулись на что-то на полу. Какой-то глиняный сосуд... Не вспомнив даже, что это кувшин титанов, Таня заслонилась им от меча... Но разве могла глина остановить меч, который уже подлетел к ее голове?
       Неужели конец?
       Последнее, что услышала Таня, был торжествующий вопль Шурасика. Послышался негромкий хлопок, и все поглотила тьма... На миг Тане почудилось, что она, стремительно вращаясь, срывается в колодец, на самом дне которого сверкают звезды...