Льдина, на которой стояли сани, отломилась от ледяного поля. Лед ломался повсюду. Как будто озеро вскрылось и вода хлынула наверх.
    Только теперь Джастин сообразил, что это никакое не озеро. Под ними был океан, скованный ледяным панцирем.
    — Нас уносит! — закричала Марисса.
    Вой собак заглушал треск льда. Вокруг саней плескалась вода. Она поднималась все е и выше. Сильное течение увлекало льдину вперед — в открытый океан.
    Большого труда стоило детям удержаться в раскачивающихся санях.
    Синий морской лев растворился в синей дали. А они уплывали в неизвестность.
    В ледяной океан.

3

    — А что было дальше, пап? — спросил я.
    — Ну, пожалуйста, расскажи, что случилось потом, — умоляюще протянула Марисса. — Как ты можешь бросить нас с Джастином на дрейфующей льдине посреди океана? Ты должен закончить историю.
    Я подтянул край спальника к самому подбородку. Костер снаружи уже догорал. Вокруг стояла такая тишина, что, лежа в палатке, я слышал жужжание насекомых.
    Через откинутый полог я выглянул наружу. В лесу было темно. Так темно, что я даже не различал деревьев, виднелась только узкая полоска бурого неба. Луны не было. Ни луны, ни одной звезды.
    Зато в палатке горела керосиновая лампа. От ее желтого и мягкого света становилось уютно. Но она совсем не давала тепла.
    Папа застегнул верхнюю пуговицу на вороте свитера. Когда мы забрались в палатку после ужина у костра, нам было жарко. Но сейчас палатка отсырела от росы, и внутри стало заметно прохладней.
    — На сегодня всё, — заявил папа, почесывая бороду.
    — Но нам интересно, что было дальше, — не отставала Марисса. — Пожалуйста, папа, закончи историю.
    — Да, — поддержал я сестру, — чем все закончилось? Нас с Мариссой унесло в море. А как мы спаслись? Вероятно, ты пришел нам на помощь?
    Папа пожал плечами. В своем пушистом коричневом свитере он был похож на лохматого медведя.
    — Не знаю, — сказал он с хитрой улыбкой. — Конец истории я еще не придумал.
    Он вздохнул, грузно склонился над своим спальным мешком и принялся его разворачивать. Папа у нас большой. Просто огромный. И живот у него большой. Поэтому ему трудно наклоняться.
    — Может, сегодня ночью мне приснится продолжение этой истории, — сказал он. — Со счастливым концом.
    Мы с Мариссой чуть не лопнули от досады. Мы ненавидим, когда папа останавливается на середине. На самом-самом интересном. Он всегда прерывает рассказ в том месте, когда нам угрожает страшная опасность. А продолжения приходится ждать иногда по нескольку дней. И все эти дни мы мучаемся: удалось нам спастись или нет?
    Папа сел на пол палатки. Громко кряхтя, стянул с себя сапоги и полез в спальный мешок. Это далось ему не без труда. Обычные спальники не рассчитаны на таких больших пап.
    — Спокойной ночи. — Марисса зевнула. — Я что-то устала.
    Я тоже устал. Сегодня мы весь день шли по лесу. С самого раннего утра. Пробирались сквозь густые заросли и завалы камней.
    — Джастин, сделай одолжение, — папа указал пальцем на керосиновую лампу, — потуши
    свет.
    Я потянулся к лампе.
    Но рука у меня дрогнула, и лампа упала.
    Пламя охватило палатку в считанные секунды.

4

    Я завопил дурным голосом, силясь выбраться из спальника.
    Папа вскочил первым. В жизни не видел, чтобы он так проворно и быстро двигался. Обычно папа у нас медлительный.
    Он подхватил кусок брезента с пола палатки и сбил им пламя со стены.
    — Папа... прости меня, — выдавил я.
    Мне наконец удалось справиться со спальным мешком.
    К счастью, пожар был совсем не таким страшным, как мне показалось с перепугу. Загорелась только одна стена. Должен признаться, у меня излишне богатое воображение. Я сразу представил себе вселенский пожар.
    Наверное, я унаследовал это от папы. Иногда мне удается обуздать свою разыгравшуюся фантазию. Но порой я такого навоображаю, что самому жутко становится.
    Неожиданно я ощутил, что меня трясет, как в ознобе.
    — Простите меня, — промямлил я.
    — Мы чуть не сгорели! — закричала Марисса. Ее тоже била мелкая дрожь. — Джастин такой неуклюжий!
    Я и не заметил, когда она успела выбраться из спальника и подскочить к выходу из палатки.
    Папа покачал головой.
    — Ничего страшного. Только дырочку небольшую прожгло, и все. Сейчас я ее залеплю. — Он прикрыл дырку куском брезента.
    — Быстро, зараза, горит, — пробормотал я. Папа что-то проворчал себе под нос, но
    вслух ничего не сказал.
    — Не представляю, как бы мы ночевали в лесу под открытым небом, если бы палатка сгорела, — недовольно буркнула Марисса. — И особенно в этой кошмарной стране.
    — Все обошлось, — мягко проговорил папа. — Однако скажу вам, ребята, я очень вами недоволен, — добавил он мрачно.
    — В смысле? — не понял я.
    — Помощи от вас никакой. — Папа укоризненно покачал головой.
    — Да что я-то сделала?! — надулась Марисса. — Я не пыталась поджечь палатку.
    — Утром ты забрела в чашу и заблудилась, — напомнил папа.
    — Мне показалось, я видела страшного зверя, — поспешила оправдаться Марисса.
    — Наверное, белку, — поддразнил я сестру. — Или ее тень.
    — Джастин, отвянь, — разъярилась Марисса.
    — А вечером вы не пошли собирать дрова для костра, — продолжал обличать нас папа.
    Я начал оправдываться:
    — Мы устали.
    — И мы не знаем, где их искать, — добавила Марисса.
    — Это в лесу-то?! — воскликнул папа, разведя руками. — Вы не знаете, где искать в лесу хворост?!
    Кажется, папа распсиховался не на шутку.
    «Хотя, наверное, он прав», — уныло подумал я. От нас с Мариссой действительно мало проку. А ведь нам хорошо известно, как важна для папы эта экспедиция. И то, что он взял нас с собой... это было по-настоящему здорово.
    Наш папа — Ричард Кларк. Вы наверняка его знаете. Он знаменитый писатель. Он собирает древние легенды и пересказывает их в своих книгах.
    Папа путешествует по всему миру, разыскивая забытые легенды и сказки. Самые разные. У него уже вышло десять толстых книжек. А еще он ездит по стране и рассказывает свои истории в школах и колледжах.
    Конечно, за годы странствий он повидал столько всего интересного! Но эта поездка была необычной. Папа взял нас с Мариссой в Европу, в крошечную страну Брованию, и повел в этот Дремучий лес потому... Потому что искал одну вещь. Совершенно особенную вещь.
    Сначала он нам ничего не сказал. Хотел сделать сюрприз. Мы узнали обо всем только сегодня утром, когда вошли в лес.
    — Мы приехали в Брованию не просто так.
    Знаете, куда мы идем? На поиски «Легенды Дремучего леса», — торжественно объявил нам папа. Он вытащил из бороды громадного черного жука и осторожно опустил его на траву. — «Легенда Дремучего леса» — это старинная рукопись. Очень древняя. Говорят, что она лежит в серебряном сундучке. Рукопись потерялась пятьсот лет назад.
    — Ничего себе! — присвистнула Марисса.
    Мы с папой шли впереди, а она плелась следом. То и дело Марисса отставала, рассматривая какую-нибудь букашку или красивый цветочек. Нам приходилось постоянно останавливаться и ждать, пока она нас догонит.
    — А о чем эта легенда? — спросил я.
    Папа поправил рюкзак за спиной.
    — Никто не знает. Ведь рукопись затерялась.
    Нам снова пришлось остановиться — дорогу перегораживали густые заросли кустарника. Папа достал топорик и прорубил узкий проход между деревьями.
    Ветки деревьев сплетались у нас над головой. Они были такими густыми, что сквозь них едва проникал свет солнца. В лесу было темно, как ночью. Хотя стояло раннее утро.
    — Если нам удастся найти «Легенду Дремучего леса» — это будет большое везение, — сказал папа. — Вся наша жизнь переменится.
    — Как переменится? — спросил я. Папа вдруг посерьезнел.
    — Эта древняя рукопись — настоящее сокровище, — пояснил он. — Ученые во всем мире
    хотят узнать, о чем в ней говорится. Все хотят ее прочитать. Потому что никто не знает, кем она написана и какую тайну скрывает.
    Я думал об этом весь день. А что, если именно я найду эту рукопись?!
    Вдруг случится, что я посмотрю под ноги и увижу серебряный сундучок! Скажем, в расщелине между двумя валунами. Или в земле. Он будет лежать под деревом, заваленный опавшими листьями. И только один уголок будет виден.
    Вот было бы здорово!
    Я представлял себе, как обрадуется папа. А я стану богатым и знаменитым. Я стану героем. Настоящим героем.
    Знали бы вы, какие картины я уже рисовал в своем воображении!
    Однако пока что герой из меня не получался. Куда там! Из-за моей оплошности чуть не сгорела палатка.
    И папа уже недоволен, что мы с Мариссой совершенно ему не помогаем. И это в первый же день!
    Я мысленно дал себе слово, что отныне всегда буду ему помогать. И у него больше не будет причин жаловаться на меня. Я свернулся калачиком в спальном мешке, стараясь согреться.
    Папа уже заснул. Слышно было, как он тихонько похрапывает. Что касается сна, тут папе нет равных. Он умеет засыпать мгновенно, стоит ему лишь опустить голову на подушку. И обычно спит так крепко, что разбудить его невозможно. Хоть из пушек пали.
    Мы с Мариссой совсем не такие, как папа. Заснуть для нас — задача не из легких. Да и просыпаемся мы от малейшего шума.
    В общем, как вы уже поняли, мне не спалось. Я лежал на спине, уставившись в темный потолок палатки. Я честно пытался заснуть. Старался вообще ни о чем не думать.
    Я уговаривал себя заснуть...
    И почти уже задремал, как вдруг снаружи раздался вой.
    Жуткий звериный вой.
    Свирепый. Зловещий.
    Так близко к палатке!
    Совсем-совсем рядом.
    Я мигом сел. Сон как рукой сняло.
    Снаружи выл зверь.
    Не какое-то сказочное существо.
    Настоящий, всамделишный зверь.

— Потяни его за бороду, — предложила Марисса. — Иногда это помогает.
    Я потянул папу за бороду.
    Бесполезно. Он продолжал храпеть.
    Я опять наклонился над ним и гаркнул ему прямо в ухо:
    — Папа!
    Я попытался потрясти его за плечо, но не сумел как следует взяться за него через толстый спальник.
    — Папа, проснись. Ну пожалуйста! — — умоляла Марисса.
    Он застонал во сне.
    — Просыпается! — завопил я.
    Но я рано радовался. Папа лишь перевернулся на бок.
    Он спал как убитый.
    Я обернулся и увидел, что Марисса, выглянув из палатки, что разглядывает в темноте.
    — Пес уже бродит среди деревьев, — сообщила она. — Что будем делать?
    — Одевайся, — решительно скомандовал я. — Быстрее!
    Мы в мгновение ока натянули на себя джинсы и свитера. Я сунул ноги в ботинки и обнаружил, что шнурки перепутались. Только этого не хватало! Когда спешишь, у тебя обязательно запутаются шнурки. По закону вредности. Когда я кое-как справился со шнурками, Марисса уже давно была на улице.
    — А где Серебряный пес? — спросил я, подбегая к ней.
    Она указала куда-то в туман. Я почти ничего не видел. Луну затянули тучи. Туман вроде бы стал еще гуще.
    Наконец я все-таки разглядел пса.
    На самом краю поляны, среди темных деревьев.
    — Смотри, он уходит, — выдохнул я. — Надо поспешить за ним.
    Я решительно шагнул вперед.
    Но Марисса не тронулась с места.
    — Без папы нельзя, — заявила она.
    — Но ведь кто-то пытается нам помочь! — воскликнул я. — Кто-то знает, где найти рукопись. И пес послан, чтобы привести нас к заветному месту...
    — А ты уверен, что это не ловушка? — перебила меня Марисса. — Может быть, этот кто-то и не думал нам помогать, а вовсе даже наоборот.
    Я напряженно вглядывался в туман. Пес быстро удалялся. Я уже едва различал его в темноте.
    — А помнишь папину сказку про злого лесного духа? — спросила Марисса. — Он разбросал по лесу пряники и конфеты. Сделал такую дорожку из сладостей. А когда детишки пошли по этой дорожке, она завела их в бездонную яму. И они падали, падали... успели состариться, пока падали. И так и умерли. Помнишь?
    — Марисса, пожалуйста... — взмолился я. — Хватит рассказывать сказки. Видишь, Серебряный пес уходит!
    Марисса колебалась.
    — Папа очень рассердится, если мы уйдем в лес одни. Тем более ночью. Ты и сам прекрасно знаешь, что нам не поздоровится.
    — А что, если мы найдем эту легенду? — спросил я. — Тогда он точно не рассердится. Наоборот, еще как обрадуется!
    — Нет, мы никуда не пойдем. — Марисса упрямо тряхнула головой и сложила руки на груди. — Тебе ясно, Джастин?
    Я тяжело вздохнул.
    — Ну, хорошо, хорошо, — тихо проговорил я. — Ты права. Пусть этот пес идет себе куда хочет. А мы пойдем спать.
    Я положил руку сестре на плечо и повел ее обратно к палатке.

8

    — Ты что, с дуба рухнул? — Марисса дернула плечом, сбрасывая мою руку. — Пса отпускать нельзя! А вдруг он приведет нас прямо туда, где спрятана рукопись?
    Она схватила меня за руку и потянула за собой через поляну.
    Мне едва удалось сдержать улыбку. Все-таки я добился своего! Я давно уже понял, как заставить Мариссу сделать то, чего мне хочется. Надо просто сказать ей: «Не будем этого делать».
    Марисса всегда со мной спорит. Всегда.
    Чего бы я ни предложил, она все делает наоборот.
    Поэтому мне не трудно добиться, чтобы было по-моему.
    — Папа сказал, что от нас никакой помощи, — пробормотала сестра. — Даже дров мы набрать не смогли. А если мы и вправду найдем эту рукопись с легендой! Это и будет наша помощь. Да еще какая помощь!
    — Угу, — пробурчал я, пряча улыбку.
    Я представил, как мы с Мариссой вручаем папе серебряный сундучок с рукописью. Воображаю, как он удивится. И как обрадуется.
    А потом нас покажут по телевизору. Всех троих: меня, Мариссу и папу. И я расскажу всей стране о том, как мы с сестрой отыскали древнюю рукопись. Причем без папиной помощи! На краю поляны я остановился и огляделся.
    — Знаешь, — сказал я Мариссе, — есть одна сложность.
    — Какая? — удивилась сестра.
    — Где пес?
    — Действительно, где он? — Она растерянно повернулась ко мне.
    До рези в глазах мы вглядывались в ночную мглу.
    Пес словно сквозь землю провалился.
    Исчез.

9

    Среди темных деревьев стоял непроницаемый туман. Луна все еще пряталась за тучами.
    Мы с Мариссой силились разглядеть в темноте нашего проводника, напряженно прислушивались к малейшему шороху.
    Я вздохнул. Я был ужасно расстроен.
    — Кажется, наше удивительное приключение закончилось, не успев толком начаться, — разочарованно пробормотал я.
    Но оказалось, что я поторопился с выводом.
    Из леса донесся громкий лай.
    Так неожиданно, что мы с Мариссой даже подскочили от испуга.
    — Эй, ты где? — крикнул я.
    Серебряный пес снова залаял. Он никуда не убежал.
    Пес звал нас за собой.
    Мы вошли в чащу леса, ориентируясь по звуку.
    Здесь, под деревьями, было еще темнее.
    — Давай не теряться, — пробормотала Марисса, схватив меня за руку. — Здесь так темно... Я вообще ничего не вижу.
    — Надо было фонарик взять, — сказал я. — Но мы так торопились, что совершенно вылетело из головы...
    Впереди громко хрустнула ветка. Я испуганно замолчал. Раздался шорох опавших листьев. Определенно кто-то пробирался по лесу.
    — Серебряный пес там! — Я потащил Мариссу в ту сторону, откуда доносились звуки.
    Пса по-прежнему не было видно. Но я слышал, как шуршат листья под его огромными лапами.
    Пес повернул налево, куда уводила узкая тропинка между стволами деревьев. Земля под ногами становилась все тверже. Местами тропинка пролегала по густым зарослям кустарника. Нам с Мариссой приходилось закрывать лицо руками, чтобы ненароком не выколоть в темноте глаз.
    — Ой! — вырвалось у меня, когда острая колючка впилась мне в руку.
    — Куда он нас ведет? — Голос Мариссы звенел от страха, хотя она и пыталась казаться спокойной.
    — Пес ведет нас к тому человеку, который хочет нам помочь, — рассудительно проговорил я. — Который сделает нас богатыми и знаменитыми. Ай!
    Еще одна колючка вонзилась мне в руку.
    Я очень надеялся, что так оно и есть. Что эта записка — не чья-то дурацкая шутка и не коварный умысел, что Серебряный пес приведет нас именно туда, где нам действительно помогут.
    Звуки шагов впереди сделались громче. Вокруг было так темно, что я даже не видел тропинки. Я с трудом различал ладонь своей вытянутой руки!
    Мы еще долго продирались сквозь заросли, прикрывая руками лицо. Казалось, этим колючкам нет ни конца ни края. Когда же мы насилу выбрались из кустарника, на нашем пути встала стена высоченной осоки.
    — Он пошел быстрее, — заметила Марисса. Судя по звуку шагов, Серебряный пес прибавил скорость.
    Мы с Мариссой тоже зашагали быстрее, чтобы не отстать. Мне показалось, что пес устал. Во всяком случае, я явственно различал его тяжелое дыхание.
    Низко-низко над головой раздался шум хлопающих крыльев.
    Прямо на нас с сестрой неслись какие-то темные силуэты.
    Я невольно пригнулся.
    — Это были птицы? — Марисса тяжело сглотнула и добавила дрогнувшим голосом: — Или летучие мыши?
    Шум крыльев уже затихал вдалеке.
    Неприятный звук, жуткий.
    Их было так много, этих непонятных летучих созданий... Целая стая!
    — Птицы, — уверил я сестру. — Наверняка птицы.
    — А чего это птицы летают ночью? — спросила Марисса.
    Я не знал, что ей ответить. И стал напряженно прислушиваться, стараясь уловить звук шагов Серебряного пса. Похоже, пес сбавил темп. Тропинка постепенно расширялась. Миновав осоку, мы оказались на большой поляне. Луна как раз выглянула из-за туч. Роса на темной траве заискрилась, как россыпь бриллиантов.
    Я поднял глаза... и задохнулся от ужаса.
    Марисса тихо ойкнула и схватила меня за руку.
    — О нет! — вырвалось у меня.
    Я в смятении таращился на животное, застывшее на другом конце поляны.
    Это был не Серебряный пес.
    Это был олень. Бурый с черными пятнами. С громадными ветвистыми рогами, которые поблескивали в серебристом свете луны.
    Выходит, мы шли не за тем животным.
    И вернуться назад мы уже не могли.

12

    Она так хохотала, что даже закашлялась. Пляшущий свет свечи отражался в ее зеленых глазах, и поэтому казалось, что глаза тоже горят.
    Женщина глядела на нас с Мариссой, едва ли не облизываясь.
    Как будто уже предвкушала, как съест нас на ужин.
    — Отпустите нас!
    Я хотел крикнуть. Но когда открыл рот, и горла вырвался лишь сдавленный писк.
    Марисса опомнилась первой. Рванулась к двери. У меня подгибались колени, но я все же заставил себя шагнуть вслед за сестрой.
    — Отпустите нас! — Мне все же удалое выдавить из себя эти слова. — Вы не имеет права!
    Женщина вдруг посерьезнела. Все это время она улыбалась, но теперь от улыбки не осталось и следа.
    — Ладно, ребята, не бойтесь, — прогрохотала она. У нее был громкий, раскатистый голос, как будто она говорила из бочки. — Я пошутила.
    Мы с Мариссой ошарашенно уставились в нее.
    — Ничего себе шуточки, — буркнул я.
    — Прошу прощения. У меня своеобразное чувство юмора. — Женщина развела руками. — Это, наверное, потому, что я живу в глуши. И шутки у меня странные.
    Я все еще не мог взять в толк, что происходит.
    — Значит, вы нас не будете тут держать? — уточнил я. Я очень старался говорить спокойно, но голос все равно дрожал. — Если мы захотим уйти, вы нас отпустите? Не станете задерживать?
    Она покачала головой. Рога на шлеме тоже качнулись. Она вдруг напомнила мне большого серого быка.
    — Не стану. Ведь я хочу вам помочь. Это я послала Серебряного пса, чтобы он вас сюда привел. — Она указала глазами куда-то в сторону печки.
    Я обернулся. Серебряный пес безмятежно лежал на полу у печки, прислонившись боком к нагретой стенке. Он увлеченно вылизывал переднюю лапу, однако при этом не сводил взгляда с меня и Мариссы.
    Мы с сестрой так и стояли у двери. «Все-таки она странная, эта женщина», — думал я. Честно говоря, я ее опасался. Хоть она и уверяет, что пошутила.
    Уж очень она была большая. И, судя по всему, очень сильная. И еще меня пугали ее глаза, в которых плясали бешеные огоньки. И этот рогатый шлем...
    «А может, она того? — вдруг подумалось мне. — Малость не в себе? Зачем мы ей здесь понадобились? Говорит, будто хочет помочь. Но можно ли ей доверять?»
    — Я знаю обо всем, что происходит в этом лесу, — загадочно проговорила незнакомка. Потом поднесла к глазам свой медальон и несколько мгновений вглядывалась в него. — Я все вижу, все знаю. От меня ничто не укроется.
    Я покосился на Мариссу. Сестра была явно напугана.
    Она стояла у самой двери, готовая в любую секунду выскочить на улицу.
    Серебряный пес потянулся, громко зевнул и опустил голову между передними лапами.
    — Как вас зовут? — спросила женщина, оторвав взгляд от своего медальона. — Меня — Яванна. — Она хитро прищурилась, повернувшись ко мне. — Знаешь, что означает Яванна?
    Я откашлялся:
    — Нет... не знаю...
    — Вот и я не знаю! — воскликнула женщина и вновь рассмеялась, запрокинув голову.
    Тяжелый медальон подпрыгивал у нее на груди. От хохота шлем чуть не свалился с головы великанши.
    В тесной натопленной кухоньке было жарко, но меня бил озноб. Мы с Мариссой так долго бродили по холодному лесу, что я никак не мог согреться.
    — Ой, да вы совсем закоченели! — воскликнула Яванна. — Я знаю, что вам сейчас нужно. Горячего супу. А ну-ка садитесь за стол! — Она показала на маленький деревянный столик в углу.
    Мы с Мариссой замялись. Мне не хотелось отходить далеко от двери. И Мариссе, по-моему, тоже. Мы все еще не решили, что делать: убегать прямо сейчас или немного подождать?
    — Наш папа... — пробормотала Марисса. — Он нас будет искать. Он может здесь появиться... в любую минуту.
    Яванна шагнула к печке.
    — А почему вы пришли без него? — спросила она, доставая из шкафчика две глубокие миски.
    — Мы не сумели его разбудить, — вырвалось у меня.
    Марисса прожгла меня сердитым взглядом.
    — Крепко спит? — спросила Яванна.
    Она повернулась к нам спиной и принялась разливать в миски ароматное варево из черного горшка.
    — Если мы собираемся убегать, то сейчас самое время, — шепнул я на ухо сестре.
    Она покосилась на дверь.
    — Я ужасно замерзла, — прошептала она. — И этот суп... он так вкусно пахнет.
    — Садитесь за стол, — пригласила Яванна. Мы с Мариссой переглянулись, и я первым
    шагнул к столу.
    Мы уселись на жесткие табуреты. Яванна поставила перед нами миски.
    Она улыбнулась, и ее зеленые глаза потеплели:
    — Суп куриный с лапшой. Согревайтесь и набирайтесь сил, ведь завтра вам предстоит испытание.
    — Какое еще испытание? — не понял я.
    — Ешьте, ешьте, — велела Яванна. — Согревайтесь.
    Она отошла обратно к печке.
    Я проследил за тем, как она наклонилась и погладила Серебряного пса по голове. Потом я зачерпнул суп. Поднес ложку ко рту. Подул на нее. Проглотил.
    Вкуснотища!
    Мне показалось, что я мгновенно согрелся. От одной только ложки.
    Я быстренько проглотил еще несколько ложек и поглядел на сестру. Похоже, ей тоже нравился суп.
    Я зачерпнул побольше лапши и поднес ложку ко рту... но тут Яванна резко обернулась. Глядя на нас широко распахнутыми глазами, она указала на наши миски трясущимся пальцем.
    — Вы ведь не ели этого, правда? — испуганно выпалила она.
    — А что?! — воскликнули мы с сестрой в один голос.
    — Не ешьте. Ни в коем случае. Я совсем забыла. Суп отравлен.

13

    Я выронил ложку. Она упала прямо в миску, и суп расплескался по столу. Я схватился за живот в ожидании жуткой боли.
    Я даже зажмурился.
    Но ничего не происходило.
    Я осторожно приоткрыл глаза и поглядел на Мариссу.
    Она сердито повернулась к Яванне:
    — Очередная шуточка?
    — Угу, — созналась Яванна и снова расхохоталась.
    Я тяжело сглотнул. Я чувствовал себя полным кретином. Как можно было попасться на этот дурацкий розыгрыш? А тут еще Марисса! Меня бесит, когда она врубается во что-то раньше меня. Как-никак старший брат я...
    — Я так и думал, — недовольно бросил я. Яванна подошла к столу.
    — Суп не отравлен. Но вы его пока не ешьте. Я хочу прочитать по лапше.
    — Чего по лапше? — не понял я.
    Она наклонилась над моей миской. Так низко, что пар от горячего супа осел капельками воды у нее на щеках.
    — По лапше из куриного супа можно предсказывать судьбу, — таинственно прошептала Яванна.
    Она долго изучала содержимое моей миски. Потом подошла к Мариссе.
    Так-так, — приговаривала она. — Ага. Понятно.
    Наконец Яванна выпрямилась и сложила руки на груди. Ее круглые щеки раскраснелись от пара.
    — Теперь можно есть, — разрешила она. — Ешьте, пока не остыло.
    — Ну и что там в лапше? — поинтересовался я. — Можно узнать, что нас ждет?
    Она вдруг посерьезнела.
    — Утром вам предстоит испытание. Я не ошиблась. Мне известно, зачем вы пришли в лес. Знаю, что вы здесь ищете. — Она поправила шлем на голове. — И я могу вам помочь найти то, что вы ищете. Но сначала вам надо пройти испытание.
    — Что еще за испытание? — спросил я.
    Ее глаза сверкнули зеленым огнем:
    — Испытание на выживание.
    Я нервно сглотнул.
    — Этого я и боялся, — пробормотал я себе под нос.
    — А если мы не хотим проходить испытание? — насупилась Марисса.
    — Тогда вам никогда не найти серебряный сундучок, — с жаром проговорила Яванна.
    Я аж поперхнулся:
    — Ничего себе! Вы и вправду знаете, что мы ищем!
    Она важно кивнула:
    — Я знаю обо всем, что происходит в этом лесу.
    — Видите ли, нам надо дождаться папу, — затараторила Марисса.
    Яванна решительно тряхнула головой:
    — У нас нет времени. Вам придется пройти испытание за него. Но вы не волнуйтесь. Это несложное испытание. Завтра вы убедитесь сами. Если останетесь живы.
    — Если останемся живы? — Я не верил своим ушам. — Это, вероятно, очередная шутка?
    — Нет, — отрезала Яванна. — На этот раз все более чем серьезно. Какие могут быть шутки, если речь идет об испытаниях в Волшебном лесу!
    Я поднес было ко рту ложку с супом, но рука дрогнула, и вся лапша растеклась по столу.
    — Какой еще Волшебный лес? Это где?
    Яванна уже собиралась ответить, как вдруг входная дверь с грохотом распахнулась.
    В теплую кухню ворвался студеный воздух.

— Ну конечно, — хлопнула себя по лбу Марисса. — Помнишь, Яванна предупреждала, что он будет нашим проводником.
    Рыча и размахивая руками, Люка скрылся в кустарнике, из которого недавно вышла Марисса. Кажется, он направлялся к тропинке.
    Я застыл в нерешительности:
    — А можно ему доверять?
    Марисса пожала плечами.
    — Разве у нас есть выбор?
    Люка несся вприпрыжку, и его лохматая голова забавно подпрыгивала над кустами с огромными желтыми листьями. А потом он исчез.
    — Быстрее! — Я потянул сестру за руку. — Лучше нам не терять его из виду.
    Я обернулся и на прощание оглядел поляну. И вдруг заметил два маленьких черных рюкзачка — в траве, прямо у нас под ногами. Я наклонился, поднял их и быстро раскрыл один. Внутри было пусто.
    Я протянул второй рюкзачок Мариссе.
    — Наверное, это Яванна нам оставила. Внутри ничего нет. Но я думаю, надо взять их с собой. На всякий случай.
    Мы надели рюкзаки и бросились вдогонку за Люкой по тропинке, уводящей в сумрачный лес.
    Неожиданно он остановился, обнюхал траву в стороне от тропинки и вновь поскакал вперед.
    Мы с Мариссой старались не отставать от Люки. Он несколько раз останавливался и оглядывался — проверял, идем мы за ним или нет.
    Тропинка вилась через заросли высокой осоки. Мы прошли мимо круглого озерца, в котором подрагивало отражение синего неба. Солнце припекало. Становилось жарко. И душно Я весь взмок. Ужасно чесалась шея. Она у меня всегда чешется на жаре.
    Мы вошли под тень высоких деревьев с гладкими, снежно-белыми стволами. Я не удержался и потрогал один ствол рукой. Он был прохладным.
    — Куда он нас ведет? — шепотом спросит Марисса.
    Я не ответил. Хотел бы я знать, куда он нас ведет. Очевидно было только одно: он уводил нас все дальше и дальше в лес.
    Деревья росли совсем близко друг к другу, и нам приходилось буквально протискиваться между ними. Тропа оборвалась так же внезапно. Нашему взору открылась большая круглая поляна. Из травы там и сям выступали серые камни.
    Когда я ступил на траву, у меня под ногами что-то хрустнуло.
    Я пригляделся.
    Вся поляна была усыпана коричневыми орехами.
    Я поднял один и повертел в руках.
    — Глянь, что я нашел.
    Я повернулся к сестре, но она и сама уже подняла два ореха и теперь внимательно их рассматривала.
    — Наверное, они попадали с этих белых деревьев, — пробормотал я.
    — Похожи на грецкие. Только очень большие, — отозвалась Марисса. — В жизни не видела грецких орехов величиной с яйцо!
    — Да они горячие, — удивился я. — Наверное, на солнце нагрелись.
    — Ой, смотри! — воскликнула Марисса. Я взглянул туда, куда она указала пальцем. Через поляну несся какой-то серый зверек. Сначала я подумал, что это собака или очень
    большая кошка. И только потом до меня дошло, что передо мной белка. В передних лапах
    она держала крупный орех — один из тех, которыми была усеяна поляна. Белка проворно скакала на задних лапах, направляясь к деревьям. Серый пушистый хвост развевался у нее за спиной, точно флаг на ветру.
    Люка издал хриплый крик.
    И резко поднялся на задние ноги.
    Я видел, как загорелись его глаза.
    А потом он рванулся следом за белкой.
    Белка заметила Люку. Уронила орех, шлепнулась на все четыре лапы и стремительно унеслась прочь.
    Люка тоже упал на четвереньки и бросился вдогонку.
    — Люка, вернись! — окликнула его Марисса.
    — Назад, Люка! Вернись! — подхватил я.

16

    Мы с Мариссой сорвались с места и побежали следом за Люкой.
    — Люка! Эй, Люка!
    Наши вопли отскакивали звонким эхом от гладких деревьев.
    — Люка! Люка!
    Эхо гремело по всему лесу. Можно было подумать, что нас тут не двое, а целая дюжина.
    Я слышал, как Люка глухо рычит. Слышал треск веток — это Люка ломился сквозь кусты. Слышать-то я его слышал. Но видеть не видел.
    — Люка, вернись!
    Мы с Мариссой уже охрипли.
    Чем дальше в лес мы углублялись, тем гуще росли деревья. Иногда они стояли чуть ли не сплошной стеной. Для полного счастья не хватало застрять между стволами.
    Стоило мне только об этом подумать, как я, конечно же, застрял.
    Вот досада! Все из-за дурацкого рюкзака.
    Я рванулся вперед... и едва не расквасил нос о соседний ствол.
    Ну почему я такой неуклюжий!
    — Люка! Люка, стой! — кричала Марисса.
    Пока я возился, она успела убежать далеко вперед.
    Я поспешил за ней. И что бы вы думали? Снова застрял.
    В общем, когда я наконец догнал Мариссу, она стояла, прислонившись спиной к белому дереву, и пыталась отдышаться. В пылу погони я даже и не заметил, что мы выбрались на поляну.
    — Где Люка? — спросил я. — Куда он делся?
    — Я... я его потеряла, — выпалила Марисса. — Раньше я хоть слышала его голос, а теперь и этого нет.
    Я затаил дыхание и прислушался. Тишина. Только высоко на деревьях шелестели на ветру листья.
    — Но как же так! — возмутился я. — Люка должен был идти с нами. А он убежал.
    — Наверное, ему очень хотелось поймать белку, — вздохнула Марисса.
    — Но ведь... — Я не знал, что сказать. — Не мог же он бросить нас на произвол судьбы!
    Марисса развела руками:
    — Выходит, смог.
    — Надо догнать его! — решил я. — Пойдем. Нечего тут стоять. Мы найдем его!
    Марисса уныло покачала головой:
    — Где ты будешь его искать, Джастин? Куда мы пойдем?
    — Мы пойдем по его следам.
    Я внимательно посмотрел под ноги. Толстый слой бурых опавших листьев покрывал землю.
    И там не было никаких следов.
    Вообще никаких.
    — По-моему, он пошел туда! — Я ткнул пальцем влево.
    Марисса только усмехнулась:
    — А по-моему, нет. Мы его потеряли, Джастин.
    Я лихорадочно озирался по сторонам, высматривая хоть какой-нибудь знак.
    Хоть что-нибудь...
    — Джастин, что это у тебя? — вдруг спросила Марисса.
    — Где? — Я повернулся к ней.
    — Я спрашиваю, что торчит из твоего заднего кармана?
    Ничего не понимая, я запустил руку в задний карман джинсов и достал оттуда листок бумаги, сложенный в несколько раз. Бумага липла к вспотевшим рукам, и я долго ее разворачивал. Но наконец развернул.
    — Записка какая-то... — пробормотал я. — Очень мелкие буквы...
    — Ну так читай, раз записка! — нетерпеливо воскликнула Марисса.
    Я сразу взглянул на подпись.
    — Это от Яванны! — объявил я.
    — Что там написано? — поторапливала Марисса.
    Я расправил листок в руках и прочел записку вслух:
    — «Дорогие ребята!
    Вы пройдете испытание, если с вами будет Люка. Он всегда должен находиться рядом. Не теряйте его из виду. И не убегайте от него. Иначе вы обречены».

17

    Мы с Мариссой вернулись на ту усыпанную орехами поляну, откуда Люка рванул за белкой. Высокая трава легонько раскачивалась на ветру. Под ногами хрустели орехи.
    Я все думал о записке. Я даже перечитал ее еще раз в надежде, что в первый раз я неправильно понял, о чем в ней говорится. Но там все было сказано очень ясно. Я скомкал бумажку и со злостью швырнул ее в траву.
    Марисса уныло плелась рядом.
    Солнце палило нещадно. Мы оба взмокли.
    Пот лил с нас градом.
    — Может быть, подождем его здесь? — предложила сестра. — А вдруг он вернется?
    — Он не вернется, — проговорил я угрюмо. — Он уже где-нибудь на другом конце леса. Всё носится за своей белкой.
    — Что будем делать? — спросила Марисса. — Нам же надо пройти какое-то испытание.
    Я тяжело вздохнул:
    — Нам не выдержать испытания. Ты же слышала, что сказано в записке. Мы обречены.